Традиция устанавливать памятники зародилась в глубокой древности. Древнегреческие и древнеримские города были украшены многочисленными статуями выдающихся правителей и полководцев, триумфальными арками, напоминавшими о славных победах, торжественными колоннами… В Древней Руси памятниками служили специально воздвигавшиеся кресты, часовни и в особых случаях храмы. Чаще всего сооружение храмов-памятников было связано с военными победами. Так, в память о победе над монголо-татарами на Куликовом поле (1380 г.) был построен храм Рождества Богородицы в Бобренёвском монастыре под Коломной. Знаменитый Покровский собор на Красной площади в Москве, больше известный как храм Василия Блаженного, был воздвигнут по повелению Ивана Грозного в честь победы русских полков над Казанским ханством в 1552 г.
Однако не только военные победы отмечали строительством храмов-памятников. Были и другие события, казавшиеся современникам достойными увековечения в кирпиче и камне.
Один из самых счастливых и долгожданных дней в жизни московского государя Василия III наступил 25 августа 1530 г. Царь радовался не просто как отец, увидевший своего первенца, но и как правитель огромной неспокойной страны, понимавший, что если он не оставит наследника, то после его смерти в русских землях вновь начнутся смуты и междоусобья и здание единого государства, с таким трудом созданное его отцом Иваном III, даст опасные трещины. А ждать наследника Василию Ивановичу пришлось долго — целых 25 лет. Его первая жена, бездетная Соломония Сабурова, уже давно томилась в монастыре. Да и вторая, Елена Глинская, не сразу подарила ему наследника. И вот наконец Бог дал царю сына… Радовался стольный город! Гудели в Москве колокола, люди в церквах горячо молились о здравии новорождённого княжича.
Василий III дал благочестивый обет: построить деревянный храм-памятник во имя небесного покровителя своего долгожданного сына — Святого Иоанна Предтечи.
Ровно через год, в августе 1531 г., в урочище Старое Ваганьково, неподалёку от Кремля, обещанный Богу храм был поставлен. Все необходимые детали были подготовлены заранее, и на сборку сооружения был потрачен всего один день, причём великий князь сам участвовал в строительстве.
Вознесенский храм в Коломенском
Другим памятником, связанным с рождением Ивана IV, стал знаменитый храм Вознесения в подмосковном великокняжеском селе Коломенское. Он был освящён 3 сентября 1532 г., накануне дня, в который за два года до того был крещён наследник Василия III.
Своей удивительной красотой и необычными пропорциями новая церковь поразила воображение современников. Летописец восторженно отметил, что такая «велми чюдная» церковь «не бывала преже сего в Руси». И действительно, храм в Коломенском открывал новую страницу в истории средневековой русской архитектуры.
На крутом живописном берегу Москвы-реки вознёсся огромный, устремлённый ввысь белокаменный столп. Его мощное основание вырастает из хитросплетения словно парящих над землёй галерей. Многогранное стрельчатое основание храма завершается тройными заострёнными кокошниками, напоминающими языки замершего пламени. А над ними на стройном восьмигранном основании возвышается шатёр, венчающий всё здание. Грани шатра перевиты узкими каменными гирляндами, похожими на нитки драгоценного жемчуга. Верх его покрыт небольшой аккуратной главкой с золочёным, сверкающим на солнце крестом.
Символика нового храма была очевидна. Весь его облик, величественный и торжественный, говорил о двух событиях: небесном (которое дало ему имя) — о Вознесении Сына Божьего к Отцу, на престол Царя царей, и земном (которое стало поводом к строительству) — о рождении наследника престола Московского государства.
Знаменитый французский композитор Гектор Берлиоз, побывавший в Коломенском в середине XIX в., писал: «Много я видел, многим любовался, многое поражало меня, но время, древнее время в России, которое оставило свой след в этом селе, было для меня чудом из чудес… Во мне всё дрогнуло. Это была таинственная тишина. Гармония красоты законченных форм. Я видел какой-то новый вид архитектуры. Я видел стремление ввысь, и я долго стоял ошеломлённый».
