«Черт побери, где она?» — прошептала я. Темнота не ответила. Где бы она ни была, ее здесь не было, пора было двигаться дальше.
Гобелен, который я использовала, чтобы смягчить падение, выглядел так, будто мог удержать меня. Зажав свечу в зубах, я ухватилась за нее и начала карабкаться вверх. Это заняло не так много времени, как в первый раз; страх и неудача ускоряли мои действия. Я перебралась через край стены, потянув за собой гобелен и повесив его снаружи здания. Это было доказательством того, что я была там; это не имело значения, за-то я не сломаю себе шею.
Из гобелена получилась отличная лестница. Я беззвучно опустилась на бочку с водой. Один раз вниз — легко — и еще раз.
Конечно, самое трудное я оставила напоследок.
Ночь становилась все холоднее. Мне приходилось красться от здания к зданию, останавливаясь перед еще одним ориентиром, в котором была уверена: конюшней. Крики, окружавшие ее раньше, исчезли, сменившись ржанием и ржанием. Дети, которых мы не спасли, больше не были детьми. Я вздрогнула, когда проскользнула внутрь, прячась за тюком сена. Вряд ли кто-то станет искать меня там. Что за идиот прячется в тюрьме? Черт бы все это побрал. Сколько родителей оплакивают детей, которых больше никогда не увидят? Эти дети не сделали ничего плохого — они были просто людьми которые находились в не том месте и не в то время. Это должно было закончиться. Я собиралась спасти Карен, а потом убить Слепого Майкла. Изначальный он или нет, но он умрет за то, что сделал.
Звуки лошадиных копыт растворились став фоновым шумом, и под топотом копыт и шелестом сена стал слышен новый звук. Звук, который я не хотела слышать. Плачь.
Я повернулась и посмотрела на ближайшее стойло. Оно, как и остальные, было сковано колючками и проволокой, но что бы ни скрывалось за дверью, ничего не изменилось. Пока. Подкравшись ближе я прошептала:«Привет?»
Последовала пауза. Затем слишком знакомый голос произнес:«П-привет.»
О, дуб и Ясень.
«Кэти?»
«Что?» — звук ее голоса казался рассеянным. Я бы тоже растерялась, если бы меня похитил сумасшедший, намеревающийся превратить меня в лошадь.
«Как ты сюда попала?» — я ведь спасла ее, наверное, нет точно спасла…
«Квентин сказал, что нам нужно идти. Он вывел меня на улицу, а потом… — в ее словах не было эмоций, как будто она читала сценарий. Что-то внутри нее сломалось. — Они снова привезли меня сюда.»
«Я тебя вытащу. Не волнуйся,» — я проклинала себя за то, что солгала. Когда-то мне не удалось уберечь ее; с чего я взяла, что смогу сделать это сейчас? А потом появился Квентин. Где же он? Когда они пришли за Кэти, они забрали и его?
По крайней мере, остальные были в безопасности в Тенистых холмах; охотники не могли войти во владения Луны. Но дети Митча и Стейси, дети Тибальта…
«Кэти, ты была одна?»
«Они сказали, что на меня не рассчитывали. Что они имели в виду? — в ее голосе послышались истерические нотки. — Ты сказала, что я могу идти домой! Что со мной происходит?!»
Слепой Майкл разрушил мои чары. Которые притупляли ее боль, он хотел, чтобы ей было больно.
«Все будет хорошо. Обещаю,» — я ведь уже ей солгала. Что еще раз?
Она не ответила.
«Кэти? — я взглянула на свечу. При той скорости, с которой она уменьшается, у меня оставалось часов шесть, а может, и меньше. Не успею. — Кэти, я вернусь.»
Ответа по-прежнему не было, и в конце концов я встала и пошла прочь. Больше ничего не могу сделать.
Удача покинула меня. Мне не следовало удивляться, когда грубые руки схватили меня сзади, пока я выходила из конюшни, и потащили в тень. Я сопротивлялась, пытаясь вырваться, и была вознаграждена резким ударом по голове.
«Тише, шавка, — прошипел чей-то голос. — Мы отведем тебя к нему.»
Моя свеча горела ярко-красным пламенем, предупреждая меня, но было слишком поздно; меня поймали. Они протащили меня через деревню, туман отступал перед нами, и мы оказались на широкой поляне, заполненной всадниками и уродливыми детьми. Дети смеялись и кричали, танцуя вокруг огромного костра, который окрашивал небо в малиновые и золотые тона. Мы продолжали идти, не обращая внимания на крики и смех, пока не вышли на открытое пространство перед камином. Затем всадники, державшие меня за плечи, отпустили меня и растворились в толпе. Я споткнулась и посмотрела вверх, уже зная, что там, уже боясь увидеть это.
Слепой Михаил сидел на троне из слоновой кости, и на его незрячем лице было написано веселье, когда он повернулся ко мне.
«Итак, — сказал он. — Ты вернулась.»
«Ты сжульничал, — огрызнулась я. Интересно, когда-нибудь я научусь держать язык за зубами. — Ты сказал, что я могу освободить детей Митча и Стейси. Ты не сказал мне, что у тебя есть Карен.»
Он откинулся назад: «Ты тоже. Ты забрала детей, которых я не соглашался отдавать.»
«Я никогда не говорила, что не буду.»
«Я никогда не говорил, что расскажу тебе, какие дети у меня есть, или что не заберу тех, о которых мы не договаривались. Дети, которых ты честно выиграла, твои, а остальные мои, если я захочу, — он улыбнулся. Меня передернуло. В этой улыбке было что-то такое, чему я никогда не хотела знать названия. — Конечно, мы всегда можем заключить еще одну сделку. Мне понравилась наша последняя.»
