Превзойти страдание
Глава 8Перед лицом страданий
Во времена Будды у женщины по имени Кисаготами умер ее единственный ребенок. Вне себя от горя она ходила от двери к двери, пытаясь найти лекарство, которое вернуло бы ее ребенка к жизни. Кто-то сказал ей, что такое лекарство есть у Будды.
Кисаготами пришла к Будде, поклонилась и спросила: «Можете ли вы приготовить для меня лекарство, которое воскресит моего ребенка»?
— Я знаю, как сделать такое лекарство, — ответил Будда, — но для этого мне понадобятся кое-какие ингредиенты.
— Какие ингредиенты вам необходимы? — с надеждой в голосе спросила женщина.
— Принеси мне горсть горчичных зерен, — сказал Будда.
Кисаготами пообещала достать горчичные зерна и уже собиралась уходить, но тут он добавил: «Горчичные зерна для лекарства должны быть взяты из дома, в котором не умирал ни ребенок, ни супруг, ни родитель, ни слуга».
Женщина выслушала это условие и отправилась на поиски горчичных зерен. В какой бы дом она ни зашла, ей везде предлагали горчичные зерна. Однако стоило ей только спросить, не умирал ли кто-нибудь в этом доме, как выяснялось, что смерть уже побывала в нем. Кисаготами не суждено было найти семью, которая еще не познала горечь утраты: в одном доме недавно умерла дочь, в другом — слуга, в третьем — муж или отец. Увидев, что она не одинока в своем горе, Кисаготами оставила безжизненное тело своего ребенка и вернулась к Будде, который сказал ей: «Ты думала, что одна на целом свете потеряла сына. Но никто не вечен в этом мире — таков закон смерти».
Поиски Кисаготами научили ее, что нет ни одного человека, который в своей жизни не испытывал бы страданий и утрат. Она не была одинока в своей страшной беде. Осознание этого факта само по себе не избавляет от страданий, связанных со смертью, но помогает смириться с мыслью о том, что утрат нельзя избежать.
Хотя боль и страдания являются неотъемлемой частью нашей жизни, это вовсе не значит, что мы с легкостью их принимаем.
Люди придумали множество способов, позволяющих избежать страданий. Иногда мы используем посторонние средства — алкоголь или медикаменты, — пытаясь с их помощью убить и заглушить эмоциональную боль. У нас также имеется множество внутренних механизмов — защитные психологические реакции, часто бессознательные, которые не позволяют нам испытывать слишком сильные эмоциональные переживания, когда мы сталкиваемся с серьезными проблемами. Некоторые из этих защитных механизмов довольно примитивные, например нежелание признать существование проблемы. Иногда мы можем неясно сознавать, что проблема существует, но отвлекаемся на множество других вещей или удовольствий, чтобы избежать неприятных мыслей. Иногда мы прибегаем к переносу, когда мы не в силах принять существование проблемы, мы бессознательно проецируем ее на других и обвиняем их в своих страданиях: «Да, я несчастен. Но ведь я не виноват, проблема в ком-то другом. Если бы не этот чертов босс (или чертов партнер, или…), все было бы просто замечательно».
Страданий можно избежать лишь на время. Они все равно будут возникать, подобно болезни, развитие которой удалось приостановить с помощью лекарств, маскирующих симптомы, но не устраняющих первопричину. Алкогольная или наркотическая эйфория, бесспорно, может на какой-то момент заглушить боль. Но злоупотребление этими веществами приводит к губительным для организма последствиям, которые негативным образом сказываются еще и на социальной жизни. А значит, все это становится причиной более глубоких страданий, чем хроническая неудовлетворенность жизнью или временное эмоциональное расстройство, которые заставили нас прибегнуть к этим средствам. Такие виды внутренней психологической защиты, как отрицание или подавление, могут предохранять нас от боли чуть дольше, но она все равно никуда не исчезает.
Отец Рэндала умер от рака чуть больше года назад. Рэндал был очень близок с отцом, поэтому его реакция стала для многих неожиданностью. «Конечно же, мне очень грустно, — заявил он, не теряя присутствия духа. — Но я чувствую себя нормально. Мне не хватает его, но жизнь продолжается.
Страдания — это объективная данность нашей жизни, следовательно, нам необходимо пересмотреть свое отношение к ним.
Как бы то ни было, сейчас у меня нет времени скорбеть о своей утрате, ведь мне надо организовать похороны и заняться вопросом переоформления недвижимости, владельцем которой должна стать моя мама… Но со мной все будет в порядке», — уверял он всех. Тем не менее спустя год после смерти отца Рэндал начал погружаться в глубокую депрессию. Он пришел ко мне и сказал: «Я не могу понять, чем вызвана эта депрессия. Все вроде бы идет хорошо. Вряд ли это связано со смертью моего отца. Он умер больше года назад, и я уже смирился с этим». Мне хватило нескольких сеансов, чтобы понять, в чем дело: Рэндал отчаянно пытается сдерживать свои эмоции, чтобы «быть сильным». По-видимому, он никогда еще в полной мере не переживал ощущение утраты и горя. Эти чувства накапливались в нем до тех пор, пока не превратились в тяжелую депрессию, от которой он в данное время и страдал.
Рэндал сконцентрировался на своей боли и чувстве утраты, — именно в этом заключалась суть терапии, — и смог полностью пережить свое горе. Депрессия была побеждена. Но иногда наши бессознательные механизмы, призванные противостоять страданиям, скрыты гораздо глубже. У каждого из нас есть друг, знакомый или член семьи, который избегает проблем, проецируя их на других людей и обвиняя их в собственных ошибках. Конечно же, этот метод борьбы с проблемами не является эффективным, а люди, которые им пользуются, обречены на несчастье.
Далай-лама подробно разъяснил свою позицию по проблеме человеческих страданий. Она предполагает веру в возможность освобождения от страданий. И первым шагом к освобождению должно стать осознанное принятие страдания как объективной данности человеческого бытия.
Наша жизнь полна проблем. К сожалению, самые серьезные проблемы в ней неизбежны — старость, болезнь, смерть. Попытка избежать этих проблем или отказ думать о них могут принести временное облегчение, но мне кажется, что существует гораздо лучший метод.
Если вы непосредственно принимаете свое страдание, вам будет легче понять природу и масштаб самой проблемы.
Например, если в бою вы не будете осведомлены о силе и боевых способностях врага, вы будете скованны страхом и не сможете сражаться. Но если вам известен боевой потенциал и вооружение противника, то у вас будет преимущество. Точно так же если бесстрашно решать проблемы вместо того, чтобы избегать их, вы окажетесь в более выгодном положении.
Безусловно, такой метод показался мне разумным и вполне обоснованным. Однако, желая развить эту тему, я спросил:
— А если вы пытаетесь решить какую-то проблему и обнаруживаете, что у нее нет решения? Как же быть?
— Я все же считаю, что проблемы надо встречать лицом к лицу, — воинственно ответил он. — Например, вы можете считать размышления о старости и смерти излишними и неблагоприятными и попросту попытаться забыть об этом. Но рано или поздно они вас все равно настигнут. Если вы старались о них не думать, то в момент их появления у вас возникнет шок, который вызовет в вашей душе тревогу. Но если вы хотя бы чуточку задумывались о старости, смерти и других невеселых вещах, то будете чувствовать себя гораздо спокойнее и увереннее, когда они произойдут, поскольку вы уже знакомы с ними и предвидели их появление.
Вот почему я считаю, что очень полезно подготовиться заранее и изучить различные виды страданий, с которыми вы можете столкнуться. И вновь обратимся к примеру с войной: размышления о страданиях можно сравнить с военными учениями. Люди, которые никогда не слышали о войне, оружии, бомбардировках, могут потерять сознание только при виде битвы. Однако военная подготовка научит вас всему, что может произойти на поле боя. Поэтому в настоящих боевых условиях вы будете чувствовать себя гораздо увереннее.
— Я понимаю, как осмысление различных видов страданий может уменьшить наш страх и беспокойство, но мне кажется, что иногда в жизни возникают ситуации, не оставляющие выбора и неизменно ведущие к страданиям. Как можно сохранить рассудок и спокойствие в подобных случаях?
— Какие конкретно ситуации вы имеете в виду?
Я задумался.
— Ну, предположим, женщина ждет ребенка, и на УЗИ обнаруживается, что у ребенка заметный врожденный дефект. Врачи констатируют, что ребенок родится с серьезными нарушениями в психическом или физическом развитии. Женщина, конечно, очень беспокоится, она не знает, что ей делать. Она может решиться на аборт, чтобы спасти ребенка от будущих страданий, но впоследствии это вызовет у нее чувство огромной потери, боли и, может быть, даже вины. С другой стороны, она может оставить все как есть и родить ребенка. Тогда их жизни, ее и ребенка, будут полны проблем и страданий.
Далай-лама внимательно меня выслушал, а затем задумчиво ответил:
— Подобная дилемма чрезвычайно сложна независимо от того, с какой точки зрения к ней подходить. Что касается варианта сделать аборт, никто точно не знает, окажется ли такое решение правильным. Даже если ребенок родится инвалидом, возможно, со временем окажется, что решение сохранить ему жизнь оказалось лучшим для матери или самого ребенка. Однако никто не может просчитать всех последствий и знать жизнь наперед, поэтому аборт также может быть приемлемым выбором. Все это очень сложно. Даже с буддийской точки зрения решения подобного рода находятся за пределами наших рациональных возможностей. — Он помолчал, а затем добавил: — Я считаю, что в таких ситуациях все зависит от мировоззрения тех, кому предстоит сделать выбор…
Установилось молчание.
Покачав головой, он, наконец, сказал:
— Размышляя о видах страдания, которые могут вам встретиться, можно в некоторой степени подготовиться морально к подобным вещам, напоминая себе, что в жизни бывает всякое. Но любая подготовка может лишь помочь вам внутренне противостоять проблемам, умерить страхи и так далее, но сами проблемы все равно будут требовать решения. Таким образом, если плод имеет какие-то дефекты, то не так уж и важно, сколько вы потратили времени на обдумывание проблемы, — вам все равно придется искать выход. Поэтому все это очень сложно.
В его словах мелькнула нотка сожаления, но они не прозвучали обреченно. Далай-лама снова замолчал. Он посмотрел в окно, словно окинув взглядом весь мир, а затем произнес:
— Как ни пытайся, невозможно обойти тот факт, что страдание — часть нашей жизни. И конечно, никто из нас не любит страдания и проблемы. Но мне кажется, что большинство людей этого не осознают…
Далай-лама внезапно рассмеялся:
— Знаете, на дне рождения обычно говорят: «Поздравляю с днем рождения!», хотя в этот день родились ваши страдания. Никто ведь не говорит: «С днем рождения твоих страданий!» — пошутил он.
— Для того чтобы принять идею о том, что страдание является частью нашей жизни, вы сначала должны задуматься о причинах, вызывающих ощущение неудовлетворенности и несчастья. Так, вы чувствуете себя счастливыми, если вы или близкие вам люди добиваются успеха, известности, богатства и других приятных вещей. И вы чувствуете себя несчастными и неудовлетворенными, если не можете добиться всего этого, или если блага получает ваш соперник. Поразмыслив над своей повседневной жизнью, вы обнаружите, что факторов, вызывающих боль, страдание и неудовлетворенность, во много раз больше, чем факторов, приносящих радость и счастье. С этим нужно просто смириться. Страдания — объективная данность нашей жизни, следовательно, нам необходимо пересмотреть свое отношение к ним. Отношение к страданию определяет нашу способность противостоять ему. Резкое неприятие, нетерпимость — такова наша привычная реакция на боль и страдания. Но если мы сможем относиться к ним более терпимо, то нам удастся противостоять несчастью, неудовлетворенности и разочарованиям.
Я полагаю, что наиболее эффективный способ справиться со страданием — попытаться понять, что оно является основным свойством сансары[8], бытия, омраченного невежеством.
В тот момент, когда вы испытываете физическую боль или какое-то другое страдание, вы, конечно же, думаете: «Ох, как же плохо страдать!» У вас возникает неприятие страдания: «Я не должен испытывать это!» Но вы также можете взглянуть на ситуацию по-другому и осознать, что ваше собственное тело… — он похлопал себя по руке, — является корнем страдания, и эта мысль ослабит чувство неприятия страдания. И вы не будете думать, что не заслуживаете этой участи или что вы стали жертвой. Итак, как только вы поймете и примете эту мысль, страдание станет для вас чем-то естественным.
Вот, к примеру, страдания, которые пришлось пережить тибетцам, могут показаться настолько ошеломляющими, что нам останется лишь в недоумении спрашивать себя: «Как же такое могло случиться?» Но ведь можно взглянуть на эту ситуацию иначе и подумать о том, что Тибет располагается в самом центре Сансары, — он засмеялся, — так же как и Земля, и вся наша галактика.
Далай-лама снова рассмеялся.
— Как бы то ни было, я полагаю, что разносторонний взгляд на жизнь меняет ваше восприятие страданий. Допустим, если вы твердо убеждены в том, что любые страдания негативны, что они сигнализируют о вашей неудаче и что их нужно избежать любой ценой, то в проблемной ситуации такая установка только усилит вашу тревогу, слабость и отчаяние. И наоборот, если вы расцениваете страдания как часть вашей жизни, то подобное отношение позволит вам намного проще справляться с превратностями судьбы. Не имея определенной устойчивости к страданиям, вы обрекаете свою жизнь на несчастье, словно бы вам пришлось день за днем проживать один и тот же ночной кошмар, выбраться из которого невозможно.
— Нет ли у вас ощущения, что идея о том, что наше бытие фундаментально несовершенно и наполнено страданием, слишком пессимистична? — спросил я.
Далай-лама поспешил объясниться:
— Если мы говорим о несовершенстве бытия и присущем ему страдании, то речь идет, прежде всего, о буддийском понимании этого вопроса. Необходимо иметь в виду, что подобная трактовка возникает только в определенном контексте, в рамках буддийского учения. А иначе такая точка зрения может быть неверно понята, и тогда она действительно будет казаться слишком пессимистичной. Следовательно, очень важно понимать, какую позицию занимает буддизм по отношению к феномену страдания вообще. Первое, на что обращал внимание своих учеников Будда, — Четыре благородные истины. А первая из них — Истина о страдании. Смысл ее в том, что страдание является сутью нашего существования.
Вы не должны забывать о важности размышления о страданиях по той причине, что существует выход, существует альтернатива. Есть возможность освободиться от страданий. Покончив с причинами страданий, вы можете достичь Освобождения — состояния, свободного от страданий. Согласно буддийскому учению, главными причинами страданий являются невежество, привязанность и ненависть, которые по-другому называются тремя ядами ума. В контексте буддизма каждое из этих понятий имеет особое значение. Например, невежество означает не недостаток знания в привычном для нас смысле слова, а фундаментальное заблуждение человека относительно истинной природы окружающего мира и его самого.
