Средневековым художникам-миниатюристам довольно часто приходилось изображать неведомых животных по описаниям. Вспомните средневековые бестиарии — своего рода путеводители по миру животных, мыслимых и немыслимых. Причем, помимо животных, реально существующих и фантастических, там встречались описания камней, минералов и растений, тоже как реальных, так и вымышленных. Тексты сопровождались иллюстрациями. Нередко художник, выполнявший иллюстрации к очередному бестиарию, никогда не видел некоторых животных. Да и где средневековый европеец мог встретить бегемота, жирафа или слона? Поэтому художник рисовал, подключая фантазию, по описаниям и свидетельствам путешественников, которые, конечно, тоже могли приукрасить факты. В итоге на свет появлялись совершенно невероятные существа.
Охотник и бобер. Миниатюра из бестиария
Неизвестный художник. Ок. 1270 гг. The J. Paul Getty Museum, Los Angeles, Ms. Ludwig XV 3, fol. 83, 83.MR.173.83
Подобное внимание к деталям не может не восхищать! Миниатюры «Бамбергского Апокалипсиса» можно рассматривать бесконечно, сверяясь с текстом и поражаясь тому, насколько скрупулезно мастера скриптория Райхенау воплотили образы Откровения Иоанна Богослова на пергаменте.
Именно в таких иллюстрированных рукописях, как бамбергская, мотивы Апокалипсиса нашли наиболее полное и яркое выражение.
Беат Лиебанский и беатусы
С Беатом Лиебанским мы уже успели встретиться на страницах книги. Этот испанский монах, живший в VIII веке, написал одно из самых известных толкований Апокалипсиса, которое широко распространилось сначала по Испании, а затем по всей Европе.
Удивительно, но старший современник Беата, умерший, когда тот был еще ребенком, Беда Достопочтенный, тоже написал свое «Толкование Апокалипсиса». Сегодня Беда известен как первый историк народа англов, однако в свое время он был провозглашен «достопочтенным и удивительным учителем современности» и пользовался таким же авторитетом, как и ранние Отцы Церкви[32]. Беда был известен как человек выдающейся эрудиции и интеллектуальных способностей, однако его «Толкование» не оставило в истории такого заметного следа, как сочинение Беата.
«Комментарий на Апокалипсис» Беат посвятил своему ученику Этерию Оксоменскому. В предисловии Беат пишет, что его сочинение предназначено для «назидания братии», то есть для внелитургического чтения и уединенных размышлений. По данным исследователей, существовали три редакции рукописи: первая увидела свет в 776 году, вторая — в 784-м, а третья — в 786-м, но ни одна из них не дошла до наших дней. С одной стороны, «Комментарий» демонстрирует эрудицию и начитанность автора: среди источников, которые Беат отметил в предисловии, есть сочинения переводчика Библии святого Иеронима и других Отцов Церкви — Августина, Амвросия и папы Григория Великого, а также сочинения Тихония Африканского, Фульгенция и Исидора Севильского. С другой стороны, Умберто Эко, знаменитый итальянский медиевист и автор, пожалуй, самого известного романа о Средневековье, весьма сурово критикует Беата, называя его эпигоном, то есть подражателем. Беат, как пишет Эко, собирает уже написанные когда-то знаменитыми авторами комментарии, компилирует их, не всегда ссылаясь на этих авторов или позволяя себе ошибки в ссылках, бесконечно повторяет свои объяснения, теряется в постоянно повторяющихся анализах, бездумно использует вырванные из контекста выдержки из Августина Блаженного или Тихония Африканского и, главное, изменяет цитируемый текст или убирает из него какие-то части, отчего меняется смысл.
Как же так вышло, что посредственное сочинение имело такой успех и породило огромное количество манускриптов? Ведь это значит, что «Комментарий» переписывали снова и снова — едва ли не чаще, чем Евангелие, — и он оказал большое влияние на многие поколения образованных читателей. Умберто Эко предполагает, что именно его посредственность и послужила причиной ошеломляющей популярности[33]. Кроме того, Беат в «Комментарии» пытается объяснить и истолковать бесконечно сложный текст с максимальной ясностью. Беат прилагает все усилия, чтобы ликвидировать любую двусмысленность и сделать все понятным для читателя. Он ничего не упускает из виду, его «Комментарий» состоит из двенадцати книг, а толкованию одной-единственной строчки может посвящаться десять страниц. Разве могло подобное усердие не найти отклика в сердцах тех, кому был адресован труд? Кроме того, здесь сыграл роль еще один немаловажный фактор.
