Она тоже так думала. И не угадала.
Шон сделал паузу, словно пораженный мыслью:
— У тебя скоро начнутся месячные?
У нее отвисла челюсть, и Лекси задохнулась:
— Скажи мне, что я ослышалась.
— Извини, но ты ни с того ни с сего так возбудилась. — А он нет. Нисколько. Ни по какой причине. — Я думаю, ты просто запуталась.
— Ты меня оскорбляешь.
— То, что ты чувствуешь, нереально. Ты поймешь это завтра.
— Не смей говорить мне, что я чувствую или что я пойму завтра. — Лекси натянула рубашку через голову и подпрыгнула на одной ноге, а затем на другой, забираясь в штаны. — Я знаю, что чувствую. Я знаю, что чувствую, когда ты входишь в комнату и вижу, как ты улыбаешься мне. Я знаю, что от прикосновения твоей руки к моей пояснице у меня сердце замирает и сильно колотится одновременно. Я знаю, тебе нравится говорить себе, что ты хороший парень из-за очевидных поступков, но делает тебя хорошим парнем, то, что не так очевидно. Может быть, даже тебе. — Она застегнула молнию на штанах и снова посмотрела ему в лицо. — Но я вижу тебя, Шон. — Он насупил брови и сжал губы, как будто она заглянула в него глубоко, и ему это не понравилось. — Ты не обязан любить меня в ответ. Это нормально. — Нет, не нормально. — Я имею в виду, что никогда не ожидала этого от тебя. Мы договорились. Вот и все, но не говори мне, что я запуталась, как и все другие женщины, которые имели несчастье сказать, что любят тебя. — Лекси откинула волосы с лица. То ли от напряжения, то ли от эмоций ее дыхание стало частым и прерывистым. — Вместо того, чтобы обвинять мои месячные — что, кстати, так типично для мужчин, — по крайней мере, ты мог бы сказать, мол, Боже, Лекси, как мило.
— Боже, Лекси, как мило.
У Лекси опустились руки, когда она смотрела, как Шон стирает всякое выражение со своего красивого лица.
— Может быть, ты мог бы подделать некоторые эмоции.
— Извини. В следующий раз запиши это для меня в одной из своих надоедливых записок.
Теперь он просто добавлял к ране оскорбление.
— Ты ведешь себя как придурок.
— А ты чересчур эмоциональна.
— Что ж, извини. — Лекси подобрала чулки и туфли. — Я сказала, что люблю тебя, а ты сказал, что я запуталась.
— Так и есть. — Шон боролся с простынью, но смог собрать ее в одной руке. — Ради бога, два месяца назад ты думала, чт
о влюблена в Пита Далтона.
Лекси вздернула подбородок и собрала все свое достоинство:
— Это было низко.
— Зато правда.
Она сунула туфли под мышку. Ее сердце сжалось, глаза защипало, и, прежде чем полностью разбиться на куски, она сказала:
— Спасибо за все, что ты сделал, чтобы помочь мне. — Ей следовало бы покончить со всем этим прямо сейчас, пока у нее еще была крупица гордости, но помоги ей бог, она не могла заставить свое сердце проститься. Еще нет. — Лучше, если мы просто сохраним эту дурацкую сделку до середины следующего месяца.
ГЛАВА 15
«Люби меня, как можешь только ты» (Элли Голдинг)
«Платановый зал» отеля «Времена года» сиял в золотистом отблеске свечей. Золотые скатерти и изысканный белый фарфор украшали круглые столы с букетами экзотических цветов. За столами с табличками в руках толпились легенды хоккея.
— Далее у нас будет поездка «все-включено» в Гонолулу, — объявил аукционист. — Начнем с двух тысяч. Две тысячи — слышу ли я «двадцать две»?
Пока торги вокруг него накалялись, Шон глядел на женщину, притворявшуюся рядом с ним статуей. Красивая статуя в красном платье. Тонкая талия, глубокое декольте.
— Ты выглядишь прекрасно.
— Спасибо.
Он не видел Лекси два дня. С тех пор, как она выбежала из его квартиры.
— У тебя слишком низкий вырез.
Лекси подняла табличку:
— Меня не волнует твое мнение.
Разозлилась? Так и он тоже. У нее, как у любой женщины, от хорошего секса размягчились мозги, и в голове образовалась каша. Он-то думал, что Лекси умнее большинства женщин.
— Это один из тех стандартных ответов, которые ты пишешь в своих памятках?
— Да. — Она опустила табличку, даже не взглянув в его сторону. — Раздел первый, подраздел «б», под «оставь меня в покое, Шон».
Он не знал, что больше всего вывело ее из себя. Что он тоже не размяк или что напоминал ей о том, сколько за последнее время она думала, что влюблена.
— Любовь никогда не злится, — заметил Шон. — Раздел пятый.
— Случайная чушь.
Он неоднократно пытался связаться с Лекси, но она ответила только на одно из его сообщений.
«Я иду с на благотворительный прием Мари, — написала она. — Мне не нужно, чтобы ты меня забирал».
Шон обдумывал, приходить ли вообще сегодня вечером. В конце концов, надел костюм и галстук, потому что должен был туда явиться. А не потому, что не мог оставаться в стороне.
Он измучился, Лекси пребывала в ярости, и в довершение всего ее подруга Мари сидела за столом позади него, и ее глаза прожигали дыры у него в спине.
— Я иду в бар. Нужно что-нибудь? — спросил Шон у статуи.
— Спасибо, нет.
