Во второй половине XVI столетия апокалиптическая тематика закономерно наполнила многие памятники, среди которых росписи Золотой палаты Московского Кремля. После пожара 1547 года, в 1548–1551-м, были восстановлены росписи Благовещенского собора Московского Кремля, где в третий раз в наосе (центральной части собора) был размещен грандиозный апокалиптический цикл.
Также в середине XVI века создается целый ряд икон на сюжет Апокалипсиса, и именно в это время ведется активная работа по составлению циклов миниатюр к нему.
Лицевые «Апокалипсисы»
Несмотря на то что, как мы видим, к теме Апокалипсиса обращались в монументальной живописи Руси, появляется она там не столь часто; наибольшее распространение Апокалипсис получил в миниатюрах лицевых рукописей с середины XVI века. Лицевые — значит иллюминированные, этот термин используется в русской традиции для обозначения рукописных книг, украшенных миниатюрами. Мы будем говорить о лицевых «Апокалипсисах» — то есть об иллюминированных манускриптах, посвященных теме Откровения Иоанна Богослова.
Но, прежде чем перейти непосредственно к интересующей нас теме, следует прояснить, как обстояло дело с книгами и грамотой на Руси. Вопреки стереотипам о темном и необразованном народе, в действительности грамота на Руси была в большом почете: через нее можно было достичь спасения души, а неграмотный человек мог легко впасть в искушение. Чтение считалось путем не только к покаянию и добродетели, но и к праведной власти. Разумеется, обучаться грамоте мог не каждый, в основном ею владели представители духовенства и местной аристократии. Автор «Похвалы Ярославу Мудрому» XI века в числе достоинств князя превозносил его любовь к книгам[106].
Самыми распространенными на Руси книгами были Евангелия-апракос (компиляция из четырех Евангелий), Псалтырь и Апостол — сборник, в который входили деяния апостолов, а также некоторые другие фрагменты[107]. Но, вопреки заблуждениям, существовала и светская литература: из таких сочинений в первую очередь стоит отметить летописи. Тем не менее центрами летописания являлись монастыри, и каждая древнейшая летопись представляет собой, по сути, историко-богословский памятник. Изложение истории оказывается в ней толкованием Божественного Промысла. Авторами летописей, соответственно, были духовные лица. По крайней мере, так обстояло дело в подавляющем большинстве случаев вплоть до XVI века включительно. Вторым важным жанром светской литературы на Руси были воинские сказания. Впоследствии появились памятники автобиографического характера, хождения, поучения. Расширение жанрового богатства светской литературы XV века породило настоящий ее расцвет в XVI–XVII столетиях. Однако это развитие оказалось прервано петровскими преобразованиями, переориентировавшими русскую литературу на западные образцы. Поэтому будет в корне неверно отсекать целый пласт древнерусской литературы, утверждая, что она была сплошь религиозного характера, но, конечно, говоря о литературе Древней Руси, мы в первую очередь говорим о литературе духовного содержания[108].
Псалтырь
XV–XVI вв. Leiden University Libraries
Лицевые толковые «Апокалипсисы» приобрели на Руси особую популярность. Они представляли собой своего рода эсхатологический сборник, который, помимо собственно Откровения Иоанна Богослова и толкования на него святого Андрея Кесарийского, мог включать фрагменты из целого корпуса эсхатологических сочинений: «Слова Палладия Мниха о втором пришествии», «Повести о славе небесной», «Слова Блаженного Ипполита о скончании мира и Антихриста», «Жития Андрея Юродивого», «Жития Василия Нового», «Пророчества Даниила». «Слово о втором пришествии Христове и о Страшном суде, и о будущей муке, и об умилении души», приписываемое монаху Палладию, относится к числу наиболее популярных эсхатологических сочинений, принятых Древней Русью от Византии в Х — XI веках. «Слово» было написано с опорой на образную систему Откровения Иоанна Богослова и библейских пророчеств и, в свою очередь, стало источником для других эсхатологических сочинений. Создание русских лицевых «Апокалипсисов» часто рассматривают в контексте грандиозной церковно-строительной деятельности митрополита Макария. Именно с его именем связано включение текста толкового «Апокалипсиса» в 1530–1540-х годах в Великие Четьи минеи[109] под 26 сентября — день памяти апостола Иоанна Богослова.
