От кислого привкуса вина во рту становится только хуже. Как мама пила эту дрянь все время? Лучше бы я достала колы. Тогда и голова не была бы такая тяжелая.
Но телефон все звонит и звонит, так что я кое-как утираю слезы и хватаю сумочку, вытряхиваю ее содержимое на стол и с недоверием поглядываю на экран мобильного.
Отец.
– Привет, пап, – говорю я устало и надеюсь, что голос мой не напоминает гул водопроводной трубы. – С чего это ты решил позвонить? Мы же разговаривали всего пару недель назад. Я думала, на большее тебя не хватит.
– Сегодня мне не до шуток, Сильвия. Скажи мне, ты еще общаешься с Мерсером Эллом? С тем парнем, с которым мне не повезло познакомиться.
– Допустим. С чего тебя опять моя личная жизнь заинтересовала?
Конечно, его вовсе не волнует, что меня пытаются выжить из колледжа. Или что его из-за этого считают отвратительным ректором, хотя он строил свою репутацию годами. Нет, папе нужно поговорить о моем парне! Хочешь, расскажу тебе, что он даже не человек никакой на самом деле, а?
Но я держу злость в себе и просто шагаю по кухне от двери до окна. Папа ни в чем не виноват.
– В прошлый раз мало было? Хочешь еще одно знакомство устроить?
– Ты сейчас одна?
– Пап, какая разница? Если ты позвонил по делу, давай все обсудим и разойдемся, как оно обычно и бывает. Я не в настроении играть в приличную семью, это раньше надо было делать.
– Сильвия, он опасен, – произносит отец после непродолжительной паузы. – Все эти исчезновения, твое назначение на пост президента курса – это все его рук дело, я уверен. И я намерен обратиться в полицию. Поэтому, если ты сейчас одна, приезжай ко мне или сними номер в отеле, если не хочешь меня видеть. Но не позволяй ему крутить тобой как вздумается. Это все не просто так.
Кто бы знал, как сильно мне хочется рассмеяться. Только горько и отчаянно. Я так и застываю у окна, прислоняюсь к откосу и чувствую, как по щекам вновь текут слезы. И уж точно не от смеха.
– Ты ведь сам назначил меня президентом, – усмехаюсь я. – И сказал мне, будто я создана для этого. Не помнишь? В тот же день, когда я позвонила тебе, чтобы спросить, как давно ты общался с мамой. Как давно, пап?
– Давай не будем приплетать к этому Лауру. Я никогда не назначил бы тебя президентом в обход выборов, и ты это знаешь, Сильвия! И я хочу понять, что заставило меня целый месяц думать, будто все в порядке, – в голосе отца проступает легкое раздражение. – Я помню, как Элл принес мне документы. Все сходится на нем, понимаешь? И ты тоже в опасности, Сильвия. Прошу тебя, просто приезжай ко мне. Если хочешь, обратимся в полицию вместе. Где ты сейчас?
Я и сама могла обо всем догадаться. Для папы я просто милая девочка, его дочурка, которой не досталось ничего, кроме симпатичной мордашки. Права была мама, ни на что другое я особо и не способна.
Кто я без Мертаэля? И редкие слезинки сменяются сдавленными рыданиями. Остановиться я уже не могу.
– Сильвия?
– Я… – я всхлипываю все громче. – Да, я знаю, пап. Ты никогда не назначил бы меня сам. Потому что я ни на что не способна, да? У меня потенциала нет.
– Сильвия, дело не в этом! Ты хоть слышала, что я сказал? Ты тоже находишься под его влиянием, и кто знает, что он намеревается с тобой сделать. Ты хоть в курсе, что он никакой не художник?
И я громко смеюсь сквозь слезы. Да, пап, я нахожусь под его влиянием. Только попала я туда добровольно и никогда ни о чем не забывала.
– И ты никогда не думал, что я могу чего-то добиться сама? – уточняю я тихо. – Хотя бы немного?
– Хватит, Сильвия. Где ты?
– Я никуда не поеду, пап. Делай что хочешь, но я-то прекрасно знала, на что шла, когда просила об этом. Да, я не справилась. Но я хотя бы почувствовала, каково это – чего-то добиться. Не этого я хотела, да и желания все эти глупые, черт бы их побрал, но… От тебя я такого не дождалась бы никогда. Ни от тебя, ни от мамы, ни от Дерека, ни даже от Джейн. А она-то относилась ко мне получше вашего!
– Ты ему помогала?
– Помогала? Ему ничья помощь не нужна, пап. И вообще, с чего ты вдруг об этом вспомнил?
Мертаэль никогда не позволил бы папе прийти в себя. Только если с ним что-то случилось. И страх медленно закрадывается в душу, проникает глубже и оплетает все мое естество изнутри.
– Сильвия, если ты в этом замешана, я не смогу тебя вытащить, ты же понимаешь?
– Ответь на вопрос, пап. Как ты о нем вспомнил? О документах, о выборах? Об исчезновениях? Ты месяц находился в счастливом неведении.
– Я разбирал бумаги, увидел, сколько всего случилось за последний месяц. Но это значения не имеет, Сильвия. Уезжай из дома немедленно, или я вызову девять-один-один на твой домашний адрес. Плевать, если меня после этого оштрафуют, но я хочу удостовериться, что ты в безопасности.