Осознав подлинную природу реальности и преодолев такие состояния ума, как привязанность (желание) и ненависть, можно обрести благородство ума, свободного от страданий.
В буддизме размышление о неизбежности страданий в повседневной жизни используется для искоренения их причин. Если надежды на освобождение от страданий больше нет, то размышления о них, конечно же, будут действовать угнетающе.
По ходу пояснений Далай-ламы я все отчетливее начинал понимать, как размышления о естественности страдания могут облегчить нам жизнь и научить нас правильному отношению к повседневным проблемам. Я также начал осознавать, каким образом можно рассмотреть проблему сострадания в более широком контексте. В качестве одной из составляющих духовного пути — в рамках буддийского учения, предполагающего возможность очищения ума и достижения состояния, в котором отсутствует страдание. Однако оставив эти сложные философские изыскания, я решил выяснить, каким образом Его Святейшество понимает страдание на более личном уровне и как он относится, например, к потере любимого человека.
Много лет назад, во время моего первого визита в Дхарамсалу, я познакомился с младшим братом Далай-ламы, Лобсангом Самденом. Он показался мне очень хорошим человеком, поэтому я был опечален, когда несколько лет назад узнал о его смерти. Зная, что он и Далай-лама были особенно близки друг с другом, я спросил:
— Наверное, смерть вашего брата была для вас тяжелым ударом…
— Да.
— Я просто хотел узнать, как вы ее восприняли.
— Конечно, я был глубоко опечален известием о его смерти, — тихо произнес Далай-лама.
— И как вы справились с этим? Я имею в виду, было ли что-то особенное, что помогло вам пережить горе?
— Не знаю, — ответил он задумчиво. — Я горевал в течение нескольких недель, но постепенно это чувство рассеялось. Тем не менее я до сих пор испытываю сожаление.
— Сожаление?
— Да. Меня не было рядом, когда он умирал. Возможно, я мог бы ему чем-то помочь, окажись я тогда поблизости. Именно поэтому я испытываю сожаление.
Вероятно, долгие годы размышлений о неизбежности страданий помогли Далай-ламе смириться с утратой, но он не стал холодным и жестким человеком, принимающим страдания с решимостью на лице, — печаль, звучавшая в его голосе, показала, что он способен на глубокие чувства. В то же время его прямота и искренность, равно как и отсутствие жалости к себе или самобичевания говорили о том, что он полностью смирился с потерей брата.
В тот день наша беседа затянулась до самого вечера. Лучи солнца, золотистыми клинками прорезавшиеся сквозь деревянные ставни, медленно ползли по комнате, погружавшейся во тьму. Я почувствовал прилив тоски, зная, что беседа подходит к концу. Все же я надеялся подробно расспросить его о природе утраты и горя, узнать, есть ли у него какие-нибудь особые советы, помогающие смириться со смертью любимого человека, а не просто с неизбежностью страдания.
Собравшись задать свои вопросы, я вдруг заметил, что он выглядит каким-то рассеянным и усталым. Тут в комнату тихо вошел его помощник и многозначительно посмотрел на меня. Его взгляд, натренированный за годы службы, говорил о том, что мне пора уходить.
— Ну что ж… — извиняющимся тоном сказал Далай-лама, — наверное, нам пора закругляться. Я немного устал.
На следующий день, прежде чем у меня появилась возможность вернуться к этой теме в личной беседе, Его Святейшество сам затронул ее в своем выступлении. Один из слушателей, явно испытывающий глубокие страдания, спросил его: «Как по-вашему, возможно ли справиться с личной трагедией, например с потерей ребенка?»
Далай-лама ответил участливым тоном:
— В каком-то смысле многое будет зависеть от ваших личных убеждений. Если человек верит в перерождение, то он сможет уменьшить собственную боль или тревогу. Осознание того, что любимый вами человек родится заново, может послужить вам утешением. А для тех, кто не верит в возможность перерождения, существует несколько простых способов уменьшить горечь утраты. Прежде всего, им нужно подумать о том, что если они будут слишком сильно переживать и страдать, позволяя горю и скорби овладеть ими, это негативно скажется на их психическом и физическом здоровье и никак не поможет вернуть ушедшего человека.
Мне самому пришлось пережить смерть моего почтенного наставника, матери и одного из братьев. Когда их не стало, я очень сильно переживал. Но затем я сосредоточился на мысли о том, что излишне волноваться бессмысленно. Более того, если я и вправду любил этих людей, я должен сохранять спокойствие ума, ведь они бы и сами хотели этого от меня. Поэтому я старался изо всех сил. Если вы столкнулись со смертью близкого человека, то вы можете воспользоваться этим методом. Дело в том, что лучший способ почтить память ушедшего человека — попытаться исполнить его волю.
Конечно же, чувства горечи и скорби являются естественной реакцией человека на смерть. Но подолгу зацикливаться на них довольно опасно. Если перестать контролировать подобные переживания, то у вас может развиться замкнутость — состояние, при котором вы оказываетесь поглощенными собственными мыслями. Когда это происходит, горечь утраты полностью подавляет вас, и вам кажется, что вы остались наедине со своим горем в полном одиночестве. У вас начинает развиваться депрессия. Но ведь многие люди проходят через нечто подобное. Таким образом, если вы замечаете, что ваша скорбь стала слишком сильна, будет полезно вспомнить о других людях, на чью долю выпали подобные или даже более ужасные трагедии. Придя к этой мысли, вы больше не будете ощущать себя в одиночестве, словно бы вас изолировали от остальных людей. Это станет некоторым утешением для вас.
Пока мы считаем страдания чем-то неестественным и аномальным, пока мы их боимся, избегаем и отвергаем, нам не удастся искоренить причины страданий и обрести счастье.
Несмотря на то что боль и страдания испытывают все люди, я полагаю, что в восточных культурах к ним относятся намного более спокойно и терпимо. В какой-то степени причиной тому могут быть религиозные верования. Или все дело в том, что страдания более заметны в таких бедных странах, как Индия. Нищета, голод, болезни и смерть там у всех на виду. Старые или больные люди в таких странах не оказываются изолированными от общества в хосписах или домах престарелых — они остаются среди близких им людей, а уходом за ними занимаются родственники. Тем, кто постоянно сталкивается с подобными трудностями жизни, сложнее отрицать мысль о том, что страдания являются неотъемлемой частью нашего существования.
Похоже, что западным людям удалось минимизировать вред от страданий, связанных с тяжелыми условиями жизни, но в то же время они утратили способность противостоять всем остальным видам страданий.
По данным исследований, большинство западных людей убеждены в том, что мир в целом прекрасен, жизнь справедлива, а все люди — хорошие и заслуживают удачной судьбы. Безусловно, подобные убеждения важны для поддержания счастливого и здорового образа жизни. Однако неизбежно возникающие страдания подрывают эти убеждения и могут вызвать серьезный внутренний конфликт. При таком подходе даже относительно слабый стресс может привести к значительному психологическому потрясению, поскольку человек может утратить веру в свои принципы, основанные на идее изначальной справедливости и доброты мира. Это только усиливает страдания.
Несомненно, развитие технологий позволило значительно повысить уровень физического комфорта на Западе. Именно это является основной причиной сдвига в восприятии: страдания стали менее заметными, а значит, их трудно считать неотъемлемой частью жизни. Они кажутся исключениями из общего правила, признаком того, что допущена какая-то «ошибка», посягательством на гарантированное право быть счастливыми!
Такой образ мысли полон скрытых опасностей. Если рассматривать страдания как нечто неестественное и незаслуженное, остается один шаг до того, чтобы начать обвинять других в своих страданиях. Если я несчастен, наверное, я стал «жертвой» обстоятельств — эта идея очень распространена на Западе. Обидчиком может выступать правительство, система образования, родители, «неблагополучная семья», противоположный пол или безответственный партнер. Мы также склонны искать источники вины в себе: со мной что-то не так, я стал жертвой болезни или дурной наследственности.
Сосредоточившись на поисках виноватых и рассматривая себя в качестве жертвы, мы продлеваем свои страдания, дополняем их гневом, разочарованием и обидой.
Конечно, стремление освободиться от страданий — естественное желание любого человека, оно является неотъемлемой частью наших поисков счастья. Нет ничего неразумного в том, чтобы пытаться установить причины своих несчастий и сделать все, что в наших силах, для решения своих проблем на любом уровне — глобальном, общинном, семейном и личном. Но пока мы считаем страдания чем-то неестественным и аномальным, пока мы их боимся, избегаем и отвергаем, нам не удастся искоренить причины страданий и обрести счастье.
Глава 9Страдания по собственной воле
Холеный джентльмен средних лет в строгом черном костюме «Армани» вошел в мой кабинет, учтиво, но с некоторой опаской присел и поспешил поделиться со мной проблемами, которые привели его ко мне на сеанс. Он говорил тихо и сдержанно. Я пробежался по списку стандартных вопросов: жалобы, возраст, образование, семейное положение…
— Вот стерва! — вдруг закричал он, и его голос был полон злобы. — Моя чертова жена! Теперь уже бывшая жена. Она втайне изменяла мне. И это после всего, что я сделал для нее. Потаскуха несчастная! — Следующие двадцать минут его голос становился громче и злее по мере того, как он извергал из себя все новые и новые проклятия в адрес своей бывшей жены.
Наш сеанс близился к завершению. Я понял, что он только разминается и может продолжать в том же духе еще долго. И тогда я решил вмешаться:
— Да, большинству людей сложно смириться с недавним разводом. Полагаю, что мы можем обсудить это на наших следующих встречах, — примирительным тоном сказал я. — Кстати, а сколько времени вы уже в разводе?
— Семнадцать лет было в прошлом мае.
В предыдущей главе мы обсудили необходимость принимать страдание как объективный факт жизни.
Некоторые виды страдания неизбежны, а некоторые мы создаем себе сами. Мы пришли к выводу, что отказ считать страдание неотъемлемой частью нашего бытия приводит к тому, что мы отводим себе роль вечной жертвы и обвиняем других в наших проблемах. Все это гарантированно приводит к несчастной жизни.
Кроме того, мы иногда сами усиливаем собственные страдания. Очень часто мы продлеваем свою боль, вновь и вновь прокручивая обиду в голове, что только усугубляет чувство несправедливости. Мы возвращаемся к болезненным воспоминаниям, в глубине души желая изменить ход событий. Но этому не суждено произойти. Конечно, порой наше бесконечное самокопание дает некоторые полезные результаты. Оно способно привнести драматизм в нашу жизнь или привлечь внимание и поддержку со стороны других людей. Но такая сделка нам совершенно невыгодна, поскольку мы продолжаем оставаться несчастными.
Описывая то, каким образом мы можем усугубить свои собственные страдания, Далай-лама объяснил:
— Есть много способов, при помощи которых мы можем обречь себя на страдания и начать беспокоиться. Несмотря на то что душевные и эмоциональные страдания происходят и сами по себе, часто фиксация на негативных эмоциях значительно их усиливает. Например, когда мы испытываем гнев или ненависть к кому-то, мы едва ли сможем довести себя до предела этим чувством, если не станем на нем концентрироваться. Если же мы начнем постоянно думать о несправедливостях, жертвами которых, как нам кажется, мы стали, это будет подпитывать нашу ненависть, и она станет сильнее и яростнее. Безусловно, тот же принцип справедлив и в случае, когда мы испытываем привязанность к кому-либо. Это чувство мы можем усилить, размышляя о достоинствах человека. Мы проецируем на объект нашей симпатии качества, которые, как нам кажется, присущи ему, — это делает нашу привязанность сильнее. Таким образом, постоянные общение и размышление увеличивают интенсивность и глубину наших эмоций.
Часто наши обиды и страдания усиливаются из-за чрезмерной чувствительности, восприимчивости к незначительным вещам и склонности принимать все близко к сердцу. Мы иногда чересчур серьезно относимся к мелочам, раздувая их до гигантских масштабов, но в то же время не замечаем по-настоящему важных вещей, которые оказывают сильное влияние на нашу жизнь и имеют длительные последствия.
Поэтому мне кажется, что люди сами делают выбор, страдать им или нет. Он зависит от их реакции в каждом отдельном случае. Допустим, вы узнали, что некто плохо отзывается о вас за вашей спиной. Если вашей реакцией на эту новость станут обида или гнев, то вы сами нарушите собственный душевный покой. Стало быть, вы страдаете по собственной воле. Ну а если вы воздержитесь от негативной реакции и пропустите клевету мимо ушей, вы защитите себя от злости и гнева. И хотя избежать проблем удается не всегда, вы можете, в зависимости от вашей реакции, ослаблять или усиливать страдания с помощью эмоций.
«Часто наши обиды и страдания усиливаются чрезмерной чувствительностью, восприимчивостью к незначительным вещам и склонностью принимать все близко к сердцу», — такую мысль высказал Далай-лама, объясняя причины наших повседневных страданий. А психотерапевты назвали бы эту особенность психики персонификацией страдания: в критический момент мы зачастую сужаем субъективное поле зрения, трактуя происходящие события в зависимости от их влияния на нас.
Как-то вечером мы с коллегой ужинали в ресторане. Обслуживание оказалось очень медленным, и мой коллега начал ворчать, стоило нам только присесть за столик: «Да ты посмотри на него! Этот официант еле-еле двигается! Мне кажется, он нарочно нас игнорирует! Куда он делся?»
Хотя никто из нас никуда не опаздывал, мой коллега в течение всего ужина безостановочно жаловался на медленное обслуживание, качество блюд, приборы и на все, что попадалось ему на глаза. В конце ужина официант подал нам два бесплатных десерта и объяснил: «Прошу прощения за нашу нерасторопность, — искренне сказал он, — но сегодня у нас работает не весь персонал. У одного из поваров умер родственник, поэтому он сегодня отсутствует, а один официант заболел и не успел нас предупредить. Надеюсь, мы не доставили вам неудобств…»
«Я все равно больше никогда сюда не приду», — раздраженно заявил мой коллега, как только официант удалился.
Этот случай — всего лишь скромный пример того, как мы можем усугублять свои страдания, персонифицируя любую неприятную ситуацию и принимая все на свой счет. Тем вечером мы отделались всего лишь испорченным ужином и недовольством, продлившимся один час. Но стоит только этой пагубной особенности нашей психики превратиться в привычку, как она становится обычной реакцией на любое событие или слово, а наша жизнь превращается в круговорот страданий и невзгод.