В нижнем регистре: Ангел Господень направляет святого Иоанна на написание книги Откровения; в верхнем регистре: Господь во славе с ангелами. Лист из испанского беатуса
Неизвестный художник. Ок. 1180 г. The Metropolitan Museum of Art
Беат написал сочинение фактически накануне ожидавшегося в 800 году конца света (мы уже отмечали ранее, что территория современной Испании в тот период находилась под властью арабов, которые представлялись враждебной христианству силой). Но особый интерес к его рукописи вспыхнул именно в X веке, накануне 1000 года, на волне ожидания очередного конца света, и поэтому расцвет беатусов, как называют многочисленные иллюминированные манускрипты «Комментария», тесно связывают с историей милленаризма. Поток изумительных по красоте исполнения манускриптов начался как раз в X веке: беатус Маджуса (970), беатус из Сан-Мильян-де-ла-Когольи (920–930), беатус Валькавадо (970), беатус из Факундо (1047) и т. д. Все это было связано с обострением эсхатологических переживаний на пороге нового тысячелетия, как и создание рассмотренного нами выше манускрипта из Райхенау.
Так или иначе, беатусы имеют огромное значение для изучения культуры испанского Средневековья: миниатюры беатусов являются наглядным отражением взаимодействия христианского и мусульманского миров. До нас дошло более тридцати манускриптов, двадцать семь из которых были украшены миниатюрами.
Ранние беатусы называют мосарабскими. Первоначально термин «мосарабы» использовался применительно к христианскому населению Пиренейского полуострова, проживавшему на завоеванных арабами территориях, но продолжавшему исповедовать христианство; позднее стал обозначать и тех христиан, которые бежали от усилившихся притеснений со стороны мусульман в северную часть полуострова, где преимущественно и формировалась специфическая мосарабская культура. Ее развитие было связано в первую очередь с деятельностью бенедиктинских монастырей, расположенных на этих территориях. Именно там и создавались беатусы, которые стали одним из самых ярких примеров мосарабского искусства. Позднее, в XII веке, миниатюры беатусов отошли от изолированной мосарабской манеры и все больше вбирали в себя стилистические черты общеевропейской романской живописи.
В большинстве своем миниатюры ранних беатусов отличаются простотой и насыщенностью цвета; как правило, они занимают как минимум страницу, а иногда и целый разворот. Четкие контуры, линейные узоры, резкие контрасты ярких цветов делают эти миниатюры особенно выразительными. Художники, работавшие над этими манускриптами, не придавали значения светотеневой нюансировке, штриховке, объему и перспективе. Как Беат старался сделать текст Апокалипсиса максимально понятным для читателя, так и миниатюристы стремились к простоте рисунка. Линеарные, плоскостные, эти иллюстрации кажутся наивными и заметно отличаются от каролингской миниатюры, которая процветала в тот же временной промежуток. Интересно, что миниатюры не всегда, а вернее, почти никогда не соответствуют тексту самого «Комментария» и иллюстрируют события, описанные в Откровении, а не в «Комментарии». Среди самых ярких примеров подобного стиля можно назвать беатус Моргана, созданный в монастыре Сан-Сальвадор-де-Табара, и беатус Жирона.
Мастера свободно заимствовали некоторые исламские мотивы и изобразительные детали, которые могли быть навеяны исламским текстилем или рельефами. Например, на рисунках мы видим симургов (это наполовину птица, наполовину лев), конных рыцарей в развевающихся тюрбанах и вооруженных копьями, элементы исламской архитектуры, такие как зубчатые стены и мавританские подковообразные арки, которые могли быть уже ассимилированы в христианских постройках X века на севере страны, и даже такую бытовую деталь, как подушки для сидения.
Кроме того, миниатюры беатусов сыграли ключевую роль в развитии средневекового изобразительного искусства. В огромных романских церквях, расположенных по «дороге святого Иакова» — важнейшему паломническому пути, ведущему к Сантьяго-де-Компостела, верующих встречали многочисленные образы, повествующие о спасении души, о временах года, о пророках и святых, о добродетелях и пороках, об ангелах и чудовищах; каменное кружево средневековых церквей было настоящим визуальным богословием, средневековый человек мог считать эти посылы, однако с течением времени, ввиду долгого периода пренебрежения средневековым искусством, люди оказались неспособны понять смысл этих изображений.
Эмиль Маль был первым, кто предпринял успешную попытку «прочитать» соборы, и первым, кто обнаружил в них ссылки на беатусы.
Апокалипсис на карте мира
Помимо того, что Беат прославил свое имя в манускриптах, он также вошел в историю как один из основоположников средневековой картографии.
Если мы посмотрим на средневековую карту мира, она вряд ли поможет нам определить географическое положение интересующего нас объекта. Почему так вышло?
Уже в середине II века Птолемей, древнегреческий ученый-астроном, составил вполне реалистичные карты земной поверхности, на которых в привычной сетке параллелей и меридианов расположились все известные на тот момент Земли. Он же написал трактат «География» из восьми книг, содержащий руководство по составлению карты Земли. Впрочем, Птолемей не был первым — он опирался на достижения предшественников, следовательно, человечество уже достигло определенного уровня познаний в географии. Неужели Средневековье было настолько темным, что отринуло все эти знания?