Сандро Боттичелли действительно очень остро переживал происходившие во Флоренции события, под влиянием учения Савонаролы он пересмотрел свои взгляды на искусство, сосредоточившись полностью на религиозных образах, которые в тот период стали особенно драматичны.
В этих работах Боттичелли поднимается до невероятных трагических высот и достигает необыкновенной эмоциональной выразительности. Его и без того всегда изящные, словно оторванные от земли, парящие в воздухе персонажи становятся еще более стилизованно хрупкими, а их движения — преувеличенно напряженными. Можно сказать, что в работах Сандро Боттичелли отразился весь путь Флоренции, от цветущей столицы гуманистических идей до подавленного города, охваченного паникой и дымом костров тщеславия.
В начале 1501 года Сандро Боттичелли написал «Мистическое Рождество», одну из самых загадочных своих картин. К тому моменту Савонарола был уже мертв — его казнили 23 мая 1498 года на Пьяцца делла Синьория, что глубоко потрясло Боттичелли.
Казалось бы, ничего «апокалиптического» в этом сюжете нет, но в верхней части картины есть интересная надпись на греческом языке с отсылкой к книге Откровения:
«Она была написана в конце 1500 года, во время беспорядков в Италии, мною, Александром, в половине того периода, в начале которого исполнилась глава XI святого Иоанна и второе откровение Апокалипсиса, когда Сатана царствовал на земле три с половиной года. По миновании этого срока дьявол снова будет закован, и мы увидим низвергнутым, как на этой картине»[65].
Скорее всего, Боттичелли написал эту работу не на заказ, а для себя или в качестве подарка[66].
Эта надпись — а в том, что она сделана рукой самого Боттичелли, у исследователей уже почти не осталось сомнений — кардинальным образом меняет смысл полотна. Не будь ее, «Рождество» Боттичелли представлялось бы зрителю несколько наивным изображением мистического Рождества, которое не противоречит официальному учению церкви, но такая надпись придает ему более радикальный характер.
Сейчас уже доказано, что программа этой работы основывается на проповедях Савонаролы.
Такая трактовка Рождества действительно может показаться весьма нестандартной даже на первый взгляд: традиционное Святое семейство изображено в ветхом хлеву, но к нему ангелы влекут смертных, увенчанных лавровыми венками, чтобы показать им Младенца; в верхнем регистре двенадцать ангелов водят хоровод, а в нижней части полотна ангелы обнимаются и лобзаются со смертными; а если присмотреться хорошенько, то можно насчитать пять заточенных в земле демонов.
Все ангелы изначально были одеты в белые, алые и зеленые одежды, но зеленый пигмент в некоторых частях картины со временем стал коричневым.
В своей проповеди накануне Рождества 1493 года Савонарола обращался к 84-му псалму Псалтыри: «Милость и истина сретятся, правда и мир облобызаются; истина возникнет из земли, и правда приникнет с небес» (Псалтырь 84: 11–12); в его интерпретации эти строки означали, что, во-первых, милость и истина, правда и мир станут едины с Рождением Христа, а во-вторых, милость, истина, правда и мир должны быть с человеком, если он тоже хочет обрести Бога в своей душе и поклониться святым яслям; именно эти объятия и изображает Боттичелли на своем «Рождестве».
Хоровод ангелов в верхней части картины тоже восходит к сочинениям Савонаролы. Каждый ангел держит в руке оливковую ветвь с развевающимися белыми лентами. На семи лентах сохранились надписи, и они точно соответствуют семи из двенадцати «достоинств» Девы, о которых Савонарола пишет в «Компендиуме откровений» 1495 года. Эти «достоинства» представляют собой аллегорическую корону, предлагаемую флорентийцами Марии, а вся эта корона — сложный, тщательно продуманный набор молитв. В описаниях Савонаролы она состояла из трех ярусов: нижний ярус ее был подобен яшме, средний — жемчугу, а верхний — карбункулам. Это зеленый, белый и алый цвета, в какие и были одеты ангелы «Рождества» Боттичелли.
В праздник Успения в 1496 году Савонарола проповедовал в Дуомо[67]. Он начал с размышлений о воплощении Христа и значимости Девы Марии, но затем обратился к одиннадцатой и двенадцатой главам Откровения Иоанна. В одиннадцатой главе, как мы помним, говорится об измерении храма и о свидетелях Господних, в двенадцатой — о Жене, облеченной в Солнце, и красном драконе; и, хотя из текста Откровения ясно, что дракон — это Сатана, Савонарола идентифицирует его как Антихриста. Жена же, облеченная в Солнце, и есть Мария, «под ногами ее луна, и на главе ее венец из двенадцати звезд» (Откр. 12: 1), а двенадцать звезд есть те двенадцать «достоинств», о которых он писал в «Компендиуме». Так эта проповедь связывает «Компендиум» Савонаролы с Откровением Иоанна Богослова и проливает свет на концепцию «Мистического Рождества».