Главным, что отличало храм в Коломенском от всех предшествовавших ему русских храмов, был именно каменный (кирпичный) шатёр. До того все русские храмы завершались сводами и венчающими их главами (куполами на барабанах). Главками венчались и колокольни. Правда, своды многих соборов в XV в. всё сильнее и сильнее вытягивались вверх, однако ни одному зодчему не приходило в голову заменить их высоким шатром. Возможно, прототипом каменного шатра стали шатры деревянных церквей. Однако далеко не все учёные согласны с этим. Споры о загадке происхождения шатра Вознесенской церкви ведутся до сегодняшнего дня.
Шатровые храмы XVI–XVII веков
Конструкция шатровых храмов-памятников с высоким, издалека заметным силуэтом, но небольшим внутренним пространством, рассчитанным на ограниченное число молящихся, очень подходила для строительства храмов-памятников. В 50-60-е гг. XVI в. мемориальные шатровые храмы поднялись в Балахне, Муроме, Коломне, Старице и других местах. Высоким нарядным шатром был перекрыт центральный объем и главного храма-памятника во всём Московском государстве — Покровского собора на Красной площади в Москве (1555–1560 гг.), выстроенного в честь взятия Казани в 1552 г. Всего за два десятилетия, прошедших после появления первого каменного шатрового храма в Коломенском, этот новый вид архитектуры получил признание у русских зодчих, которые стали возводить шатровые храмы во многих городах и сёлах наравне с более привычными — перекрытыми сводом. Почти все шатровые храмы XVI в. имели одну и ту же композицию: на нижней кубической части (четверике), служившей основанием, строился восьмигранный столб (восьмерик), который венчал шатёр. Однако зодчие, принимая эту общую схему, добивались необычайного разнообразия, и ни один шатровый храм не повторял другой. Каждый шатёр имел свой собственный силуэт, а дополнительные украшения и пристройки ещё больше подчёркивали своеобразие того или иного памятника.
Так, мастер, строивший во второй половине XVI в. Преображенскую церковь в подмосковном селе Остров, украсил её шатёр несколькими рядами «вспенивающихся» кокошников, количество которых равно ста сорока четырём. К башнеобразному высокому основанию церкви приставлены по бокам два маленьких придела, завершённые сводами и барабанами с луковичными главками. В церкви Петра-митрополита в Переславле-Залесском (1585 г.) шатёр ясно отделён от мощного широкого основания здания. В 1603 г. по распоряжению царя Бориса Годунова в Борисовом городке под Можайском был выстроен самый большой шатровый храм в честь святых Бориса и Глеба. Он был на девять метров выше храма в Коломенском и достигал семидесяти четырёх метров.
XVII век принёс с собой новые художественные веяния. Архитектура становилась всё более нарядной, церкви напоминали порой сказочные терема, стены зданий украшали изразцами и расписывали яркими красками. Не осталось без изменений и шатровое зодчество. Часто из основного перекрытия шатёр превращался в декоративную деталь завершения и потому терял связь с внутренним пространством сооружений. Иногда он венчал уже не весь объём, а только его часть или даже заменял собой церковные главки.
В 1649–1652 гг. в Москве была построена церковь Рождества Богородицы в Путинках. В её богатом убранстве были использованы сразу четыре декоративных шатра, поставленные на узкие изящные барабаны, которые в свою очередь покоились на сводах. Эта церковь уже не являлась в буквальном смысле шатровой, поскольку шатры были использованы архитекторами лишь для украшения постройки. Однако она знаменита тем, что стала последним памятником шатрового зодчества в Москве. В 1652 г. патриарх Никон предписал впредь церкви «строить о единой, о трёх, о пяти главах, а шатровые церкви отнюдь не строить». Впоследствии запрет был подтверждён, а в качестве образца зодчим указали пятиглавый Успенский собор Московского Кремля.