Анализируя последствия подобной узости мышления, Жак Люссеран пришел к весьма дальновидному заключению. В возрасте восьми лет будущий писатель лишился зрения, что не помешало ему стать основателем одной из групп французского Движения сопротивления во время Второй мировой войны. В конце концов, он был захвачен в плен нацистами и отправлен в Бухенвальд. Позже, вспоминая о лагерной жизни, Люссеран писал: «…Я осознал, что мы становимся несчастными, когда ставим себя в центр мироздания, когда отчаяние убеждает нас в том, что мы испытываем невыносимые страдания в полном одиночестве. Всегда несчастен тот, кто чувствует себя пленником собственного тела и разума».
Так нечестно!
В повседневной жизни проблемы возникают постоянно. Но это не значит, что любая проблема обязательно подразумевает страдание. Если мы можем сосредоточиться на проблеме и направить всю свою энергию на ее решение, то она превратится в задачу. Если же мы пойдем на поводу у обманчивого ощущения, что эта проблема — воплощение «несправедливости» по отношению к нам, то мы сами нарушим собственное душевное равновесие и причиним себе эмоциональные страдания. В результате мы не только столкнемся с трудностями в удвоенном объеме, но и впустую потратим собственные силы, необходимые для решения проблемы, на переживание чувства «несправедливости».
Однажды утром, во время очередной беседы с Далай-ламой, я решил затронуть эту тему и спросил:
— Каким образом можно побороть мучительное чувство несправедливости, которое нередко возникает у нас при столкновении с проблемами?
— Есть много самых разных методов. Я уже неоднократно говорил о важности принятия страдания как объективной данности человеческого существования. И я считаю, что тибетцы находятся в более выгодном положении, чем западные люди, поскольку их реакция на проблемы, кажущиеся вам несправедливостью, будет примерно такой: «Возможно, это случилось из-за моих прошлых деяний. Такова моя карма». С их точки зрения, причинами проблем являются негативные поступки, совершенные в прошлых рождениях, поэтому у них не возникнет ощущения несправедливости от происходящего с ними в данный момент. В Индии нередко можно встретить людей, живущих за чертой бедности и вдобавок воспитывающих слепых или умственно отсталых детей. И они все равно ухаживают за этими детьми, смиренно заявляя: «Так было угодно судьбе. Это их карма».
Что касается кармы, то здесь необходимо отметить, как неверное толкование этого понятия приводит к тому, что люди начинают все сваливать на карму и пытаются уйти от ответственности или не решаются действовать, когда необходимо. Ведь можно же просто сказать: «Всему виной мои прошлые деяния, моя дурная карма. При чем тут вообще я? Мне уже ничто не поможет».
Это абсолютно неправильное понимание кармы. Хотя судьба человека действительно во многом зависит от прошлых поступков, это еще не значит, что у него вообще нет выбора или возможности что-либо изменить в лучшую сторону. Это касается любых аспектов нашей жизни. Нельзя оставаться пассивным, обвиняя во всем карму, ведь на самом деле это слово обозначает «действие». Карма — это очень активный процесс. И когда мы говорим о карме, или деянии, мы имеем в виду поступок, совершенный субъектом, в данном случае нами, в прошлом.
Следовательно, наше будущее в значительной степени зависит от настоящего и находится в наших руках. Будущее определяется действиями, которые мы совершаем сегодня.
Значит, карму следует рассматривать не как пассивное обстоятельство, а как активный процесс. И главная роль в процессе принадлежит самому человеку. Возьмем, например, какой-нибудь элементарный поступок или банальную потребность, например потребность в еде. Чтобы удовлетворить ее, мы должны проявить инициативу и совершить ряд действий. Сначала нам нужно найти пищу, затем съесть ее. В итоге даже самая простая цель достигается только действием.
— Что ж, может быть мысли о карме и ослабляют чувство несправедливости, но ведь это работает только для буддистов, — вмешался я. — Как же быть тем, кто не верит в карму? Например, многие западные люди.
— Те, кто верят в Бога-Творца, могут так же легко, как и буддисты, представить все события собственной жизни частью божественного провидения. Даже в самой тяжелой ситуации они могут подумать о том, что Бог всемогущ и милосерден, поэтому происходящее с ними может значить нечто большее, чем они думают. Полагаю, что такая вера также может приободрить их и помочь в моменты страданий.
— А что же делать тем, кто не верит ни в карму, ни в идею Бога-Творца?
— Неверующим… — Далай-лама задумался на несколько мгновений, — .наверное, поможет практический, научный подход. Обычно ученые считают, что нужно объективно смотреть на вещи, без эмоционального соучастия. С таким подходом вы можете взглянуть на проблему следующим образом: «Если существует способ ее решить, то я ее решу, даже если для этого мне придется идти в суд!» — Он рассмеялся. — А если вы обнаружите, что решения нет, постарайтесь просто забыть о проблеме.
Объективный и беспристрастный подход очень важен в трудных ситуациях, поскольку он позволяет выявить скрытые, неявные причины проблем. Так, если вы замечаете, что ваш начальник отнесся к вам несправедливо, в этом необязательно виноваты вы сами: он мог просто поссориться с женой перед тем, как отправиться на работу. Безусловно, в любых обстоятельствах необходимо сохранять здравомыслие, но такой подход позволит вам избавиться от бесполезного чувства, что весь мир ополчился против вас.
— Может ли беспристрастность и рассудительность помочь человеку определить степень своего участия в сложившейся ситуации? И может ли это, в свою очередь, ослабить ощущение несправедливости, возникающее в трудные моменты?
— Да, — ответил он с воодушевлением, — безусловно. Вообще, если внимательно и непредвзято изучить любую ситуацию, мы увидим, что во многом сами ответственны за случившееся.
Например, многие считают Саддама Хусейна главным виновником войны в Персидском заливе. Я неоднократно говорил по этому поводу: «Так нечестно!»
Мне действительно жаль Саддама Хусейна. Он, конечно же, диктатор и совершил много плохих поступков. Если рассматривать ситуацию поверхностно, то можно с легкостью переложить всю вину на него. Он же диктатор, преступник, и взгляд у него страшный! — Его Святейшество засмеялся. — Но без армии он мало что может, а даже самая мощная армия не может функционировать без оружия. А оружие ведь не с неба упало! То есть ответственность здесь лежит на нескольких странах.
— Таким образом, — продолжил Далай-лама, — мы часто склонны обвинять в своих проблемах других людей или внешние обстоятельства. Более того, мы стараемся отыскать одну-единственную причину и полностью устраниться от ответственности. Создается впечатление, что в любой ситуации, вызывающей сильные эмоции, возникает значительное расхождение между действительностью и тем, как мы ее воспринимаем. Если провести тщательное исследование предпосылок Войны в заливе, то выяснится, что Саддам является лишь одной из причин конфликта, одним из целого множества факторов. Как только вы осознаете это, ваше видение ситуации станет более объективным.
Объективность предполагает целостный взгляд на вещи, то есть способность учитывать максимальное число факторов, влияющих на ситуацию. Вот, к примеру, наш конфликт с Китаем. Мы тоже внесли в него свой вклад. Возможно, наше поколение повлияло на ситуацию, но мне кажется, что и предыдущие, по крайней мере несколько поколений перед нами, также допустили много ошибок. Поэтому я полагаю, что мы, тибетцы, во многом способствовали сложившейся ситуации, и не очень честно сваливать всю вину на Китай.
Период нестабильности в отношениях способен стать тем поворотным моментом, когда истинная любовь начинает цвести и превращается в зрелое чувство.
Но все не так-то просто. Конечно, мы отчасти повлияли на ситуацию, но это не значит, что Тибет — единственная виновная сторона. Так, тибетцы никогда полностью не покорялись Китаю, продолжали сопротивление. В результате Китай стал применять по отношению к нам новую политику — началось организованное массовое переселение людей из Китая в Тибет, чтобы коренные тибетцы перестали быть большинством, а движение за независимость — эффективным. Поэтому нельзя утверждать, что тибетское сопротивление виновно или ответственно за политику Китая.
— А как быть с ситуациями, даже самыми пустяковыми, в которых вообще нет и не может быть вашей вины, на которые вы никак не можете повлиять, например когда кто-то лжет вам? — спросил я.
— Конечно, мне неприятно, когда кто-то говорит мне неправду, но все равно я пытаюсь анализировать ситуацию. Я могу прийти к выводу, что человек лжет мне, пытаясь что-то скрыть, не из дурных побуждений. Возможно, мой собеседник просто считает, что не стоит доверять мне какую-то информацию. Поэтому когда я чувствую разочарование, я пытаюсь иначе взглянуть на ситуацию. Я думаю, что, возможно, человек не хочет полностью мне довериться, потому я не смогу сохранить секрет. По характеру я общительный и откровенный, поэтому может показаться, что я не умею хранить секреты. Моя прямолинейность не у всех вызывает доверие. Анализируя ситуацию таким образом, я усматриваю в ней и свой недочет.
Даже из уст Далай-ламы подобные слова звучали довольно странно — искать в себе причину бесчестного поведения других! Однако искренность, звучавшая в его голосе, не оставляла сомнений: Его Святейшество использовал такой прием, чтобы справляться с неприятностями. Применяя этот способ в собственной жизни, мы, конечно, не всегда сможем установить степень своей вины. Но и в случае неудачи наша искренняя попытка найти свою вину в сложившейся ситуации позволит взглянуть на проблему под другим углом. И уменьшит тот вред, который мы ощущаем под влиянием чувства несправедливости.
Вина
Наш мир полон несовершенства, а вместе с ним несовершенны и мы сами. Каждый из нас хотя бы раз в жизни ошибался. Каждый из нас порой испытывает сожаление о поступках, которые были совершены ранее, или о том, что необходимо было сделать. Способность признавать свои ошибки и чувство искреннего раскаяния могут указать нам верный жизненный путь, способствуют тому, чтобы мы исправляли ошибки, когда это возможно, и стремились не совершать их в будущем.
Но когда мы позволяем сожалениям превратиться в вину, когда мы в приступе самоуничижения и самобичевания вновь и вновь мысленно возвращаемся к совершенным проступкам, то раздутое чувство вины становится для нас неисчерпаемым источником страданий.
В одной из предыдущих бесед, рассказывая о смерти своего брата, Далай-лама упомянул о сожалении. Меня заинтересовало его отношение к чувству сожаления и вины, поэтому я решил вернуться к этому разговору.
— Когда мы говорили о смерти Лобсанга, вы упомянули о раскаянии. Были ли в вашей жизни еще случаи, когда вам приходилось испытывать глубокое сожаление?
— О, да. Ко мне часто наведывался один монах-отшельник старше меня по возрасту. Он приходил для того, чтобы получить от меня наставления, хотя я думаю, что он на самом деле был гораздо совершеннее меня и делал это просто для соблюдения формальностей. Как бы там ни было, однажды он пришел ко мне с просьбой помочь ему разобраться в одной сложной духовной практике. В ответ я неосторожно заметил ему, что практика довольно трудная и традиционно предназначается для людей помоложе. Вскоре я узнал, что монах покончил с собой, чтобы возродиться и освоить эту практику в более молодом возрасте.
Удивленный этой историей, я заметил:
— Какой ужас! Наверное, известие о его смерти было для вас тяжелым ударом?
Далай-лама с грустью кивнул.
— Как же вам удалось пережить чувство сожаления? Как вы избавились от него?
Далай-лама помолчал несколько мгновений, прежде чем ответить.
— Я не избавился от него, я все еще переживаю.
Он снова остановился, а затем продолжил:
— И хотя я до сих пор испытываю сожаление, оно не угнетает меня. Никому бы не было пользы, если бы я позволил этому чувству овладеть мной, стать бессмысленным источником депрессии и разочарования, мешающим мне жить полной жизнью.
Когда он произнес это, меня до глубины души потрясла мысль о том, что человек может столкнуться с трагедией, внутренне переживать, сожалеть о ней, но не впадать в состояние виновности или презрения к самому себе. Мне была удивительна сама мысль о возможности полного принятия себя со всеми слабостями и заблуждениями. Кроме того, меня поразила возможность осознавать всю тяжесть сложившейся ситуации и реагировать на нее, но не слишком остро. Далай-лама сожалел по поводу истории с монахом, но держался с достоинством.
Не пытаясь избавиться от чувства сожаления, он в то же время не давал ему овладеть собой, продолжая жить дальше во имя того, чтобы помогать остальным изо всех сил.
Иногда я задумываюсь над тем, не является ли эта способность жить без чувства виновности специфическим свойством восточной культуры? Когда я пересказывал содержание нашего разговора с Далай-ламой одному своему другу, тибетскому ученому, он сказал, что в тибетском языке не существует аналога термину «вина», хотя есть слова, относящиеся к «раскаянию» и «сожалению» и подразумевающие исправление ошибок в будущем. Тем не менее я полагаю, что независимо от своей культурной принадлежности каждый из нас способен мыслить совершенно иначе. Все мы можем руководствоваться принципами, которые проповедует Далай-лама, чтобы избавиться от излишнего груза вины, причиняющего одни только страдания.
Сопротивление переменам
Вина возникает тогда, когда мы убеждаем себя в том, что совершили непоправимую ошибку. Это чувство превращается в пытку, стоит нам лишь осознать, что больше уже ничего нельзя сделать. Но ничто не вечно, и рано или поздно беспокойство проходит, а проблема исчезает. Именно этим хороши любые перемены. Негативная их сторона в том, что изменения в любой сфере жизни обычно вызывают в нас желание сопротивляться им. Поэтому освобождение от страдания следует начинать с изучения одной из основных его причин — противостояния переменам.
Говоря о непостоянстве нашей жизни, Далай-лама заявляет:
— Крайне важно понять причины и источники страдания. Начинать следует с осознания преходящей изменчивой природы бытия. Вещи, события и явления отнюдь не статичны, а постоянно меняются. Наглядной иллюстрацией является циркуляция крови в теле человека: кровь постоянно течет, двигается и никогда не останавливается. Такая переменчивая природа явлений подобна внутреннему двигателю. И поскольку все, что нас окружает, изменчиво, то нет ничего вечного. А значит, все предметы и явления постоянно находятся под влиянием других факторов. То есть в любой момент могут измениться и ваши переживания, какими бы прекрасными или приятными они ни были. В этом заключается суть отдельной разновидности страдания, которая в буддизме именуется «страдание изменения».