Я глотаю слезы, шумно сморкаюсь в бумажный платок и снова смеюсь, будто есть в сложившейся ситуации хоть что-то веселое. Наверняка все это из-за меня. Мертаэль действительно влюбился в меня, и теперь его демоническая сущность искажается, а может, он и вовсе снова становится ангелом. И фокусы больше не работают.
Впрочем, я понятия не имею, как работают демоны на самом деле. Может, он просто устал.
– Наверное, он слабеет, – говорю я на удивление спокойно. То, что я плакала пару мгновений назад выдает лишь явная заложенность носа и легкая гнусавость в голосе. – Да и ведет себя странно в последнее время. А знаешь почему, пап?
– Почему? – теперь и голос папы звучит как-то отчаянно.
– Из-за моих дурацких желаний. Это все из-за моих глупых желаний! Если бы я сразу поняла, чего хочу на самом деле, ничего этого не случилось бы. Все были бы целы, знаешь? И Дерек, и Джейн, и мама… Но я ни о чем не жалею, пап. Это стоит того. И ради этого я готова на все, правда. На все.
Вот я это и сказала. Моя жизнь и так давно пошла под откос, так разве я хоть что-то теряю? У меня остался только папа, и тот наверняка не догадывается, в каком отчаянии я нахожусь. Плевать, что будет со мной дальше, я хочу просто быть свободной. Любимой. Хотя бы немного.
И если для этого придется пожертвовать собой, то почему бы и нет? Я заставлю Мертаэля признаться, что он любит меня. Потому что точно об этом знаю.
– Что случилось с Лаурой? – спрашивает папа, выбив меня из плена собственных мыслей.
– Тебя только это волнует?
– Что случилось с Лаурой, Сильвия?!
Но я молчу. Откладываю телефон в сторону, смахиваю со стола гору бумажных платков и с грохотом отставляю подальше початую бутылку противного кислого вина, а затем вновь беру телефон в руки.
Голос мой звучит холодно и до мурашек пугающе:
– Она тоже пропала, пап. И вряд ли когда-нибудь вернется.
Связь мгновенно обрывается, и я знаю, что сейчас папа судорожно набирает номер мамы. Только никто ему не ответит. Я и сама звонила ей несколько раз после того жуткого признания Мертаэля.
Ответ никогда не меняется.
Номер абонента недоступен или находится вне зоны действия сети.
Глава 27Сильвия
Я не видела Мертаэля уже несколько дней. С тех пор как он заявился ко мне посреди ночи, о нем ни слуху ни духу – как сквозь землю провалился, и я искренне надеюсь, что это просто фигура речи. Чего стоит демону вернуться в Ад? Не больше одного щелчка когтистыми пальцами.
В ту ночь он был сам на себя не похож: настолько мрачным и тяжелым казался его взгляд, теплыми и мягкими – прикосновения, отчаянными – движения. Я вовсе не врала отцу, когда говорила, будто Мертаэль ведет себя странно. И только сейчас, сидя в одном из кабинетов в центральном полицейском участке Нью-Йорка, я понимаю, что в этом есть и моя вина.
Чего я хочу от него добиться? Признания? Искренней любви? Любой на моем месте сказал бы, что демоны на любовь не способны. Точно как и заявил Мертаэль однажды, но поверить этому я так и не сумела. Слишком говорящим был его взгляд, слишком опрометчивыми – поступки.
Не способный на любовь демон не стал бы рисковать положением ради девушки, связанной с ним контрактом. Он уничтожил бы меня на месте, и дело с концом, отобедал бы моей душой и вернулся в Ад как ни в чем не бывало. Мертаэль же остался рядом, пусть все такой же заносчивый и колючий, как ощетинившийся дикобраз, но такой горячий и нежный.
Никогда не забуду его глубокий, понимающий взгляд, когда я принесла ему кофе в последний раз.
Что на него нашло, интересно? Казалось, ему было больно и тяжело, хотелось то ли заключить меня в объятия, то ли оттолкнуть в сторону и никогда больше не видеть. Что значит для демона любовь? Пытку, страдание, сквозь которые нужно пройти, чтобы смириться с чувствами? Или демонов в Аду наказывают за проявление эмоций?
До чего же мало я обо всем этом знаю. И Мертаэль наверняка никогда ничего не расскажет.
Что будет с нами теперь? Я задумчиво покусываю нижнюю губу, не глядя помешиваю противно-кислый кофе в пластиковом стаканчике, какой мне принесли минут десять назад. Неважно, зачем детектив Блумфилд вызвал меня в полицейский участок, – отец уже позвонил, сказал, что семейный адвокат будет в течение часа-двух.
Детективу нечего мне предъявить.
Вы обвиняетесь в применении черной магии и вызове демона из преисподней, за свои действия будете отвечать перед судом божьим. Перед глазами встает абсурдная картина: я стою в Соборе Святого Патрика перед исповедальней, где меня отчитывает святой отец – тот самый, с которым я столкнулась в прошлый раз. Зачитывает мне права грешницы перед ликом Господа и с ног до головы обливает святой водой.
Как же! Реальность в десятки раз абсурднее, только детективу Блумфилду этого не понять. У него на руках лишь несколько не связанных друг с другом исчезновений и ни единой улики. Я вышла бы сухой из воды и без адвоката, а потому безразлично отпиваю кофе и вновь морщусь от противного вкуса. В полицейском участке кофе наливают в лучшем случае из автомата, в худшем – самый дешевый растворимый из супермаркета.