В эпоху Смутного времени, т. е. в годы бунтов и польско-шведской интервенции, каменное строительство в России почти совсем прекратилось. Урон, нанесённый русским землям внутренними «нестроениями» и иностранными ратями, сопоставим только с потерями от нашествия орд Батыя. В память об избавлении страны от страшных бед начала XVII столетия были воздвигнуты многие церкви, в том числе и шатровые. В Нижнем Новгороде, в котором собиралось народное ополчение, был построен Архангельский собор (1631 г.). В Троице-Сергиевом монастыре, выдержавшем долгую и жестокую осаду, — церковь преподобных Зосимы и Савватия (1635–1637 гг.). В Угличе, особенно сильно пострадавшем от интервентов, — трёхшатровая церковь Успения (1628 г.), прозванная за красоту Дивной.
Едва ли не первым нарушил свой запрет сам Никон, задумавший построить храм, который повторял бы формы христианской святыни — храма Воскресения в Иерусалиме. Патриарх приказал соорудить невиданной величины каменный шатёр над ротондой, примыкавшей к храму Воскресения в основанном им Воскресенском Новоиерусалимском монастыре под Москвой. Шатёр был настолько велик, что без видимой причины рухнул в 1723 г. В 1748 г. по проекту Растрелли его начали восстанавливать, но уже из дерева. Появлялись шатровые храмы и в провинции.
Однако московские зодчие такой вольности позволить себе уже не могли и в дальнейшем использовали полюбившийся шатёр только для завершения колоколен.
Шатровое зодчество XVI–XVII вв. — уникальное направление русской архитектуры, которому нет аналогов в искусстве других стран и народов. Шатровые храмы Московского государства — неповторимый вклад России в мировую культуру.
Собор Василия Блаженного
Покровский собор на Красной площади (1555–1561 гг.) — знаменитый памятник средневекового русского зодчества. В народе его называют храмом Василия Блаженного — по имени известного московского юродивого, погребённого в 1552 г. у стен Троицкой церкви, которая первоначально стояла на месте собора. В 80-х гг. была сооружена пристройка, которую посвятили Василию Блаженному. В сознании миллионов людей этот храм не просто архитектурный памятник, а символ целого периода русской истории. Его построили по указу Ивана Грозного, в нём служили патриархи московские, ему дивились приезжавшие в далёкую Московию европейские купцы и дипломаты. Московское государство XVI–XVII вв. — вот эпоха, с которой неразрывно связан храм Василия Блаженного. Но помимо этого Покровский собор воспринимается и как величайшее достижение русской архитектуры, отражение самых ярких и самобытных черт национального гения.
Идея постройки каменного многопридельного храма (придел — пристройка к церкви, в которой может происходить богослужение) в память взятия Казани в 1552 г. родилась не сразу. Сначала только одна каменная церковь была окружена семью деревянными придельными церквами. Названия некоторых приделов по традиции были связаны с обстоятельствами жизни самого царя, а другие — посвящены церковным праздникам в честь святых, совпавшим с днями важнейших побед над татарским войском во время похода на Казань. Однако быстро возведённые деревянные приделы не удовлетворили царя Ивана IV, и он спустя два года пригласил талантливых русских мастеров Барму и Постника Яковлева (по одной из гипотез, это одно и то же лицо — Иван Яковлевич Барма) и «повеле им здати церкви каменны заветныя восемь престолов, мастеры Божьим промыслом основаша девять приделов, не яко же повелено им, но яко по Бозе разум давася им в разумении основания». Установленное зодчими число церквей-приделов позволило создать симметричную, упорядоченную композицию, которая гармонично вписалась в свободное пространство Красной площади.