Концепция непостоянства играет ключевую роль в буддийском учении, а созерцание непостоянства является его основной практикой. Осознание непостоянства выполняет две функции в рамках буддийского пути. В обыденном смысле буддист осознает свое собственное непостоянство — тот факт, что жизнь хрупка и любой день может стать для нас последним. Эта мысль вместе с верой в драгоценность человеческой жизни, дающей возможность избавиться от страданий и вырваться из бесконечного круга перерождений, помогает буддисту взрастить в себе решимость с пользой провести отведенное ему время и посвятить его духовным практикам. На более глубоком уровне, созерцая тонкие аспекты непостоянства и изменчивую природу всех явлений, практикующий стремится познать истинную природу реальности и избавиться от невежества, которое является основной причиной страдания.
Поскольку осознание непостоянства играет значимую роль в буддийском учении, возникает вопрос: имеет ли понимание природы непостоянства какое-то практическое применение в повседневной жизни для тех, кто не практикует буддизм? Если рассматривать проблему непостоянства, имея в виду перемены, ответ на вопрос, безусловно, будет положительным. Так или иначе, с любой точки зрения — буддисткой или западной — жизнь является чередой перемен. И чем больше мы будем отказываться принимать этот факт, чем сильнее будем сопротивляться переменам, тем значительнее будут наши страдания.
Принятие перемен — важное условие избавления от солидной части страданий, которые мы сами себе создаем. К примеру, мы часто заставляем себя страдать, отказываясь расстаться с прошлым. Если мы оцениваем и воспринимаем себя, исходя из собственной внешности или наших возможностей, то мы все равно станем старыми, но не станем при этом счастливыми. Иногда чем активнее мы стараемся сохранить нашу жизнь в неприкосновенности, тем более исковерканной и абсурдной она становится.
А вот принятие неизбежности перемен, ставшее основным принципом, может избавить нас от множества проблем. Более активная позиция в постижении природы изменений, с которыми мы сталкиваемся в обыденной жизни, может уберечь нас от еще больших неприятностей и предохранить от излишнего беспокойства.
Необходимость принятия перемен наглядно демонстрирует история одной молодой мамы, которая поздней ночью попала с младенцем в больницу.
— На что жалуетесь? — спросил у нее педиатр.
— Мой ребенок! С ним что-то не так! — кричала она в отчаянии, — по-моему, он задыхается! Он все время высовывает язык… снова и снова… как будто пытается что-то выплюнуть, но у него во рту ничего нет.
Врач задал ей еще несколько вопросов, бегло осмотрел ребенка, а затем поспешил успокоить ее:
— Волноваться не о чем. Ваш ребенок растет и осваивает возможности своего тела. Судя по всему, недавно он обнаружил, что у него есть язык.
История Маргарет, 31-летней журналистки, иллюстрирует важность понимания и принятия перемен в личной жизни. Она пришла ко мне с жалобой на небольшое расстройство, которое она связывала со своим недавним разводом.
— Я подумала, что стоит сходить на несколько ваших сеансов, просто чтобы выговориться, — сказала она, — чтобы кто-то помог мне избавиться от прошлого и вернуться к самостоятельной незамужней жизни. Если честно, я немного нервничаю…
Я попросил ее рассказать подробнее о разводе с мужем.
— Ну, думаю, что мы расстались спокойно и по-дружески. Бурного выяснения отношений удалось избежать. И у меня, и у моего бывшего мужа хорошая работа, поэтому финансовая сторона дела также была решена без проблем. У нас только один ребенок, мальчик, но он, видимо, благополучно перенес развод, к тому же у меня с бывшим мужем оформлена совместная опека, поэтому здесь тоже все удалось уладить…
— Я имею в виду, почему вы решили развестись?
— Хм… Мне кажется, мы просто разлюбили друг друга, — вздохнула она. — Отношения перестали быть страстными. Мы просто перестали ощущать ту близость, которая была у нас первое время после свадьбы. Мы оба все внимание уделяли только своей работе и сыну, поэтому постепенно отдалились друг от друга. Несколько раз мы ходили к семейному психологу, но это ничего не дало. Мы продолжали жить вместе, но так, словно мы брат и сестра. В наших отношениях не было той любви, которая есть в хорошем браке. В итоге мы решили, что лучший выход из ситуации — развод. То, что было между нами, безвозвратно ушло.
После двух сеансов мы решили провести краткосрочный курс терапии, который должен был помочь ей справиться с беспокойством и приспособиться к переменам, недавно произошедшим в ее жизни. Она была довольно умной женщиной с крепкой уравновешенной психикой, так что ей вполне хватило непродолжительного лечения, чтобы освоиться в новом статусе.
Маргарет и ее муж уважали друг друга, но им стало очевидно, что отношения потеряли былую страсть и брак вот-вот распадется. Мы слишком часто трактуем спад увлеченности в отношениях как признак неразрешимых проблем. Обычно малейшие признаки перемен заставляют партнеров в панике думать о том, что все идет не так. Возможно, мы ошиблись с выбором своей второй половины. Любимый человек совершенно не похож на того, в кого мы влюбились. Со временем в отношениях появляется разлад — мы хотим заняться любовью, а партнер устал, или нам хочется вместе провести время за просмотром какого-нибудь фильма, а партнеру неинтересно или он постоянно занят.
Мы начинаем обнаруживать различия, которых ранее не замечали. В конце концов, мы приходим к выводу, что между нами все кончено.
Ведь все идет не так, как раньше, и возможно, нам следует развестись.
Как же нам быть? Психологи публикуют десятки руководств, подсказывающих, что нужно делать, чтобы заново разжечь огонь любви в отношениях. В ход идут самые разные идеи: перестройте свой распорядок дня, чтобы проводить больше времени с партнером, регулярно устраивайте романтические ужины, чаще делайте друг другу комплименты, научитесь общаться на темы, интересные вам обоим. Порой это помогает, но далеко не всегда.
Однако прежде, чем считать отношения потерянными, мы можем сделать одну полезную вещь — остановиться, обдумать сложившуюся ситуацию и попробовать понять, что перемены — естественный процесс, характерный как для наших взаимоотношений, так и для жизни в целом.
Жизнь не стоит на месте: детство сменяется юностью, юность — зрелостью, а затем приходит старость. Мы считаем эти перемены естественным ходом событий. Но отношения с другим человеком также являются динамичным и оживленным процессом, в который вовлечены двое живых существ. Для любой живой системы естественно развитие, смена определенных этапов. В любых отношениях существует несколько форм близости — физическая, эмоциональная, духовная. Телесный контакт, обмен эмоциями, мыслями и идеями — все это естественные и привычные способы взаимодействия с теми, кто нам дорог Такие формы близости всегда уравновешивают дуг друга, и это нормально. Порой физическая близость ослабевает, но усиливается эмоциональная привязанность, иногда нам не нужны слова — достаточно объятий. Если мы способны ощущать этот баланс, то мы наслаждаемся страстными отношениями в первое время и не испытываем тревоги или гнева, когда со временем страсть угасает. Ведь мы можем сосредоточиться на других формах близости. В этом случае мы способны рассматривать своего партнера как единомышленника или наслаждаться более зрелой и глубокой связью с ним.
В своей книге «Интимное поведение» Десмонд Моррис описывает, как изменяется человеческая потребность в близости. По его мнению, каждый из нас проходит через три стадии: «обними меня», «отпусти меня» и «оставь меня в покое». Цикл начинается в первые годы жизни ребенка, когда он переходит от стадии «обними меня» к стадии «отпусти меня» и начинает самостоятельно двигаться, ползать и исследовать мир, проявляя независимость от матери. Это вполне закономерный процесс развития личности. Такие этапы не всегда бывают однонаправленными: иногда ребенок чувствует себя одиноко и возвращается к матери за утешением и лаской. В подростковом возрасте доминирует принцип «оставь меня в покое», так как человек входит в наиболее активную фазу формирования личности. Большинство специалистов сходятся во мнении, что этот этап очень важен независимо от того, насколько трудно родителям. Но даже тогда может происходить смешение двух фаз. В то время как дома подросток заявляет родителям: «Оставьте меня в покое!», к своим друзьям он может испытывать отношение «обними меня».
Отношения между взрослыми людьми также постоянно изменяются. Интимная близость чередуется с периодами отдаления. В этом состоит процесс роста и развития. Чтобы в полной мере реализовать свой потенциал, жить в гармонии с окружающими, мы должны соблюдать баланс в отношениях: в нужный момент сближаться с людьми, а иногда, наоборот, быть более независимыми и внимательными к самим себе и развиваться как личность.
Осознав это, мы перестанем поддаваться панике при появлении малейших признаков отдаления от близких людей. Перепады в отношениях мы будем воспринимать так же спокойно, как наблюдаем за приливной волной на берегу моря. Безусловно, растущее отчуждение иногда может свидетельствовать о серьезных проблемах в отношениях, например о невысказанном недовольстве и даже близком разрыве. В таких случаях сеанс психотерапии может оказаться очень кстати. Главное — помнить о том, что потеря интереса друг к другу — не повод для расставания. Отдаление от партнера может оказаться лишь частью более масштабных перемен, которые в будущем могут обернуться близостью, возможно, даже большей, чем раньше.
Итак, осознание и принятие того факта, что перемены — это неотъемлемое свойство наших взаимоотношений с окружающими людьми, может сыграть жизненно важную роль в личных отношениях. В тот самый момент, когда мы сильнее всего разочарованы нашими угасающими отношениями, они могут вдруг кардинальным образом измениться. Период нестабильности в отношениях способен стать тем поворотным моментом, когда истинная любовь начинает цвести и превращается в зрелое чувство.
Потеря интереса друг к другу — не повод для расставания. Отдаление от партнера может оказаться лишь частью более масштабных перемен, которые в будущем могут обернуться близостью.
Быть может, такие отношения уже не отличаются пылкой страстью, и мы больше не считаем нашего партнера воплощением совершенства, не чувствуем, что мы слились с ним в единое целое. Но вместо этого у нас появляется шанс по-настоящему узнать друг друга, увидеть своего партнера таким, какой он есть на самом деле. И мы обнаруживаем перед собой другого человека, такого же как и мы сами, со всеми слабостями и недостатками. Только тогда между нами и возникает подлинная приверженность друг к другу — настоящая любовь.
Возможно, брак Маргарет удалось бы спасти, если бы они с мужем восприняли перемены как естественный процесс, который ведет к новому уровню близких отношений, но основан не на страсти и романтике.
К счастью, на этом их история не закончилась. Два года спустя я случайно встретился с Маргарет в торговом центре (неожиданные встречи с бывшими пациентами вне рабочего кабинета вызывают у меня, как и у большинства моих коллег, некоторую неловкость).
— Как ваши дела? — спросил я.
— Лучше не бывает! — воскликнула она. — В прошлом месяце мы с моим бывшим мужем вновь поженились.
— Неужели?
— Да, и пока все складывается просто замечательно. Поскольку у нас был договор о совместной опеке над ребенком, мы продолжали видеться. Первое время это давалось нам с трудом. Но после развода напряжение куда-то исчезло. Мы оба больше ни на что не рассчитывали, и вдруг обнаружилось, что мы все еще любим друг друга. Конечно, все уже не так, как было в самом начале, но это не важно, ведь мы действительно счастливы вместе.
Глава 10Смена точки зрения
Жил некогда в Греции ученик одного философа, и велено ему было в течение трех лет давать деньги каждому, кто его оскорбит. По окончании срока этого испытания философ сказал ему: «Теперь ты можешь отправляться в Афины и учиться там мудрости». Когда ученик входил в Афины, он заметил у городских ворот мудреца, который посылал ругательства в адрес всех людей, входящих и выходящих из города. Ученика постигла та же участь, но он лишь рассмеялся в ответ. «Почему ты смеешься, ведь я же оскорбил тебя?» — спросил у него мудрец. «Потому, — ответил ученик философа, — что в течение трех лет я платил за оскорбления, а ты даешь мне их бесплатно». «Входи в город, — сказал мудрец, — он в твоем распоряжении…»
На эту притчу ссылались отцы-пустынники — так прозвали христианских монахов IV века н. э., которые уходили жить в Скитскую пустыню и проводили свои дни в молитве и святости. История об ученике философа показывала значимость страданий и лишений. Но ученик смог открыть ворота «города мудрости» не только благодаря пройденным испытаниям. Решающее значение имела его способность взглянуть на ситуацию по-новому, изменить точку зрения.
Умение смотреть на вещи под иным углом — это один из наиболее эффективных способов успешно решать жизненные проблемы. Вот что думает по этому поводу Далай-лама:
— Способность менять свою точку зрения очень полезна. Она позволяет сохранить душевное равновесие независимо от того, какие трудности нам встречаются в жизни. Нужно понимать, что каждое явление, каждое событие можно рассматривать с разных сторон. Все относительно. Вот я, к примеру, потерял свою страну. С этой точки зрения все обстоит трагично: вторжение в Тибет стало причиной разрушительных последствий, которые и сегодня продолжают влиять на ситуацию в стране. Но если взглянуть с другой точки зрения, то заметны и некоторые преимущества. Так, находясь в статусе беженца, я не обязан подчиняться формальностям и всюду придерживаться протокола. Если бы все осталось как раньше, мне пришлось бы постоянно принимать участие в церемониях и быть лицемерным во имя того, чтобы соблюсти все формальности. Но в безвыходном положении не остается времени на притворство. Именно с такой точки зрения эта трагедия позволила лично мне использовать определенные преимущества. Статус беженца позволяет мне встречаться с людьми самых разных религий, культур и социальных слоев. Я бы вряд ли смог познакомиться с ними, будь я в Тибете. В этом смысле новые жизненные реалии оказались очень полезными.
В критических ситуациях наше видение мира сужается. Мы фокусируемся на какой-то одной проблеме, и у нас появляется ощущение, что только мы одни на целом свете переживаем подобные трудности. Это может привести к чрезмерному эгоцентризму, а сама проблема рискует стать серьезнее, чем прежде. Думаю, что такой ситуации может помочь более широкий взгляд на вещи: необходимо задуматься о том, что в этот самый момент огромное количество людей переживает нечто подобное, если не хуже. Практика изменения точки зрения может оказаться очень эффективной во время приступов боли или борьбы с болезнью. Чрезвычайно трудно сосредоточиться на медитации, когда у вас что-то болит. Но все же нужно попытаться подумать о ситуации, в которой вы оказались, с разных точек зрения. Возможно, удастся обнаружить в ней какие-то положительные стороны или найти утешение. Если вы слишком сильно переживаете о какой-то одной проблеме, ее масштабы будут только расти, и вскоре она покажется вам неразрешимой.
Но если вы будете рассматривать ее немного отстраненно или сравните с более серьезными проблемами, то она уже не будет казаться настолько страшной.
Незадолго до очередной встречи с Далай-ламой я случайно встретился с администратором учреждения, где я когда-то работал. В то время у меня с ним были кое-какие разногласия, поскольку я считал, что его больше волнуют не пациенты, а деньги. С тех пор мы долго не виделись, но как только я его заметил, в моей памяти всплыли эти конфликты, и я ощутил, как во мне вновь закипает ненависть и злоба. Позже, когда я вошел в номер Далай-ламы, эти чувства немного улеглись, но я все еще был немного не в себе.