Обратимся еще раз к подписи на греческом: «Она была написана… в половине того периода, в начале которого исполнилась глава XI святого Иоанна».
Значительная часть одиннадцатой главы посвящена двум свидетелям Господним, облаченным во вретище, пророчествующим и обличающим живущих на земле, убитых и поднявшихся на облаке. В ком, как не в Савонароле и его ближайшем сподвижнике, казненном вместе с ним, Доменико да Пеша, видел Боттичелли этих двух свидетелей?
За Савонаролой действительно закрепилась слава пророка, поскольку он предсказал некоторые события; и действительно, с момента первого пророчества (о вторжении войск Карла VIII) до момента казни Савонарола и его сподвижники почти три с половиной года вели проповеди, обличая грехи как аристократии и духовенства, так и простых флорентийцев, и из уст их вырывались «огонь и громы». После казни тело Савонаролы было сожжено, что вполне можно рассматривать как «вознесение в облаках дыма».
Сатана у Боттичелли представлен в виде пяти маленьких дьяволят, он показан полностью побежденным. Однако рождение Женой, облеченной в Солнце, Младенца, согласно тексту Откровения, предшествовало заточению Сатаны. Значит ли это, что Боттичелли изображает нам Рождество, которое происходит в некоем мистическом будущем?
Однако в Средние века считалось, что Сатана может завладеть человеком и войти в его тело только посредством одного из пяти чувств и что с Рождением Христа эти демоны были изгнаны из тел людей.
Несмотря на все эти связи, которые теперь, после нашего разбора, должно быть, кажутся вам достаточно очевидными, Боттичелли не просто иллюстрировал образы Савонаролы — он интерпретировал его идеи по-своему. Возможно, отчасти потому, что ему следовало быть очень осторожным в своих «художественных высказываниях», ведь Савонарола был в опале и слишком очевидное цитирование могло создать проблемы.
Одна лишь подпись на картине Боттичелли придает ей ярко выраженную апокалиптическую направленность. Это видение самим художником событий, современником которых он был. Савонарола не называл себя и фра Доменико свидетелями из одиннадцатой главы Откровения, не размышлял публично о заточении Сатаны. «Мистическое Рождество» — это произведение, рожденное мыслью самого Сандро Боттичелли под влиянием идей Савонаролы и его последователей, и, несмотря на его довольно меланхолический характер, оно тем не менее несет в себе надежду.
«Страшный суд» Микеланджело: живописный реквием
Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был через Него.
Наверное, ни один разговор, посвященный мотиву Страшного суда в искусстве, не обходится без упоминания фрески Микеланджело в Сикстинской капелле.
Страшный суд. Репродукция фрески Микеланджело (1536–1541)
Томмазо Куччони. 1859 г. The J. Paul Getty Museum, Los Angeles, 84.XO.251.3.54
Когда 31 октября 1541 года фреска Микеланджело на алтарной стене Сикстинской капеллы была открыта в присутствии публики[68], всеобщее потрясение и благоговение было столь велико, что сам папа Павел III упал на колени перед фреской, моля Бога не вспоминать о его грехах в день Страшного суда.
В начале XVI века обострились кризисные явления в религиозной жизни, западный христианский мир раскололся на протестантизм в различных его вариациях и католицизм. В такой обстановке выбор темы росписи для алтарной стены оказался далеко не случайным; кроме того, это была логическая кульминация всего цикла, создаваемого в Сикстинской капелле на протяжении полувека самыми выдающимися мастерами своего времени.
«Клименту хотелось, чтобы на этих стенах, а именно на главной из них, там, где алтарь, был написан Страшный суд так, чтобы можно было показать на этой истории все, что было в возможностях искусства рисунка, а на другой стене, насупротив, приказано было над главными дверями показать, как был изгнан с небес Люцифер за свою гордыню и как были низвергнуты в недра ада все ангелы, согрешившие вместе с ним», — писал Джорджо Вазари в «Жизнеописании Микеланджело».
Расположенные друг напротив друга, эти сюжеты замыкали бы грандиозную программу росписи Сикстинской капеллы. Вся история мироздания была бы запечатлена на ее стенах: восстание Люцифера, положившее начало всем бедам, и приход Христа, Его жертвенная смерть и, наконец, последний суд, предшествующий концу земного мира и предваряющий вечное Царство Божие. Согласно святому Августину, приход Христа в мир и Его жертва сокрушили власть дьявола над человеком и окончательно поляризовали добро и зло в мире. Христос, явившись в мир людей, воплотившийся в теле человека, так обеспечил людям путь к Богу, избавив их от смерти вечной. История, рассказанная на потолке и стенах Сикстинской капеллы, таким образом, превратилась бы в историю искупления человечества, а грехопадение Адама и Евы перекликалось бы с падением мятежных ангелов, поскольку и грехопадение человека, и падение ангелов имели общую природу и стали следствием свободного выбора между добром и злом.