«Толкование на Апокалипсис» Андрея Кесарийского
Конец XVI в. Российская национальная библиотека
Рукописи «Апокалипсиса» могли быть однотолковыми, то есть содержать лишь одно толкование, и многотолковыми — содержащими большее количество толкований. Как правило, текст делился на 72 главы, по количеству глав в толковании святого Андрея Кесарийского, и был организован следующим образом: сначала — стих из Откровения, затем — толкование. Художники, работавшие над иллюстрациями к подобным рукописям, четко следовали сюжету повествования, циклы миниатюр соответствовали четырем апокалиптическим седмерицам: семь церквей, семь печатей, семь ангелов с трубами и семь ангелов с фиалами (чашами). Количество миниатюр в «Апокалипсисах» XVII века колеблется от шестидесяти до восьмидесяти, а в более поздних экземплярах могло достигать двухсот пятидесяти. Для иллюстрирования выбирались главные в смысловом отношении моменты повествования, также по воле художника или заказчика рукописи в устоявшиеся циклы могли включаться дополнительные сюжеты, например «Троица Новозаветная» и т. д.
Время перемен
XVII век в истории художественной культуры Древней Руси можно назвать самым противоречивым и своеобразным. Его связывают то с поздним Средневековьем, то с началом Нового Времени. Он был богат на события, причем не слишком благоприятные: в начале века — Смута, польско-литовская интервенция и борьба с ней, затем — реформы патриарха Никона и раскол церкви. В то же время Русь расширяла культурные связи с другими странами Европы, все больше возрастало значение литературы, искусства, менялось мышление авторов. Но даже в XVII столетии в число литературных «бестселлеров» входила литература именно религиозного характера: «Синодики», «Месяцесловы» и «Апокалипсисы». Это были так называемые народные книги — то есть сочинения с понятным для человека любого уровня грамотности текстом и популярным религиозным содержанием. Такие книги были обязательной вещью и в боярских хоромах, и в домах посадских людей, и в избах зажиточных крестьян.
Расцвет народных книг во второй половине XVII века объясняется тем, что Россия в это время находится на том этапе развития, который в отношении духовной культуры исследователи сравнивают с эпохой Возрождения в Западной Европе.
Русские «Апокалипсисы» и другие эсхатологические и нравоучительные сочинения можно сравнить с рукописными и гравированными «Плясками смерти», «Зерцалами» и «Библиями бедных»[110], которые были так популярны среди населения Европы в XIV–XV веках. И в тех и в других при помощи картинок и упрощенного текста рассказывалось о начале и конце света, о жизни и смерти, о грехах и заблуждениях людских и наказании за них.
Как мы уже отмечали и неоднократно могли убедиться на примерах из прошлых глав, представления о смерти, исходе как человеческой судьбы, так и судьбы мира занимали в менталитете позднего Средневековья центральное место. В России конца XVII столетия апокалиптическая тематика была тесно связана с насущными проблемами действительности: расколом церкви, эсхатологическими проповедями приверженцев старой веры и необходимостью борьбы с идеями протестантизма, проникающими с Запада.
Biblia pauperum (Библия бедных)
Неизвестный художник. 1465 г. Universitäts- und Landesbibliothek Darmstadt
В начале XVII века богослов, писатель и переводчик протоиерей Лаврентий Зизаний сделал славянский перевод «Толкования на Апокалипсис» архиепископа Андрея Кесарийского, уже в 1625 году один из первых восточнославянских типографов на русских землях Памва Берында издал «Толкование», и эта книга стала одной из самых распространенных и читаемых в разных слоях населения.
Большая популярность Апокалипсиса в первой половине XVII века была вызвана бедствиями Смутного времени. Мы уже упоминали, что после падения Константинополя Москва стала Третьим Римом. Этот тезис закреплял за ней статус последнего лидера христианского мира, падение Руси должно было означать конец света, а русские властители получали статус богоизбранных. Однако «богоизбранная» династия прервалась: один из сыновей Ивана Грозного, по общепринятой версии, был убит им самим в приступе гнева, двое умерли во младенчестве, последний, Дмитрий Углицкий, погиб при невыясненных обстоятельствах в детском возрасте, а Федор умер бездетным. В стране начиналось Смутное время. Череда катастроф, как это всегда бывает, пробудила в народе эсхатологические настроения. Лжедмитриев уподобляли Антихристу, Марину Мнишек — вавилонской блуднице, а поляков ассоциировали с проклятыми народами. Изгнание поляков и венчание на царство Михаила Романова положили конец Смуте, однако последовавший за этим период относительного покоя был недолгим: с конца 1650-х годов начался новый этап в русской общественной жизни, связанный с расколом церкви, который стал следствием реформ патриарха Никона.
Никон был избран московским патриархом в 1652 году и уже в 1653-м начал реформировать Русскую церковь по греческому образцу: первым делом он предписал совершать крестное знамение тремя перстами, а не двумя, как было ранее, затем положил начало делу унификации московских книг по греческим образцам.