«Чего ты хочешь? — спросила я. — Ты не можешь держать меня здесь. У меня есть благословение Луидэд.»
«О, я понимаю. Мои подданные проявили излишний энтузиазм, когда привели тебя ко мне. Прошу прощения, — я почему-то сомневалась, что кто-то будет наказан за свой энтузиазм. — Пока ты держишь свечу моей сестры, ты можешь уйти в любое время. Но.»
«Но?» — повторила я. Тут был подвох. Подвох был однозначно.
«Ты уйдешь без этого, — он вытащил из жилета знакомый хрустальный шар и поднял его, чтобы показать мне бьющуюся бабочку, пойманную в ловушку. — Разве она не прелесть? Она прошла мимо меня в ночи, и я забрал ее. Интересно, как долго она протянет?»
Карен. О, корни и ветви, Карен.
«Отпусти ее!»
«Остаться со мной.»
Я застыла, глядя на него: «Что?»
Он снова улыбнулся: «Поставь свечу. Остаться со мной. У тебя нет времени спасти ее и сбежать, но если ты останешься по своей воле, я отпущу ее.»
«Почему?»
«Потому, что однажды ты обманула меня; это произвело на меня впечатление, но я не оставлю тебя в покое, чтобы ты сделала это снова. Потому что твое существование оскорбляет меня, дочь Амандины, — он развернул сферу, заставив бабочку взмахнуть крыльями в отчаянной попытке удержаться на ногах. — Ты останешься. Она уходит.»
«А Кэти?»
«Ты не имеешь на нее никаких прав, — он покачал головой. — Пожертвуй собой, чтобы спасти одного или потеряй обоих. Выбор за тобой, дочь Амандины. У тебя осталось не так много времени.»
Я посмотрела на свечу. Он был прав: время ускользало, и я не была уверена, что справлюсь одна, не говоря уже о детях. Черт подери!. Прости меня, Луидэд, но ты была права. Я действительно сбежала, чтобы умереть.
«Понятно,» — сказала я, поднимая глаза.
Слепой Майкл улыбнулся: «Сделка состоится?»
Вздрогнула, еще раз взглянув на свечу. Она не будет гореть вечно; если я буду тянуть слишком долго, я окажусь в ловушке, и Карен окажется в ловушке вместе со мной. Если я соглашусь на его сделку, по крайней мере один из нас уйдет.
Я не хотела никого подводить, не хотела оставлять Кэти одну. По крайней мере, она забудет, что была кем-то кроме лошади в конюшне сумасшедшего, а Квентин молод — он переживет, что бы ни произошло. Любить смертного глупость. Ты каждый раз обжигаешься. Он просто должен усвоить этот урок немного раньше, чем я.
Знаю, что оправдываю то, что собираюсь сделать. Это не забота. Другого выхода нет.
«Если я останусь, — медленно проговорила я, — ты отпустишь Карен. Никаких фокусов, верно?»
«Конечно, — обиделся он. — Мое слово — мой залог. Разве я не рожден от Фейри?»
Это был аргумент. Он родился в Волшебной стране, такой древней, что только Изначальные помнили ее. Наше слово всегда было нашей связью, а его кровь была старше моей. Его слово будет более обязательным.
«Обещай мне,» — сказала я.
«Если я пообещаю, ты останешься. Ты присоединишься к моей охоте и будешь принадлежать мне вечно.»
Последний шанс. Я все еще могла сказать «Нет»; я могла бы убежать и вернуться, чтобы спасти их всех, если бы действительно верила, что смогу добраться туда и обратно при свете свечи. Воск таял все быстрее, стекая вниз и покрывая мои пальцы. Сколько миль до Вавилона?
Слишком много.
«Если ты пообещаешь, я останусь, — сказала я. — Даю слово.»
«Это все, что мне нужно, — Слепой Майкл встал и отвесил короткий насмешливый поклон.»
«Клянусь кровью моей матери и костями моего отца,» — сказал он певучим голосом, который эхом разносился по всему миру. Поежилась, мне хотелось бежать. Слишком мало и слишком поздно. Я упустила свой шанс, и мне придется жить с последствиями.
«Клянусь дубом и ясенем, рябиной и колючкой. Корнями и ветвями, розами и деревьями, цветами, кровью и водой я обещаю тебе: твоя Спящая принцесса и ее братья и сестры будут свободны от моих земель, и я никогда больше не прикоснусь к ним. Моя охота не будет преследовать их, мои охотники их не тронут. Даю тебе слово.»
Его слова были пеплом и пылью; я вдохнула их силу и почувствовала, как холодею. Дети разразились радостными криками. Он сделал это. Обещание было дано, и даже Слепой Майкл не мог освободиться от собственных пут. Карен выйдет на свободу, а я останусь. Квентин и остальные должны были освободить Кэти. Этот бой больше не был моим. Моя борьба закончилась.
Я посмотрела ему в лицо и увидела конец света.
«Твоя очередь», - сказал он.
«Я…» — мне нечего было сказать. Нравится мне это или нет, но я дала слово.
«Ты можешь добраться туда и обратно при свете свечи», — сказала Луидэд, и она была права: свет привел меня в земли Слепого Майкла и держал меня в безопасности, пока я находилась на них. Это была моя дорога домой, и пока она у меня была, мои обещания не имели значения. Пока я не отпущу свечу, у меня еще есть шанс.