Кэл уважал этого человека. Джон был лично ответственен за поселение Кэла в северную часть города, но так, вероятно, могли сказать около половины людей, находящихся в данный момент в таверне. Тех, кого ловили Джон и его люди, сажали в тюрьму. После освобождения у них было два варианта на выбор: покинуть город и никогда не возвращаться, или найти работу в северной части города и заработать возвращение на юг.
Этот путь, описанный Джоном, выглядел таким простым. Просто упорно трудитесь, и получите повышение. Если заработаете достаточно уважения, будете приняты назад в южную часть города. Насколько знал Кэл, никто никогда не смог этого добиться.
Джон сел за стол северянина в углу и взял напиток у служанки, полуобнаженные прелести которой уже могли бы быть достаточной причиной того, чтобы ее выгнали даже из самой захудалой таверны в южной части города.
– Я слышал, что вы имеете дело с серьезным убийством, – сказал Кэл, очень хорошо зная, почему Джон устроил эту встречу. Кэл часто помогал Джону в его расследованиях убийств и всегда получал от этого прибыль.
– Это важнее чем то, с чем я приходил к тебе раньше, – торжественно сказал Джон. – Я должен знать все, что ты можешь мне дать.
– Это будет стоить денег, – сказал Кэл, делая большой глоток из своей пенной кружки.
– Если ты знаешь имя, назови мне свою цену, и я заплачу прямо здесь, прямо сейчас.
Кэл засмеялся, сдувая пену на капитана. Джон двигался очень медленно и осторожно, когда вытирал с лица дешевое пиво, его пристальный взгляд не отрывался от Кэла. Северянин знал, что, хотя Джон не хотел вступать в бой, если капитан имел при себе свой двуручный меч, он мог бы справиться с любыми десятью мужчинами в таверне.
– Жаль, – сказал Кэл, его настроение стало немного спокойнее. – Я никогда не знаю имен, вы же знаете.
Джон знал, что Кэл никогда не называл ему имен, но он сомневался, что хитрый информатор никогда их не знал. Это было для него способом прикрыть свою задницу, если когда-либо выяснится, что он осведомитель Джона, и эта хитрость была необходимой. Когда Кэл осмотрел комнату, он заметил, по крайней мере, пятерых мужчин, находящихся здесь из-за информации, которую он давал Джону.
– Меня не волнует, что ты никогда не знаешь, если ты знаешь это сейчас, ты скажешь мне, или пожалеешь, что не оказался на месте советника Фредрика Страма вчера вечером. Не волнуйся о мести, я удостоверюсь, что этот убийца никогда больше не выйдет на улицы, или что-то в этом роде.
Кэл тяжело сглотнул.
– Я не знаю.
Джон кивнул, принимая это за правду.
– Я хочу, чтобы ты узнал кое-что до следующей ночи. Узнай о любых необычных убийствах, которые случались в любом городе на любой карте, которую ты сможешь найти. А если ты не сможешь найти ни одной хорошей карты, я буду более чем счастлив обеспечить тебя картами, которые показывают в деталях все города в пределах тысячи миль.
– Это будет тяжело сделать всего за полтора дня, – сказал Кэл, уже пробегая мысленно по списку, состоящему приблизительно из двадцати человек, которые, как он знал, недавно прибыли из разных деревень.
– Ты очень хорошо знаешь, что известия о таких убийствах распространяются по торговым маршрутам быстрее самой быстрой лошади, – возразил Джон. – Если что-то похожее случалось в другом месте, ты узнаешь.
– Это могло бы оплачиваться отдельно, – дурашливо попробовал Кэл.
– Но не будет, – заверил его Джон. – Я давал тебе шанс назвать свою цену минуту назад, но тебе нечего было мне сказать. У меня есть и другие информаторы. При ведении дел с несколькими конкурирующими поставщиками информации мне всегда гарантирована самая низкая цена.
Кэл выглядел озадаченным. У него были люди, следящие за Джоном всякий раз, когда тот рисковал обращаться к северянам, но он не получал сообщений о том, что капитан встречается с кем-то еще. Это его тоже интересовало. Его кошелек зависел от монополии на информацию.
Бастер был счастлив. Он был лучшим кузнецом в городе уже более пяти лет, и его дело продолжало развиваться, в то время как слава о нем распространялась вниз по реке и по торговым путям. У него были отличные договоры с обеими судостроительными гильдиями, городской стражей и многочисленными дельцами. Он обучил дюжину учеников, которые работали для него еще несколько лет назад. Сейчас только половина из них еще работала на него, остальные открыли собственные лавки. Имели успех и развивались многие дела, которые они начинали вести еще работая с Бастером, но старый кузнец получал больше заказов и новых сделок.
Бастер провел большую часть своей жизни в монастыре святого Джоргана в горах Хребет Мира, на севере. Его родители отправили его туда в юном возрасте, но он всегда противился обучению в ордене. Не то чтобы он был с этим несогласен, просто не хотел уединенно жить высоко в горах. Как он, как предполагалось, мог сделать мир лучше, если совсем его не видел?