Шон положил табличку на стол и встал. Ему и Лекси хорошо вместе, в постели и вне ее. Когда она поймет, что ее чувства всего лишь похоть, а не любовь, то придет в себя. Он просто надеялся, что это произойдет раньше, чем позже, и Лекси больше не будет тратить время на истерику. У них оставалось чуть больше двух недель до фальшивого разрыва.
Две недели, подумал он, переходя в соседнюю комнату и садясь за барную стойку. А она тратила время впустую.
— Водка. И плеснуть тоника, — сказал он бармену и вытащил бумажник. Да, это был вечер водки.
— Привет, Нокс. — Чаки, левый нападающий, похлопал его по плечу и заказал светлое пиво. — Я только что проиграл Олсену за этот отпуск. — Затем заметил: — Лекси сегодня горячая штучка. Черт.
У Шона появилось иррациональное желание ударить Чаки по башке.
— Привет, Нокс и Чаки. — Бутч доковылял до бара, все еще медленно двигаясь после несчастного случая при игре высокой клюшкой. — Сегодня Лекси просто горячая штучка.
Шон набил баночку с чаевыми.
— Как поживает твой член, Бутч?
— Это мой пах.
Шон встал:
— Да без разницы.
Прихватил напиток и вышел в холл. В «Четырех сезонах» присутствовало несколько бывших «чинуков» и великих хоккеистов. Шон намеренно поболтал с Сэмом Леклером, Таем Сэвиджем и телохранителем старой школы Робом Саттером. Никто из троих ничего не знал о нем и Лекси. Их фальшивые отношения было последним, о чем Шону хотелось говорить, и он мог расслабиться и поболтать с парнями, которые знали, каково это — прорываться в финал и выигрывать Кубок. Он проглотил половину стакана и почувствовал, как напряжение ослабло. Он смеялся над шутками, которые понимали только мужчины. Лекси придет. Если нет, то в мире много других красоток.
— Пол выбыл из строя с порванной мышцей, — напомнил он, когда они обсуждали стратегию Кубка Стэнли.
Краем левого глаза он заметил красную вспышку. Посмотрел через плечо Леклера, и его взгляд остановился на узкой талии Лекси в пышной юбке. Она направлялась в дамскую комнату, и Шон извинился, прежде чем успел одуматься.
Он сдвинул манжет рубашки и взглянул на часы. Восемь тридцать. Можно было бы уйти, не прощаясь. Однако он прислонился плечом к стене и подождал несколько секунд, пока Лекси появится. В мире было еще много красивых женщин, но ему нравилась она, интересовала ее жизнь. Она сама его интересовала.
— Лекси. — Шон выпрямился и встал перед ней. — Я ухожу.
— Ладно.
Она посмотрела за него, и он протянул руку к ее лицу.
— Пойдем со мной.
— Нет. — Ее взгляд наконец встретился с его. — Это невозможно.
— Вовсе нет. Это не так. — Шон уронил руку, отняв от ее мягкой щеки. — Все, что тебе нужно сделать, это шаг, потом другой.
Лекси покачала головой.
— Если ты не можешь идти, я понесу тебя.
Ее голубые глаза наполнились слезами.
Дерьмо.
— Я не хочу плакать здесь перед всеми.
Она моргнула и всхлипнула.
И заплакала. Значит, он должен за что-то извиниться, чтобы она прекратила.
— Прости, что прошлой ночью обвинил твои месячные. — Он правда не должен был такое говорить. — Пойдем со мной, и я все исправлю.
Лекси поморщилась, как будто он только что сделал все хуже.
— Я больше не могу. Не могу притворяться твоей девушкой.
— Конечно можешь. — Шон посмотрел на ее рот и обнаженное горло. Она сказала, что любит его. Она сказала, что он хороший парень. Ему хотелось прижать ее к стене, прижать руки по обеим сторонам ее головы, поцеловать, затаив дыхание, и показать ей, каким хорошим он может быть. — Еще две недели.
— Шон, я не могу…
Он прервал ее поцелуем и прижал к груди. Она застыла в его объятиях, пока его губы дразнили и уговаривали, пытаясь согреть ее и сделать такой же мягкой, как Лекси, которую он знал.
— Нет, Шон. — Она выскользнула из его объятий и поднесла руку к губам. Большая слеза скатилась по ее щеке. — Не поступай так со мной. Я люблю тебя и не могу притворяться, что ты тоже меня любишь.
— Это только на две недели, — повторил он.
Лекси покачала головой и вытерла слезы.
— Я собираюсь объявить о нашем разрыве.
Это было не то, чего хотел Шон, но он ничего не мог поделать, чтобы ее переубедить.
— Когда?
— На торжественном открытии «Гардероба Ням-Ням». Там будет Сильвия, так что это может стать большой новостью на несколько дней. — Она покачала головой. — Тогда все будет кончено.
— Еще не середина марта.
Шон хотел поспорить. Чтобы убедить Лекси, что она просто слишком остро отреагировала. Эмоции, отражавшиеся в ее голубых глазах, остановили его.
— Я скажу, что мы расстаемся по-хорошему и наши дорожки разошлись.
Он не хотел причинять боль Лекси. Это последнее, чего он хотел, но Шон был так зол, что не мог ясно мыслить.
— Теперь мы будем притворяться друзьями?
— Не думаю, что это возможно.
Лекси обошла его и направилась к входной двери. Ему хотелось пойти за ней, встряхнуть ее и прижать к груди. Чего Шон хотел, не имело значения, и он смотрел, как она уходит.