— Представьте, что кто-то сильно рассердил вас, — начал я. — Естественно, вашей первой реакцией будет гнев. Но в некоторых случаях гнев возникает не только тогда, когда вас обидели. Вы можете еще долго вспоминать об этом событии и всякий раз испытывать чувство гнева. Как по-вашему, можно справиться с этим?
Далай-лама глубокомысленно кивнул головой и взглянул на меня. Интересно, мог ли он догадываться, что я задал вопрос не только из соображений научного интереса?
— Если вы посмотрите на эту ситуацию с другой точки зрения, — сказал он, — вы поймете, что человек, обидевший вас, наверняка обладает какими-то положительными качествами. Поразмыслив над этим как следует, вы придете к выводу, что действие, вызвавшее у вас гнев, предоставило вам некоторые возможности, которых ранее у вас не было. Так, приложив усилие, вы сможете отыскать много точек зрения на одно и то же событие. Это должно помочь вам.
— Но как быть, если вы не видите никаких положительных качеств в ситуации?
— В таком случае вам стоит постараться взглянуть на ситуацию по-другому, не поверхностно, а максимально объективно и глубоко. Например, можно размышлять о том, что, когда вы злитесь на кого-то, вы считаете этого человека целиком и полностью плохим. Но когда вы испытываете привязанность к кому-либо, вам кажется, что объект вашей симпатии совершенен. Оба этих случая противоречат реальному положению дел. Если ваш друг, которого вы считали замечательным человеком, умышленно причинит вам боль, вы внезапно обнаружите, что у него есть и отрицательные качества. Точно так же, когда ваш враг, к которому вы испытываете неприязнь, просит у вас прощения и проявляет доброту, вы перестаете считать его абсолютным злом.
Следовательно, когда вы злитесь на кого-либо и считаете, что у этого человека вообще нет положительных качеств, вы заблуждаетесь. Если как следует поискать, то всегда можно найти что-то хорошее. Поэтому, когда вы считаете кого-то отпетым негодяем, ваше мнение основано на вашем заблуждении, а не на истинной природе человека.
Вот почему ситуация, которую вы считаете абсолютно негативной, может иметь какие-то позитивные стороны. Но я полагаю, что недостаточно одного умения замечать положительные моменты. Важно превратить эту способность в одну из установок собственного ума. Необходимо регулярно напоминать себе о позитивных точках зрения для того, чтобы изменить собственное отношение к жизни. В общем, невозможно начать по-другому воспринимать жизнь, если вы в трудной ситуации всего пару раз попробовали мыслить позитивно. Необходим длительный процесс обучения, практики и приспособления к новой внутренней установке, которая поможет справиться с проблемами.
Далай-лама немного помолчал, а затем добавил со свойственным ему прагматизмом:
— Ну а если вам не удается найти ни одного положительного момента в ситуации или поступке другого человека, как бы вы ни пытались, то лучший выход — постараться забыть обо всем.
Вдохновленный напутствиями Далай-ламы, я попытался найти какие-нибудь «положительные стороны» в личности моего знакомого администратора, уверяя себя, что даже он не может быть стопроцентным негодяем. Это оказалось довольно просто. Я знал, что он — любящий отец и уделяет много времени воспитанию своих детей. Я также вынужден был признать, что мои разногласия с ним оказались полезными — я понял, что мне не следует больше там работать, уволился и нашел работу по душе. Все эти выводы не заставили меня полюбить этого человека, но заметно ослабили мою ненависть к нему. А вскоре после этого Далай-лама преподал мне более ценный урок: он рассказал о том, как изменять собственное отношение к врагам и научиться любить их.
Другое восприятие врага
Метод, предложенный Далай-ламой, основывается на последовательном и рациональном анализе того, как мы обычно реагируем на причиненный нам вред. Его Святейшество так описывает этот способ:
— Для начала давайте разберемся в собственных ощущениях. По большому счету, нашим врагам мы не желаем ничего хорошего. Но даже если вы сможете сделать жизнь ваших врагов несчастной, то станете ли вы сами счастливее? Ведь, в сущности, нет ничего более скверного, чем когда вами овладевают чувства неприязни и вражды. Неужели вам и правда хочется жить в такой злобе?
Когда мы мстим своим врагам, образуется порочный круг Недоброжелатель вряд ли простит вас за то, что вы сделали, и пожелает расквитаться с вами, после чего вы отомстите ему в ответ, а затем — наоборот, и так далее. Если эта вражда происходит между разными общинами или семьями, то ненависть будет переходить от одного поколения к другому. В результате пострадают обе стороны. Люди будут жить во имя мести и утратят понимание истинной цели жизни. Такую картину можно наблюдать в лагерях беженцев, где поощряется неприязненное отношение к соседям. Печальное зрелище. Так что ненависть и гнев подобны рыболовному крючку, и очень важно убедиться, что мы не оказались пойманными на этот крючок.
Есть мнение, что чувство ненависти полезно для интересов государства. Такая точка зрения кажется мне неправильной и недальновидной. Очень важно придерживаться принципов ненасилия и взаимопонимания, которые могут противостоять этой позиции.
Далай-лама подверг критике привычное для нас отношение к врагам и предложил другой взгляд на проблему, который способен коренным образом изменить нашу жизнь. Он объяснил:
— В буддизме отношению к соперникам или врагам уделяется много внимания. Это вызвано тем, что ненависть очень мешает развитию в себе сострадания, а следовательно, и достижению счастья.
Если вы сможете воспитать в себе терпимость по отношению к врагам, все станет намного проще, и сострадание к живым существам появится у вас само по себе.
Поэтому для тех, кто уделяет внимание своему духовному развитию, враги должны иметь особое значение. Я полагаю, что сострадание — это фундамент духовного развития. Для того чтобы взрастить в себе подлинную любовь и сострадание, вы должны учиться великодушию и постоянно развивать терпимость. Нет достоинства лучше терпимости, нет недостатка хуже ненависти. Вот почему необходимо изо всех сил воздерживаться от ненависти к врагу, а сложившуюся напряженность в отношениях с ним рассматривать как возможность попрактиковать терпимость.
Вообще, наличие врага — необходимое условие для развития терпимости. Без врага у вас не было бы стимула развивать великодушие или терпимость. Ведь дружба не способствует воспитанию терпимости, это делает только вражда. В этом смысле мы можем рассматривать своих врагов как превосходных наставников и быть благодарными им за редкую возможность поупражняться в терпимости.
Людей в мире бесчисленное множество, но не так уж много тех, с кем мы общаемся, и уж гораздо меньше тех, кто способен представлять для нас проблему. Поэтому следует с благодарностью использовать шанс, позволяющий нам стать терпимее друг к другу. Это большая удача, равноценная тому, как если бы вы обнаружили в своем доме клад с сокровищами. Так что, если вам удастся развить в себе великодушие или терпимость, необходимые для борьбы с негативными эмоциями, то это произойдет не только из-за приложенных усилий, но и благодаря вашим врагам.
В ответ на это, очевидно, прозвучат такие возражения: «Почему я вообще должен благодарить своих врагов за эту возможность, если у них не было намерения помогать мне? Они не только не планировали оказать помощь, но и злонамеренно хотели навредить мне! Выходит, что ненависть по отношению к ним будет вполне закономерным чувством, ведь уважения они не заслуживают». Дело в том, что недоброжелатели оказывают нам ценную услугу именно благодаря своему злобному намерению навредить. Если бы мы реагировали только на действие, причиняющее нам боль, то нам бы пришлось ненавидеть врачей и считать их врагами, ведь они порой используют достаточно болезненные методы лечения, например хирургию. Но мы не считаем это чем-то вредным или враждебным для себя, поскольку врач руководствуется намерением помочь нам. Вот почему именно злая воля врага превращается для нас в возможность попрактиковать терпимость.
Подобный вывод, к которому приходит Далай-лама, на первый взгляд кажется маловероятным. Но здесь можно прибегнуть к такому сравнению: представим человека, который решил заняться своим телом — накачать мускулатуру, занимаясь со спортивными снарядами. Силовые физические нагрузки поначалу будут ему неприятны: человек напрягается, потеет, превозмогает. Но только так он может стать сильнее. Спортивные снаряды любят и ценят не за сиюминутное удовольствие, а за конечный результат.
Возможно, что и утверждения Далай-ламы об «уникальности» и «ценности» врагов — это нечто большее, чем причудливый аргумент. Слушая жалобы своих пациентов, я убедился в том, что в повседневной жизни у людей обычно не бывает много врагов или недоброжелателей. Как правило, это один-два человека — начальник или сослуживец, бывший супруг или близкий родственник. То есть в реальной жизни враги встречаются действительно редко. А значит, наши возможности для духовного развития ограничены. Поиск мирных вариантов решения проблем, преодоление вражды — именно это приводит к духовному развитию, осознанности и благоприятным результатам психотерапии.
Можно только догадываться, на что была бы похожа наша жизнь, если бы у нас не было никаких врагов и трудностей. Если бы с колыбели и до смертного одра нас окружали только доброжелательные люди, которые поддерживали бы нас, холили и лелеяли, кормили с ложечки перетертой пищей, развлекали бы нас, корча смешные гримасы. Если бы нас с рождения носили в лукошке, — а позже и на носилках, — не заставляли напрягаться и не испытывали на прочность — короче говоря, обращались бы с нами как с младенцами. На первый взгляд все это кажется заманчивым. Первые несколько месяцев нам бы жилось очень даже неплохо. Но, в конце концов, мы бы превратились в некое подобие желе, в человекообразное существо, чье умственное и психическое развитие остановилось где-то на уровне теленка. Борьба за жизнь делает нас теми, кто мы есть, а враги испытывают нас на прочность, развивая в нас способность к сопротивлению, которая так необходима для развития.
Применимо ли это на практике?
Рассудительность и всесторонний подход в решении проблем и взаимоотношениях с врагами показались мне целесообразными идеями, но я сомневался в том, что все это и вправду может изменить наше отношение к жизни. Я вспомнил, как однажды прочел в интервью, что одной из ежедневных духовных практик Далай-ламы является чтение молитвы «Восемь строф о преобразовании ума». Ее текст был написан тибетским святым Лангри Тангпа в XI веке. Вот отрывок из этой молитвы:
Общаясь всякий раз с другими,
Я научусь себя считать
Нижайшим среди всех существ,
А остальных чистосердечно
Так почитать, как почитают высших.
Я испытаю нежную любовь
К порочным существам;
Ко всем, кто угнетен страданьем;
Они как драгоценность для меня,
Редчайшее явленье мирозданья.
Из зависти другие люди
Меня унизить могут, оскорбить,
Но я приму все эти униженья
Как будто драгоценный дар,
Победу им отдав без сожаленья.
Когда с надеждой помогая людям,
Взамен от них жестокий вред
Вдруг получаю косвенно иль прямо,
То мудрость — всех людей таких
Считать наставниками и учителями.
Я помощь предложить смогу
Для тех, кто близок мне,
И для существ иных;
И втайне на себя приму
Страданья матерей моих[9].
Прочитав эти стихи, я спросил Далай-ламу:
— Мне известно, что вы придаете большое значение этой молитве, но уверены ли вы, что она применима к сегодняшнему дню? Я имею в виду, что она была написана монахом, жившим в монастыре, где самым дурным происшествием могла стать разве что пущенная за спиной сплетня или случайная оплеуха. Неудивительно, что он мог позволить себе «победу им отдать без сожаленья».
Но в современном обществе обида или вред, причиняемые другими людьми, могут принимать самые разные формы, включая изнасилование, пытки, убийство и т. п.
С этой точки зрения молитва кажется мне не слишком актуальной.
Я ощущал некоторое самодовольство, поскольку счел свое замечание очень уместным и остроумным.
Далай-лама несколько мгновений размышлял над моими словами, нахмурив брови.
— В ваших словах есть доля истины.
Затем он перешел к разговору о современных реалиях, в которых эта молитва действительно была бы неактуальна и нуждалась бы в некоторых изменениях. Речь шла о ситуациях, когда необходимо принимать жесткие контрмеры, чтобы защитить от агрессии себя и окружающих.
Вечером я раздумывал о нашем разговоре и заинтересовался двумя обстоятельствами. Во-первых, меня поразила его способность по-новому смотреть на свои убеждения и практики — в данном случае он продемонстрировал готовность пересмотреть отношение к любимой молитве, которая, несомненно, стала частью его личности после стольких лет ее повторения.
Вторая мысль была менее воодушевляющей. Меня переполняло чувство стыда за собственную глупость. Мне пришло в голову высказать предположение, что молитва Далай-ламы может быть неактуальной, поскольку она не согласуется с жестокими реалиями сегодняшнего мира.
Борьба за жизнь делает нас теми, кто мы есть, а враги испытывают нас на прочность, развивая в нас способность к сопротивлению, которая так необходима для развития.
Но только сейчас до меня дошло, кому я сказал это, — человеку, который потерял свою страну в результате одного из жесточайших вторжений в истории нашего времени. Человеку, который прожил в изгнании почти четыре десятка лет, в то время как целая нация связывала с ним свои надежды и мечты о свободе. Человеку, обладающему глубоким чувством личной ответственности, который сочувственно выслушивал непрерывный поток беженцев, рассказывающих об убийствах, изнасилованиях, пытках и унижениях, которые тибетцы терпели от китайцев. Мне часто приходилось видеть на его лице выражение бесконечной заботы и печали, когда он слушал эти истории из уст людей, пешком перешедших через Гималаи (такой путь занимает два года) только для того, чтобы хоть раз взглянуть на него.
Эти рассказы были не только о физическом насилии, — часто в них описывались попытки сломить дух тибетцев. Один из беженцев поведал мне о китайской школе, которую его заставляли посещать в детстве в Тибете. Утренние часы в ней были посвящены изучению «маленькой красной книжицы» председателя Мао. Время после обеда отводилось проверке домашнего задания. Большая часть этих «домашних заданий» обычно была направлена на искоренение буддийских традиций тибетцев. К примеру, зная о том, что в буддизме существуют запрет на убийство и вера в драгоценность жизней всех живых существ, один из учителей дал своим ученикам задание убить какое-нибудь существо и на следующий день принести его в школу. Выполнение этого задания оценивалось: каждое мертвое животное приносило определенное количество баллов. Муха стоила один балл, червяк — два, мышь — пять, кошка — десять и так далее. Когда я пересказывал эту историю одному из своих друзей, он покачал головой, выражая свое отвращение, и сказал: «Интересно, сколько баллов получил бы ученик за убийство этого чертового учителя?»