Он был благодарен монахам за то, что они обучили его такому прекрасному ремеслу, а напряженные физические тренировки, через которые проходил каждый ученик, превратили Бастера в хорошо физически развитого субъекта. Он мог непринужденно держать в руках самый тяжелый кузнечный молот, а мог обрабатывать даже самый твердый металл так, будто месил тесто.
"Бастер" очевидно не было его настоящим именем, но когда он покинул монастырь и его семья отказалась от него, он порвал все связи со своим прошлым и начал новую жизнь в Гаррилпорте. В городе бывшего монаха приняли за то, что тот умел делать и нисколько не интересовались его прошлым. Он отвечал тем же.
Бастер трудился в поте лица в задней части своей лавки, все его ученики разбежались по городу по разным делам, когда он услышал звон колокольчика у входной двери. Бастер приостановил работу и прислушался, ожидая, что его позовет знакомый голос или, что клиент пройдет по его скрипучему полу. Он не услышал ни того, ни другого.
– Я уже иду, – громко сказал он, беря тряпку и вытирая руки. Он поднялся и направился к дверям в виде крыльев летучей мыши, которые вели в переднюю комнату. – Можете войти. Не нужно сто... – начал говорить Бастер, толкнув дверь, но замер, увидев мужчину, стоящего около прилавка. Бастер был в шоке. Так или иначе этот человек прошел пятнадцать футов между передней дверью и прилавком, и при этом скрипучий пол не издал не малейшего звука. Бастер также видел, что это не было случайностью. Человек, который смотрел на него из-за прилавка, был чистой смертью. Он жил как тень страха, бесшумно ступая по своему пути, не оставляя за собой ни малейшего колебания.
Энтрери посмотрел в глаза здоровяка и понял, что он разоблачен. Капитан порекомендовал ему этого кузнеца за обедом два дня назад, и теперь убийца знал причину. Энтрери достаточно повидал, чтобы знать, когда его видели насквозь. Этот человек не был настолько умел, как большинство священников или клириков, которых знал Энтрери, но ему это и не требовалось. Попытка определить профессию Артемиса Энтрери была делом, не более трудным, чем попытка определить, может ли скала думать. Это мог сделать любой. Игра была проиграна, и они оба знали это. Единственное, что мог сделать каждый из них, это убить другого или вести себя так, будто ничего не случилось. Они выбрали второе.
– Чем я могу вам помочь? – спросил Бастер.
– Я сооружаю пристройку к своему дому и хочу использовать металлический каркас, чтобы поддержать перекрытие.
Бастер выслушал описание Энтрери в подробностях, сделав соответствующие заметки и задав все необходимые вопросы. Мужчины согласовали цену и время, когда работа будет закончена. Они попрощались как ни в чем не бывало, и Энтрери уехал. Бастер с большим интересом наблюдал как Энтрери двигался по его полу. Убийца наступал только на шляпки гвоздей во время ходьбы, а со стороны это выглядело абсолютно естественно. Это было неосознанное действие, приобретенное за много часов, если не лет, подкрадывания к людям по подобным полам прежде, чем убить их.
Когда острые чувства кузнеца полностью избавились от присутствия зла, он смог наконец расслабиться. "У тебя в руках перспективное дело, Джон", – подумал про себя Бастер. Здоровяк вздрогнул в последний раз и вернулся к работе.
Джон появлялся в имении Александра второй вечер подряд. На сей раз служанка ничего не сказала, когда брала куртку капитана. Он оставил при себе свой меч. Столовая была полна. Здесь собралось большинство советников, за исключением нескольких старших, не желающих выходить из дома по вечерам. На столе стояла еда, но ели немногие. Джон с интересом заметил, что Эллен тоже была здесь. Это продолжалось недолго.
– Эллен, дорогая, пожалуйста, извини нас, – сказал Джератон, когда увидел, что в комнату вошел Джон.
Эллен перевела взгляд с капитана на отца и уже собиралась возразить, но передумала.
– Хорошо, отец, – она никому не сказала о ее столкновении с Тревором и Энтрери предыдущим утром, но чувствовала, что из-за этого была связана с внезапным всплеском преступности и хотела помочь остановить это. Джон с сожалением наблюдал, как девушка вышла из столовой и пошла вверх по лестнице к своей комнате. Он с нетерпением ждал любой идеи, которую она могла бы высказать на этом совещании.
Джон сел за стол и дворецкий поставил перед ним поднос с едой. В отличие от вчерашнего вечера, он не испортил аппетит днем и, в сущности, вообще не ел. Во время еды он смотрел на сидящих за столом людей, спокойно разговаривающих между собой. Он остановил взгляд на человеке, в котором не узнал советника. Джератон заметил паузу и решил начать.
– Джон, я хотел бы представить тебе Куинтона Поллуджа, нового члена совета. Прежде, чем начать обсуждать преступления, количество которых выросло едва ли не за одну ночь, мы подумали, что нужно заполнить место, освобожденное Фредриком. На встрече, которую я провел с торговцами сегодня днем, они решили, что Куинтон будет хорошим дополнением к совету.