Многопридельность в русских храмах была известна и ранее, однако лишь в Покровском соборе впервые произошло сознательное соединение группы отдельных храмов в одном сооружении. Многопридельность становится здесь основой композиционного замысла. Вокруг центрального, самого высокого столпа, увенчанного шатром, по сторонам света расположены четыре больших храма, а по диагоналям — четыре малых. Башнеобразные объёмы начинаются от самой земли и воспринимаются как отдельные церкви. Вместе с тем они образуют сложную пирамидальную композицию, которая отличается художественным единством и высокой динамичностью.
Такая композиция является тем более оригинальной, что у неё нет прямых предшественников. И это не удивительно: невиданный ранее храм одновременно должен быть узнаваемым для современников и воплощать новые общественные и политические идеи.
Сложность художественных форм собора заставляла исследователей видеть в нём и символ храма ветхозаветного царя Соломона (XI в. до н. э.), и Небесный Иерусалим — отражение Храма Гроба Господня в земном Иерусалиме, и «райскую» архитектуру, обращенную к душам погибших, и одновременно утверждение новых политических амбиций Москвы.
Средневековому мышлению не свойственно однозначное толкование того или иного композиционного приёма, однако в сложном облике Покровского собора большинство исследователей видят воплощение символического образа Иерусалима. Того Иерусалима, который представляется земным городом храмов над святыми местами, и Иерусалимом горним, или небесным, который воспринимается верующими как Царство Небесное.
Один из боковых приделов (западный), не связанный с казанскими событиями, был посвящён Входу Господню в Иерусалим. Таким образом, подчёркивалось значение Москвы — величайшего после падения Византии духовного центра мира. «Иерусалимом» Покровский собор называли иностранные гости Московского государства.
Интерьеры собора подобны тесным тёмным лабиринтам, и основное внимание зрителя поэтому приковано к его внешнему монументальному облику.
Идея воплощения символического образа Иерусалима не могла не повлиять и на характер архитектурного убранства храма. Помимо сложности силуэта, отдалённо напоминающего средневековый город, некоторые башнеобразные приделы в своей верхней части украшены машикулями (навесными бойницами) — атрибутами крепостной архитектуры, другие больше похожи на городские храмы торгово-ремесленных районов, а центральный шатёр выполняет лидирующую роль городского собора.
Это впечатление усиливается декоративным убранством. Фасады украшены мало распространёнными в то время формами филёнок (рамок и углублений), люкарн (оконных проёмов) и характерными для XVI столетия многоярусными карнизами и кокошниками. Стройные пропорции башен проникнуты ритмом вертикальных линий и одновременно уравновешены рельефными карнизами и мягкими полукружиями. Расположенные один над другим, они придавали облику здания праздничный характер. Великолепно завершение храма с разнообразной прорисовкой покрытия луковичных глав и мерным, плавным взлётом центрального шатра.
Первоначальная цветовая гамма фасадов собора выглядела более сдержанно. Стены имели тёмнокрасный тон и были расписаны «под кирпич», т. е. по линиям, имитирующим швы кирпичной кладки. Им противопоставлялась побелка рельефных деталей, часть которых была выполнена из белого камня. Шатёр и главы были покрыты лужёным железом, некоторые из них вызолочены. Цветовое разнообразие вносилось керамическими украшениями граней шатра, покрытыми синей, зелёной и жёлтой поливной краской.
В XVII столетии прославленный московский собор продолжали украшать. Его отдельные архитектурные детали были раскрашены, поверхности глав получили сложный рисунок и стали многоцветными. В XVIII в. стены Покровского собора (и внутри, и снаружи) были расписаны орнаментами. Архитектура всё больше приобретала образ дивного райского сада, небесного града, но при всей своей красочности этот храм оставался лишь фантазией о рае, его гениальной архитектурнохудожественной версией.
Настоящий «Иерусалим Новый» продолжал оставаться мечтой вплоть до середины XVII столетия, когда вновь набравшая силу Россия обнаружила стремление построить храм по образцу собора Воскресения и Гробя Господня в Иерусалиме[65]. Но это уже другая страница в истории русской архитектуры.