С помощью таких духовных упражнений, как «Восемь строф о преобразовании ума», Далай-лама смог адаптироваться к новой ситуации, продолжая уже сорок лет вести активную кампанию в защиту свободы и прав человека в Тибете. Вместе с тем он проповедовал смирение и сострадание по отношению к китайскому народу, что воодушевило миллионы людей по всему миру. И тут вдруг я — со своим предположением, что эта молитва не слишком соответствует реалиям современного мира. Я до сих пор краснею от стыда каждый раз, когда вспоминаю об этом разговоре.
Поиск новых точек зрения
Как-то раз мне представилась возможность применить на практике метод иного отношения к «врагу», предложенный Далай-ламой. В результате чего я случайно открыл для себя еще один действенный прием. Работая над этой книгой, я посетил несколько лекций Далай-ламы на Восточном побережье США. Обратно домой я летел прямым рейсом до Финикса. У меня было забронировано место у прохода. Я все еще находился под впечатлением от лекций, но мое настроение все равно успело испортиться, пока я садился в заполненный до отказа самолет. Затем я обнаружил, что мне по ошибке выдали посадочный талон на центральное место, и я оказался между крупным мужчиной, у которого была раздражающая манера занимать мой подлокотник, и женщиной среднего возраста, которая мне тоже сразу не понравилась, поскольку я решил, что она нарочно заняла мое место у прохода. В этой женщине было что-то задевающее — слишком резкий голос или чересчур высокомерные замашки, а может, что-то еще. Сразу же после взлета она начала безостановочно болтать с мужчиной, сидящим напротив нее, который оказался ее мужем. Тогда я «галантно» предложил ему поменяться со мной местами, однако он не согласился — им обоим было вполне комфортно на своих местах. Мое раздражение усилилось. Перспектива провести пять долгих часов рядом с этой женщиной казалась мне невыносимой.
Я стал размышлять о том, почему я так эмоционально реагирую на женщину, которую даже не знаю. Мне пришло в голову, что я, должно быть, столкнулся с феноменом «переноса», скрытым незалеченным неврозом ненависти к матери или чем-то подобным. Возможно, она напоминала мне кого-то из детства — я порылся в памяти, но не смог найти подходящего кандидата на эту роль. Нет, дело было в чем-то другом.
И тут я понял, что получил отличную возможность поупражняться в терпимости. Поэтому я начал представлять себе, что ненавистная мне женщина, занявшая мое кресло у прохода, — это мой благодетельный наставник, посланный мне для того, чтобы научить меня терпению. И действительно, ситуация была самая подходящая для упражнения — я видел эту женщину впервые в жизни, она еще ничем не успела мне навредить.
Минут через двадцать я решил оставить эту затею — моя соседка по-прежнему меня бесила! Я понял, что мне так и не удастся избавиться от раздражения до конца полета. Мне оставалось лишь угрюмо наблюдать за тем, как ее рука украдкой захватывает мой подлокотник. В тот момент женщина была мне целиком и полностью ненавистна. Я рассеянно разглядывал ноготь на ее руке, а затем вдруг подумал: неужели я ненавижу этот ноготь? Нет, вряд ли. Обычный ноготь, ничем не примечательный. Затем я посмотрел на ее глаз и спросил себя: ненавижу ли я этот глаз? Да, но без всякой причины, а это и есть ненависть в чистом виде. Я сосредоточился сильнее. Ненавижу ли я этот зрачок? Нет. Ненавижу ли я эту роговицу, радужку, склеру? Нет. Так действительно ли мне так ненавистен ее глаз? Я вынужден был признать, что нет Мне показалось, что я на верном пути. Я перешел к рассмотрению ее суставов, пальцев, челюсти и локтя. Я с удивлением обнаружил, что ни к чему из этого я не испытываю ненависти.
В отличие от привычки к чрезмерным обобщениям, концентрация на отдельных частях целого позволила оценить эту ситуацию более мягко и сдержанно. Теперь я испытывал к своей соседке совсем другие чувства, и в моем предвзятом отношении образовалась брешь, достаточная для того, чтобы разглядеть в этой женщине человека. Как только я ощутил это, она вдруг повернулась и заговорила со мной. Я не помню, о чем мы беседовали, думаю, что о разных мелочах, однако к концу полета я больше не чувствовал ни гнева, ни раздражения. Разумеется, она не стала моим Новым Лучшим Другом, но она определенно больше не казалась мне Злобным Захватчиком Моего Места Возле Прохода. Вместо этого она превратилась в обычного человека, такого же, как и я, старающегося прожить свою жизнь максимально достойно.
Гибкий ум
Способность менять собственную точку зрения и рассматривать проблему с разных сторон определяется таким качеством, как гибкость ума. Оно позволяет нам схватывать реальность во всей ее полноте, быть чуткими и гуманными ко всему, что нас окружает.
Как-то раз в Тусоне Далай-лама возвращался в свой гостиничный номер после многочасовой лекции. Гряда лиловых дождевых облаков заволокла небо, поглотив последние лучи заходящего солнца. Близлежащие горы Санта Каталина погрузились в глубокую тень, а вся местность вокруг заиграла багряными красками. Обстановка была потрясающая. В теплом влажном воздухе витали ароматы растений пустыни и чувствовалась свежесть неукротимой сонорской грозы. Далай-лама остановился. Несколько мгновений он молча рассматривал простирающуюся до самого горизонта пустыню, а затем поделился своими впечатлениями, отметив красоту этого момента. Он двинулся дальше, но буквально через несколько шагов вновь остановился, чтобы полюбоваться крошечным соцветием лаванды. Он нежно прикоснулся к цветку, оценив его изящество, и вслух поинтересовался названием этого растения. Я был поражен гибкостью его ума, который так легко переключился с созерцания всей местности на наблюдение за отдельным цветком.
Ему было доступно целостное и нераздельное восприятие всего окружающего пейзажа и вместе с тем внимание к любой, даже самой мелкой детали.
Казалось, его сознание могло целиком объять саму жизнь во всем ее многообразии.
Подобную гибкость ума может развить в себе каждый из нас. Отчасти это возможно благодаря нашим сознательным усилиям к расширению собственного видения мира и поиску новых точек зрения. В итоге мы должны достичь умения видеть всю ситуацию в целом также отчетливо, как наши личные обстоятельства. Параллельное видение «Большого Мира» и «Маленького Мира», своего рода двойное зрение, помогает выделять самое главное в жизни.
В моем случае преодолеть зашоренность ума и ограниченность взгляда мне удалось с помощью наших бесед с Далай-ламой. Исходя из личных предпочтений и своего образования, я всегда старался рассматривать проблему в рамках тех психических процессов, которые присущи сознанию конкретного человека. Обычно я равнодушен к любому социальному или политическому контексту. В одном из разговоров с Далай-ламой я стал расспрашивать его о важности расширения горизонта. Незадолго до нашего разговора я выпил несколько чашек кофе, поэтому моя речь была особенно оживленной, и вскоре я пустился в рассуждения о смене угла зрения как о внутреннем процессе, который остается делом рук самого индивида, его сознательным решением.
Где-то на середине моего вдохновенного монолога Далай-лама прервал меня:
— Мыслить шире — значит теснее взаимодействовать с окружающими. Когда мы имеем дело с глобальными проблемами — загрязнением окружающей среды или кризисом в экономике, — требуются согласованные действия множества людей, обладающих чувством ответственности и долга. Подобные проблемы выходят за пределы личности.
Меня раздражало то, как он в своих рассуждениях апеллировал ко всему миру в целом, тогда как я старался сосредоточиться на отдельном человеке (стыдно признать, но моя позиция была как раз наглядным примером ограниченности мышления!).
— Но ведь на этой неделе, — продолжал настаивать я, — в наших беседах и в своих лекциях вы много говорили о значении внутреннего усилия, полностью меняющего человека. Вот, к примеру, вы не раз упоминали о воспитании в себе сострадания и доброты, усмирении ненависти и гнева, развитии терпимости…
— Да, безусловно, перемены должны идти изнутри. Но когда вы стремитесь решить глобальные проблемы, помимо индивидуальной точки зрения необходимо учитывать и позицию всего общества. Поэтому гибкость ума и широта взглядов предполагают возможность анализировать проблему на разных уровнях: индивидуальном, локальном и глобальном.
На своем недавнем выступлении в университете я говорил о необходимости преодолевать в себе ненависть и гнев с помощью развития терпимости. Избавление от ненависти можно назвать внутренним разоружением. Но, как я тогда заметил, оно должно проходить параллельно с внешним разоружением. Я полагаю, что об этом крайне важно помнить в наши дни.
К счастью, вместе с крахом Советской империи угроза ядерного апокалипсиса миновала, во всяком случае, на какое-то время. Поэтому я считаю, что мы являемся свидетелями благоприятной исторической эпохи, в которой мне видится шанс для всего мира. Нам нельзя упустить эту возможность! Я думаю, что мы прямо сейчас должны приступить к наращиванию ненасильственных методов борьбы. При этом необходимо стремиться к настоящему миру, а не просто к жизни без войн и насилия. Ведь прекращения военных действий можно добиться и с помощью оружия — взять, к примеру, доктрину ядерного сдерживания. Но мир должен покоиться не на угрозе взаимного уничтожения, а на обоюдном доверии. Оружие — это главное препятствие на пути развития взаимного доверия. Значит, настало время задуматься о том, как избавиться от оружия. Это очень важно. Разумеется, что решить эту проблему за один день невозможно, поэтому нужно двигаться постепенно, шаг за шагом. В любом случае, нужно помнить о конечной цели этого движения: мир должен быть полностью демилитаризован. С одной стороны, нам нужно развивать в себе внутреннее умиротворение, а с другой — стремиться к внешнему разоружению и миру во всем мире, внося свой посильный вклад. Такова наша ответственность.
Значимость гибкого мышления
Существует взаимозависимость между гибкостью ума и способностью смотреть на вещи с других точек зрения. Гибкий ум помогает нам подходить к проблеме с разных сторон, равно как и объективный целостный метод решения проблем является неплохим упражнением гибкости ума. В наши дни развитие такого способа мышления является не только развлечением для интеллектуалов, но и вопросом выживания. Согласно эволюционной теории, выживали именно те виды, которые обладали наибольшей гибкостью и приспособляемостью к изменениям окружающей среды. Современной жизни свойственны внезапные, непредвиденные и резкие перемены. Людям с гибким умом легче адаптироваться к переменам, происходящим в мире. Кроме того, им проще справляться с внутренними конфликтами и противоречиями. А вот люди, которые не обладают адаптивностью, более склонны к беспокойству, их видение мира тревожно. Поэтому развивая гибкость и подвижность ума, мы сможем оставаться спокойными даже в самой экстремальной ситуации. В процессе воспитания гибкости ума мы также становимся более жизнестойкими.
С момента нашего знакомства я не переставал удивляться необычайной гибкости ума Далай-ламы и широте его взглядов. А ведь кто-то может подумать, что он как самый известный в мире представитель буддизма уже давно стал своего рода Защитником Веры.
Размышляя об этом, я спросил его:
— Сталкивались ли вы когда-нибудь с ощущением, что ваши взгляды закостенели и вы стали слишком узко мыслить?
— Хм… — он на секунду задумался, прежде чем решительно ответить:
— Нет. Напротив, иногда я проявляю такую гибкость, что меня обвиняют в непоследовательности.
Он пылко рассмеялся.
— Например, кто-нибудь может прийти ко мне и поделиться какой-то мыслью, а я могу согласиться с этим человеком, говоря ему: «О, это же отличная идея!» Затем приходит другой человек, с противоположной точкой зрения, и я нахожу правильным то, что он мне говорит, и тоже соглашаюсь с ним. Иногда меня критикуют за это и напоминают: «Мы избрали такой-то план действий, поэтому следует придерживаться его какое-то время».
После этих слов у вас может сложиться впечатление, что Далай-лама нерешителен и не имеет твердых убеждений. Но все как раз наоборот. У Его Святейшества есть ряд основополагающих убеждений, которыми он всегда руководствуется. К ним относятся: вера в изначальную доброту всех людей, вера в ценность сострадания, приверженность доброте, чувство общности со всеми живыми существами.
Подчеркивая значение гибкости и адаптивности ума, я отнюдь не считаю, что мы должны стремиться походить на хамелеонов — впитывать любые мировоззрения, которые нам попадутся, менять свою личность и пассивно принимать любую идею. Духовное развитие всегда основывается на определенной системе ценностей, которая указывает нам верный путь, делает нашу жизнь осмысленной, позволяет усваивать жизненный опыт и помогает выделить по-настоящему достойные цели.
Вопрос заключается в том, как можно неукоснительно придерживаться системы ценностей, сохраняя при этом гибкость мышления? Далай-лама, похоже, смог решить эту задачу, выразив свои убеждения в виде нескольких фундаментальных истин.
1. Я — человек.
2. Я хочу быть счастливым и не хочу страдать.
3. Другие люди, так же как и я, хотят быть счастливыми и не хотят страдать.
Подчеркивая общность, а не различия, он обретает чувство глубокой связи со всеми людьми, основу своей непоколебимой веры в ценность сострадания и альтруизма. Очень важно поразмышлять над собственной системой ценностей и сформулировать для себя несколько основополагающих принципов, используя тот же метод. Ведь именно благодаря возможности руководствоваться твердыми убеждениями мы способны взрастить в себе подлинную свободу и гибкость, необходимые для преодоления жизненных трудностей.
Поиск равновесия
Развитие гибкого подхода к жизни — это не только способ противостоять проблемам, но и главное условие обретения равновесия, без которого невозможно достижение счастья.
Однажды утром, удобно расположившись в своем кресле, Далай-лама так аргументировал ценность гармоничной жизни:
— Продуманное и уравновешенное отношение к жизни, уход от крайностей — все это очень важно для нашего собственного существования. Например, посадив саженец, вы должны бережно и умело ухаживать за ним, особенно первое время. Чрезмерная влажность, сильная жара, недостаток света — он может погибнуть от малейшего нарушения баланса. Следовательно, дереву для нормального роста нужна очень уравновешенная среда. Крайности вредны и для здоровья человека. Много белка в организме — плохо, его недостаток — тоже плохо.
Сбалансированный и выверенный подход необходим и в духовном, и в психическом развитии. Допустим, мы замечаем, что становимся высокомерными, раздуваемся от собственных заслуг — мнимых или реальных. В качестве противоядия можно сосредоточиться на собственных проблемах и страданиях, а также поразмыслить о несовершенстве мира. Это должно помочь вам опуститься с небес на землю. И наоборот — если вы обнаруживаете, что размышления о несовершенстве мира, страдании и боли вас угнетают, то вскоре вы начнете испытывать отчаяние, беспомощность и подавленность. В вашем сознании будет крутиться единственная мысль: «Я ничего не могу поделать. Я никчемный человек». В таком случае нужно приободриться, вспомнив о своих достижениях и положительных качествах. Опять же здесь очень важно чувствовать баланс.
Равновесие полезно не только во всем, что касается физического и психического здоровья, но и в духовном развитии.
Подчеркивая общность, а не различия, мы обретаем чувство глубокой связи со всеми людьми, основу своей непоколебимой веры в ценность сострадания и альтруизма.
В буддизме, например, есть огромное количество упражнений и практик, но не стоит злоупотреблять ими, впадая в крайность. Необходим комплексный подход, сочетающий в себе учение и медитации, теорию и практику. В противном случае может получиться дисбаланс между знаниями и их практическим применением. Чрезмерная интеллектуализация может навредить созерцательным практикам. А излишний акцент на упражнениях и медитации отрицательно скажется на понимании. Всего должно быть в меру…
Подумав немного, он добавил:
— Другими словами, практика дхармы, подлинная духовная практика, в каком-то смысле выполняет ту же функцию, что и стабилизатор напряжения, сглаживающий перепады электричества.
— Вы говорите о том, как важно избегать крайностей, — вставил я, — но разве не крайности приносят нам больше всего удовольствия и придают вкус жизни? Не окажется ли наше существование блеклым и скучным без излишеств?
Он покачал головой, выражая свое отрицание.
— Мне кажется, вам нужно понять, где находится источник крайностей, их основа. Вот, например, материальные блага — жилье, мебель, одежда и прочее. С одной стороны, бедность можно считать крайностью, и мы имеем полное право бороться с ней, обеспечивая себе физический комфорт. С другой стороны, роскошь и богатство также являются крайностями. Цель человека, который стремится к накоплению богатства, — удовлетворение своей нужды и обретение счастья. Но поиски чего-то большего основываются на ощущении неполноты, неудовлетворенности тем, что уже имеешь. Такая неудовлетворенность и стремление к стяжательству в большей степени зависят не от присущего нам желания, а от состояния нашего ума.
Поэтому я считаю, что тяга к крайностям часто основывается на чувстве глубокой неудовлетворенности. Но и другие факторы тоже могут действовать.
Нужно иметь в виду, что крайности на первый взгляд заманчивы и привлекательны, но на деле они могут принести вред.
Есть много примеров, доказывающих, что излишества приведут вас к страданиям. К примеру, если бы все население планеты вдруг решило увлечься рыбалкой, забыв об ответственности и последствиях, то в конце концов вся популяция рыбы просто исчезла бы… Или вот человеческая сексуальность. Безусловно, половой инстинкт вполне естественен для нас, да и сам процесс приносит удовольствие. Но если относиться к этому без должной ответственности, то неминуемы серьезные проблемы: инцест, например, или сексуальное насилие.
— Вы упомянули, что кроме неудовлетворенности есть и другие причины, подталкивающие людей к излишествам.
— Да, конечно, — кивнул он.
— Можете привести примеры?
— Я полагаю, что люди могут впадать в крайности из-за ограниченности мышления, зашоренности.
— Ограниченности? Что вы имеете в виду?
— Пример с рыбалкой иллюстрирует ограниченность мышления, выражающуюся в неспособности просчитать последствия собственных поступков. Этого можно избежать, расширив горизонт мысли при помощи знаний и образования.
Далай-лама взял со столика четки и начал их перебирать, глубоко задумавшись над темой нашей беседы.
Он взглянул на них, а затем неожиданно продолжил:
— Мне кажется, что именно зашоренность часто приводит к крайностям в мышлении. И отсюда все проблемы. Например, в Тибете на протяжении многих веков исповедовали буддизм. Само собой, у тибетцев возникло ощущение, что буддизм — лучшая религия в мире и было бы хорошо, если бы ее исповедовало все человечество. Идея о том, что каждый должен быть буддистом — это преувеличение, крайность, приводящая к проблемам. Но теперь, когда мы покинули Тибет, у нас появилась возможность познакомиться с другими религиями. В результате мы узнали, что в мире полно других мировоззрений. Даже если бы мы действительно попытались распространить буддизм повсеместно, у нас бы ничего не вышло. Можно узнать много нового и полезного о других традициях, вступая с ними в соприкосновение. Теперь мы относимся к другим религиям по-иному, гораздо благосклоннее. Если человек решил, что другая религия ему больше по душе, — прекрасно! Это можно сравнить с походом в ресторан: все сидят за одним столом, но каждый заказывает блюда на свой вкус. В итоге все едят разную пищу, но никто не спорит о ее достоинствах!
Вот поэтому я считаю, что осознанное расширение взгляда на вещи позволяет преодолевать крайности в мышлении, приводящие к негативным последствиям.
Произнеся это, Далай-лама обмотал четки вокруг запястья, дружелюбно похлопал меня по руке и поднялся со своего места, давая понять, что на сегодня разговор окончен.
Глава 11Смысл боли и страдания
Психиатр Виктор Франкл, австрийский еврей, прошедший через концлагеря нацистов, однажды сказал: «Человек способен выносить любые страдания до тех пор, пока он видит в них смысл». Чудовищный опыт лагерной жизни позволил Франклу разобраться в том, как человек может выжить в нечеловеческих условиях. В результате наблюдений за узниками, которые смогли выжить, и теми, кому это не удалось, он пришел к выводу, что жизнестойкость не зависит ни от возраста, ни от физического здоровья, а обусловлена тем, насколько осмысленной человек считает свою жизнь.
Поиск смысла в страданиях помогает нам справляться с самыми тяжелыми моментами жизни. Но этот поиск — нелегкая задача. Порой нам кажется, что страдание происходит случайно, бессмысленно и без разбора, и уж тем более в нем не может быть ничего позитивного. Охваченные болью и страданием, мы сосредоточены на избавлении. Во время острого кризиса или трагедии кажется невозможным размышлять о положительных сторонах или смысле страданий. В подобных случаях все, что нам остается делать, — это терпеть.
Человеку свойственно считать свои страдания несправедливостью и спрашивать: «Почему это случилось именно со мной?» Но в любой трагической ситуации — до или после — возникают просветы, когда мы можем подумать о смысле постигшей нас беды. Время и усилия, затраченные нами на поиск этого смысла, с лихвой окупятся при дальнейших проблемах. Но для того чтобы пожинать плоды, мы должны начинать задумываться заранее, когда все идет хорошо. Дерево с сильными корнями устоит даже в самой страшной буре, но для того чтобы глубоко пустить корни, нужна тихая погода.
Так с чего же начинать поиск смысла в страданиях? Многие люди приступают к поиску, обращаясь к религии. Каждая религия подходит к объяснению страдания, руководствуясь основными принципами своей веры, в силу чего способы избавления от страданий различаются. К примеру, в индуизме и буддизме страдание понимается не только как результат наших негативных деяний, совершенных в прошлом, но и как стимул для обретения просветленного состояния ума.
Согласно иудео-христианской традиции, вселенная была сотворена благим и праведным Богом, и, несмотря на то что Его замысел может показаться таинственным и непознаваемым, вера в него облегчит страдания. Как сказано в Талмуде: «Что ни делает Бог, все к лучшему». Жизнь сопряжена с болью, но мы верим, что эта боль, подобно той, которую переносит женщина при родах, претерпевается нами во имя чего-то хорошего. Вся разница в том, что мы не всегда можем знать, что пережитая боль обернется безусловным благом для нас, в отличие от того же рождения ребенка.
Те, кто искренне верят в Бога, поддерживают себя верой в целесообразность страданий. Хасидский мудрец советует: «Когда человек страдает, ему не следует говорить: „Как мне плохо! Как мне плохо!“ Не может быть плохим то, что ниспослано Господом. Следует при этом говорить: „Мне горько!“ Ведь существуют же лекарства, сделанные из горьких трав». Таким образом, в иудео-христианской традиции у страдания могут быть разные функции: испытывать и укреплять веру, сближать с Богом, ослаблять нашу привязанность к материальному миру и обращать нас к Богу как к самому сокровенному и надежному прибежищу.
Обнаружить смысл в собственных страданиях могут и те, кто не принадлежит к какой-либо религиозной традиции.
Поразмыслив как следует, можно осознать, что страдания укрепляют и развивают наш жизненный опыт. Мартин Лютер Кинг однажды заявил: «Что не убивает меня, то делает меня сильнее»[10]. И хотя довольно естественно избегать страданий, порой они могут послужить хорошим стимулом и заставить нас проявить себя с лучшей стороны. В книге «Третий человек» Грэм Грин замечает: «Когда Италия находилась под властью герцога Борджиа, там царили война, террор, убийства, но вместе с тем были и Микеланджело, и Леонардо да Винчи, и Возрождение. А что дала Швейцария за пятьсот лет братской любви, мира и демократии? Часы с кукушкой!»
Иногда страдания действительно могут сделать нас крепче, но бывает и так, что они действуют на нас противоположным образом, отчего мы становимся восприимчивее, добрее и мягче. Уязвимость, которой сопровождаются наши страдания, позволяет нам стать ближе к окружающим, открыться им. Так, в одном из своих стихотворений, поэт Уильям Вордсворт заявляет:
«И я от горя человечней стал». В качестве иллюстрации к мысли о том, что страдания делают нас человечнее, расскажу историю моего знакомого. Роберт был директором одной очень успешной корпорации. Несколько лет назад он пережил крупные финансовые потери, из-за чего впал в сильную депрессию. В это время мы с ним и встретились. Я всегда считал Роберта образцом уверенности и энтузиазма, поэтому меня встревожила его подавленность. С болью в голосе Роберт сказал: «Мне никогда не было так плохо. Я и не подозревал, что можно ощущать такую подавленность, отчаяние, беспомощность». Обсудив с ним его проблемы, я порекомендовал ему пройти курс терапии у моего коллеги.
Через несколько недель я случайно встретился с женой Роберта Карен и спросил о его самочувствии. «Спасибо. Ему уже намного лучше. Психиатр выписал ему антидепрессант, который очень помог Конечно, он еще будет долго приходить в себя, но уже заметен положительный результат лечения. Думаю, все будет в порядке…»
— Очень рад услышать это от вас.
Карен мгновение поколебалась, а затем призналась: «Вы знаете, мне было ужасно жаль видеть его в таком состоянии. Но в некотором смысле его депрессия послужила нам на благо. Однажды ночью во время приступа депрессии он начал безутешно рыдать. Затем я обняла его, и несколько часов он проплакал в моих объятиях, пока, наконец, не уснул. За двадцать три года нашей совместной жизни у нас не было ничего подобного… и, честно говоря, мы никогда еще не были так близки. И хотя сейчас депрессия уже пошла на убыль, кое-что все же изменилось. Что-то открылось между нами… мы стали ближе друг к другу. Мы разделили этот печальный опыт, и он изменил наши отношения, сблизил нас».
В поисках смысла страданий вновь обратимся к Далай-ламе. Так он описывает возможность использования страданий на практике с точки зрения буддизма:
— В буддийской практике вы можете задействовать личные страдания, чтобы с их помощью развить в себе сострадание. Это можно сделать в рамках практики Тонглен. Тонглен — это махаянская техника визуализации, в ходе которой человек должен представить, как принимает на себя страдания другого, отдавая ему взамен все свои духовные ресурсы, здоровье, удачу и т. д. Чуть дальше я подробно опишу эту практику. Так, поставив себя на место другого человека, когда вы болеете, испытываете боль или страдания другого рода, вы должны подумать: «Пусть я приму на себя страдания всех остальных живых существ. Испытав их, пусть я смогу спасти всех остальных существ, на чью долю могут выпасть такие же страдания». Вы используете свои страдания как возможность попрактиковаться в принятии на себя страданий других существ.
Здесь необходимо выделить один важный момент. Если вы, например, заболеете и попытаетесь выполнить эту практику, думая: «Пусть моя болезнь станет искуплением для других, страдающих от подобных болезней», и станете визуализировать принятие на себя чужих болезней и страданий в обмен на свое здоровье, это не значит, что вы должны забыть о лечении и игнорировать собственные нужды. Первое, что вы должны сделать во время болезни, — это позаботиться о своем здоровье, приняв все необходимые меры профилактики и лечения болезни.
Такая практика, как Тонглен, может существенно изменить ваше отношение к болезни. Вместо того чтобы жаловаться на судьбу, жалеть себя и беспокоиться понапрасну, вы сможете подойти к собственному лечению с совершенно другой внутренней установкой. Медитация Тонглен, или «медитация обмена», необязательно избавит вас от реальной физической боли или вашего заболевания, но она может защитить от побочных душевных страданий. Вы можете подумать: «Пусть мои страдания помогут другим людям и спасут тех, кому выпала подобная участь». Тогда ваши страдания приобретут иной смысл, который составляет основу религиозных или духовных практик. Более того, некоторым эта практика дает ощущение, что переживаемые ими страдания — не горе и не боль, а своего рода привилегия. Человек может радоваться своим страданиям, рассматривая их как возможность стать духовно богаче.
— Вы утверждаете, что страдания можно использовать в практике Тонглен. Ранее вы говорили о том, что целенаправленное размышление о неизбежности страданий задолго до их появления помогает нам переживать трудные моменты, не впадая в отчаяние… то есть помогает нам свыкнуться с тем, что страдания — это объективная данность нашего существования.
— Совершенно верно, — кивнул Далай-лама.
— Можно ли обнаружить еще какие-то смыслы в страданиях или, по крайней мере, в размышлениях о них, кроме уже рассмотренных нами?
— Да, — ответил он, — конечно. Мы уже говорили о том, что в буддизме размышлениям о страданиях придается большое значение. Ведь постигнув природу страданий, вы будете исполнены решимости покончить с ними и их причинами. Кроме того, вы с энтузиазмом начнете совершать добрые поступки, ведущие к счастью и радости.
— Как вы считаете, полезно ли размышлять о страданиях тем, кто не исповедует буддизм?
Жизнь сопряжена с болью, но мы верим, что эта боль, подобно той, которую переносит женщина при родах, претерпевается нами во имя чего-то хорошего.
— Да, в отдельных случаях подобные размышления могут помочь вам в жизни. Например, осознавая собственные страдания, можно стать менее высокомерным и гордым. Конечно, — он от души рассмеялся, — тому, кто не считает высокомерие и гордыню пороками, этот довод вряд ли покажется убедительным.
Приняв серьезный вид, Далай-лама добавил:
— Так или иначе, мне кажется, что у страдания есть один очень важный для нас нюанс. Когда вы задумываетесь над своей болью и страданиями, это помогает воспитать в себе сочувствие, с помощью которого вы можете воспринимать чувства и страдания других людей. В результате вы рано или поздно научитесь сострадать.
Стало быть, страдания — это ценный помощник, позволяющий нам эффективнее взаимодействовать с людьми, лучше их понимать.
— Получается, — завершил Далай-лама, — что такой подход открывает перед нами совсем иную картину: страдания теперь выглядят не такими уж плохими и бесполезными для нас.
Физическая боль
Задумываясь о страданиях в периоды спокойствия и благополучия, когда все идет сравнительно хорошо, мы можем обнаружить в них смысл и ценность. Но иногда мы сталкиваемся со страданиями, в которых, казалось бы, нельзя найти ни смысл, ни какую-либо практическую ценность. Чаще всего это справедливо по отношению к физическим страданиям. Однако следует различать физическую боль, протекающую как физиологический процесс, и душевные страдания, которые являются нашей эмоциональной реакцией на боль. Таким образом, возникает вопрос: может ли измениться наше отношение к физической боли, если она станет осмысленной? И способно ли другое ее восприятие уменьшить наши страдания при физической боли?
Доктор Пол Брэнд в книге «Боль: нежеланный дар» изучает значение и ценность физической боли. Брэнд был известным хирургом и специалистом по проказе. Его отец был миссионером, и Брэнд провел свои юношеские годы в Индии, став свидетелем нищеты и людских страданий. Он заметил, что к физической боли местные жители относятся гораздо терпимее, чем западные люди. После этого наблюдения он всерьез заинтересовался принципом действия боли на человеческий организм. Работая с прокаженными в Индии, он пришел к любопытному выводу. Оказывается, что характерное для проказы гниение частей тела объясняется не действием вируса, а тем, что конечности теряют чувствительность к боли. Проказа отключает болевую защиту, и прокаженный перестает получать от своего тела сигнал о повреждениях тканей. Брэнд описывает случаи, когда больные проказой ходили с сорванной кожей на ступнях, а иногда и прямо на оголенных костях, что усугубляло процесс разрушения тканей. Не чувствуя боли, прокаженные могли спокойно засовывать руки в огонь, доставая что-то. Он также отметил поразительное равнодушие к этому саморазрушению. В своей книге доктор приводит множество случаев, иллюстрирующих губительные последствия нечувствительности к боли, — незаживающие раны, пальцы рук и ног, отъеденные крысами во время сна прокаженного, и т. п.
Посвятив жизнь изучению пациентов, страдающих как от боли, так и от ее отсутствия, Брэнд пришел к выводу, что боль является не вселенским врагом, как принято считать на Западе, а замечательной, изящной и сложной биологической системой, которая защищает нас, предупреждая о повреждениях. Но почему же терпеть боль настолько мучительно? Он пришел к выводу, что неприятные ощущения, связанные с болью, позволяют эффективнее предупреждать об опасности и повреждениях. Хотя наше тело обладает специальными рефлексами, которые мгновенно разрывают контакт с источником боли, именно неприятные ощущения заставляют весь организм перейти к незамедлительным действиям. Кроме того, благодаря им, этот опыт откладывается в памяти, что позволяет нам избегать подобных ситуаций в будущем.
Доктор Брэнд считает, что понимание смысла физической боли способно ослабить связанные с ней страдания, подобно тому, как наши размышления о страданиях могут облегчить нам жизнь. В рамках своей теории он выдвигает концепцию «страхования от боли». Согласно его идее, мы можем заблаговременно подготовиться к боли, размышляя о ее смысле и о том, какой была бы наша жизнь без нее. Поскольку острая боль может лишить нас объективности, мы должны подумать об этом до ее появления. Если мы осознаем, что «боль — это жизненно важное для нас сообщение, которое организм отправляет нам максимально эффективным способом», наше отношение к ней изменится. Как только это произойдет, уменьшатся и наши страдания. Брэнд заявляет: «Я уверен в том, что от этой упреждающей подготовки будет зависеть интенсивность будущих страданий». Он полагает, что мы должны быть благодарны боли, но не за сами переживания, а за принцип ее действия в нашем организме.
Безусловно, психологический настрой может сильно влиять на интенсивность страданий, которые сопутствуют физической боли. Представим себе, например, что два человека — строитель и пианист — одинаковым образом повредили себе пальцы. Хотя физическая боль у них будет схожей, строитель не будет слишком уж расстроен и воспользуется возможностью провести месяц в оплачиваемом отпуске, тогда как пианист может испытывать глубокие страдания, ведь без возможности играть на фортепиано он теряет радость жизни.
Изучение влияния боли на ее переживание не ограничивается теоретическими гипотезами, подобными описанной выше. Этой проблеме посвящены многочисленные научные исследования и эксперименты. Как правило, исследователи начинали с вопроса о том, каким образом мы ощущаем и переживаем боль. Боль возникает, когда поступает сенсорный сигнал — тревожный импульс, который появляется, когда нервные окончания сталкиваются с чем-то, что распознается ими как опасность. Миллионы импульсов передаются по спинному мозгу в основание головного мозга. Эти сигналы сортируются, и сообщение о боли посылается в верхние отделы мозга. Затем мозг разбирает полученные сообщения и принимает решение. Именно на данном этапе наш ум определяет значение боли, усиливая или ослабляя нашу реакцию на нее, в результате чего боль становится для нас страданием. Чтобы уменьшить страдания от боли, мы должны провести различие между самой болью и болью, которую мы создаем сами, думая о боли. Страх, гнев, вина, одиночество и беспомощность — все это психические и эмоциональные реакции, которые усиливают боль. Развивая в себе навык противостояния боли, мы можем работать с низшими уровнями болевого восприятия, используя средства современной медицины. Кроме того, мы способны действовать и на более высоком уровне, меняя свое отношение к боли.
Многие ученые исследовали роль сознания в восприятии боли. Академик Павлов даже пытался заставить собак преодолеть болевой инстинкт, связывая электрический шок с вознаграждением в виде пищи. Психолог Роналд Мелзак усовершенствовал эксперименты Павлова. Он вырастил щенков шотландского терьера в защищенной среде, где они были полностью изолированы от любой боли. В результате у этих собак отсутствовали основные реакции на боль. Например, они не реагировали, когда им укалывали лапы иголкой, в отличие от своих сородичей из контрольной группы, которые скулили от боли. На основании чего, он пришел к выводу, что наше восприятие боли, включая неприятные эмоции, скорее приобретается в процессе воспитания, чем передается инстинктивно. Другие эксперименты с участием людей, включающие гипноз и плацебо, также доказывают, что во многих случаях высшие функции головного мозга могут отключать сигналы боли на низших этапах их прохождения. Стало быть, именно мозг зачастую определяет наше восприятие боли. В связи с чем интересными оказались результаты, которые получили такие исследователи, как доктор Ричард Стернбек и Бернард Турски из Гарвардской медицинской школы (позже они были подтверждены исследованиями доктора Мэрианн Бейтс и др.). Эти ученые выяснили, что способность чувствовать и претерпевать боль у разных этнических групп выражена по-разному.
Утверждение о том, что наше отношение к боли влияет на интенсивность связанных с ней страданий, как кажется, является не только философской концепцией, но и научным фактом. И если в результате нашего исследования боли мы изменим свое отношение к ней, наши усилия не пропали даром. Размышляя над основополагающим значением боли, доктор Брэнд сделал еще одно удивительное наблюдение. Он приводит множество описаний жалоб прокаженных, которые заявляют: «Конечно, я вижу свои руки и ноги, но не ощущаю их частью себя. Такое чувство, что они — просто мои инструменты». Выходит, что боль не только предупреждает и защищает нас, но и собирает наш организм в единое целое. Если бы наши руки и ноги не чувствовали боли, они бы перестали быть частью нашего организма.
Физическая боль дает нам целостное восприятие нашего тела, а страдание, аналогичным образом, выступает в роли фактора, объединяющего нас с другими. Возможно, в этом и есть главное значение страдания. Страдания — это то, что мы можем разделить с другими людьми, и то, что объединяет нас со всеми живыми существами. Рассмотрение вопроса о человеческом страдании мы завершим подробным описанием практики Тонглен, о которой ранее упоминал Далай-лама. Как объяснил Его Святейшество, эта визуализация необходима для развития в себе сострадания. Но ее можно также рассматривать в качестве эффективного средства для преодоления личных страданий. Переживая любые страдания или трудности, вы можете воспользоваться этой практикой, чтобы расширить свое сострадание. Это должно произойти с помощью визуализации избавления других существ от аналогичных страданий, которые должны, как бы по замещению, раствориться в ваших страданиях.
Далай-лама давал наставления по этой технике в один из особенно жарких сентябрьских дней в Тусоне. В зале присутствовало очень много слушателей. Установленные там кондиционеры не могли справиться с жарой из раскаленной пустыни, усиленной теплом полутора тысяч тел. Температура в зале начала расти, создавая некоторый дискомфорт, что было вполне подходящим условием для медитации на страдание.
Практика Тонглен
Давайте сегодня помедитируем на практике Тонглен, медитации обмена. Она предназначена для того, чтобы воспитывать ум, укреплять природную силу и силу сострадания. Этого можно достичь, поскольку Тонглен направлена на борьбу с собственным эгоизмом. Данная практика увеличивает мощь и силу ума, развивая в нас решимость открыться страданиям других людей.
Начните это упражнение таким образом: представьте на одной стороне себя группу людей, отчаянно нуждающихся в помощи, страдающих и несчастных, живущих в нищете, лишениях и боли. Визуализируйте эту группу как можно отчетливее. Затем, на другой стороне, визуализируйте себя как воплощение эгоизма и самовлюбленности, безразличия к проблемам и нуждам других людей. А посередине, между двумя этими визуализациями, представьте себя в качестве нейтрального наблюдателя между этой группой страдающих людей и собственным эгоистичным воплощением.
Теперь подумайте, к какой из этих сторон вы непосредственно склоняетесь. Привлекает ли вас отдельная личность, воплощение эгоизма? Или ваше естественное чувство сострадания обращено к группе более слабых людей, нуждающихся в помощи?
Если вы способны размышлять объективно, то поймете, что благополучие группы людей важнее благополучия одного человека.
После этого сосредоточьте свое внимание на бедных и страдающих людях. Направьте на них всю свою позитивную энергию. Передайте им все свои достижения, способности и добродетельные качества. Сделав это, визуализируйте принятие на себя их страданий, проблем и лишений.
К примеру, вы можете визуализировать невинного сомалийского ребенка, страдающего от голода, и подумать о том, как бы вы отреагировали на подобное зрелище в реальной жизни. Так, если вы испытаете глубокое сочувствие по отношению к этому ребенку, то оно не будет основываться на мыслях вроде «он мой родственник» или «он мой друг». Вы даже не знаете этого ребенка. Но тот факт, что он является таким же человеком, как вы, пробуждает вашу естественную способность сочувствовать. Итак, вы можете визуализировать нечто подобное и подумать: «Этот ребенок не способен избавить себя от страданий и трудностей, которые его одолевают». Затем мысленно примите на себя все страдания, вызванные нищетой, голодом и чувством отверженности, и передайте этому ребенку все имеющееся у вас имущество, все богатства и все ваши достижения. С помощью подобного «обмена» вы можете воспитывать свой ум.
При выполнении этой техники иногда бывает полезно вначале представить свои будущие страдания и, пробуждая в себе сострадание, принять эти страдания прямо сейчас с искренним желанием освободить себя от всех грядущих страданий. После того как вы приобретете некоторый опыт в пробуждении сострадания к себе, вы сможете расширить эту практику, включив в нее принятие на себя страданий других людей.
Визуализируя принятие на себя чужих страданий, полезно представлять страдания, проблемы и трудности в форме ядов, грозного оружия или опасных зверей — объектов, один вид которых обычно заставляет вас содрогнуться. Визуализируйте страдания в этих формах, после чего примите их и поместите в самое сердце.
Цель визуализации этих негативных и опасных объектов, растворяющихся в ваших сердцах, заключается в разрушении нашего привычного эгоистического отношения, находящегося там. Однако те, у кого возникают проблемы с восприятием себя, ненавистью к себе или низкой самооценкой, должны вначале решить, подходит ли им эта практика. Она может и не подойти.
Практика Тонглен может быть очень эффективной, если вы будете сочетать ее с определенной техникой дыхания: «принятие» должно приходиться на вдох, а «отдача» — на выдох. Признаком эффективности визуализации будет ощущение легкого дискомфорта. Это ощущение говорит о том, что ваши действия достигают цели — эгоцентричной, эгоистичной установки, характерной для большинства из нас. Теперь приступим к медитации.
В конце своего учения о практике Тонглен Далай-лама сделал важное замечание. Нет упражнения, которое было бы эффективным для всех без исключения.
Когда вы задумываетесь над своей болью и страданиями, это помогает воспитать в себе сочувствие, с помощью которого вы можете воспринимать чувства и страдания других людей.
Каждый из нас в своем духовном движении должен самостоятельно подбирать эффективные практики. Порой какая-то практика абсолютно не нравится нам вначале и оказывается эффективной только тогда, когда мы достигаем лучшего понимания. Так было и со мной, когда я попробовал следовать инструкциям Далай-ламы в практике Тонглен. Я сразу же столкнулся с трудностями, почувствовав какое-то внутреннее сопротивление. Позже в тот же вечер я вновь задумался над словами Далай-ламы и понял, что это внутреннее сопротивление возникло в тот момент, когда он заявил, что группа людей важнее, чем один человек. Эту мысль я уже слышал прежде. Я вспомнил один из афоризмов вулканцев из сериала «Звездный путь», который произносит Спок: «Нужды многих перевешивают нужды одного». В этой идее было какое-то противоречие. Но прежде чем спросить об этом у Далай-ламы и, возможно, не желая показаться ему эгоистичным, я решил посоветоваться с одним из своих друзей, который длительное время изучал буддизм.
— Меня беспокоит одна вещь, — сказал я. — Идея о том, что нужды большого числа людей перевешивают нужды одного человека, в теории верна, но мы редко имеем дело с множеством людей. В каждый момент времени мы общаемся с каким-то отдельным человеком. Так почему, когда мы с кем-то один на один, нужды этого человека должны перевешивать мои собственные потребности? Я ведь тоже отдельный человек… Выходит, мы равны…
Мой друг немного подумал, а затем ответил:
— Ну что ж, это верно. Но мне кажется, что если бы ты попытался рассматривать каждого человека как действительно равного тебе, не более, но и не менее важного, чем ты сам, возможно, этого было бы достаточно.
Я так никогда и не задал этот вопрос Далай-ламе.