Портал собора, изображенного на правой панели, увенчан распятием, а его ближняя опора украшена статуями, которые наш современник может принять за иллюстрацию к теории эволюции: внизу – обезьяна, над ней гигант с тяжелыми цепями, а его попирает Дева Мария с Младенцем Иисусом на руках. Это и в самом деле эволюция, но не биологическая, а нравственная. В глубине церковного интерьера виден служка, дремлющий прислонившись к столбу. Разнообразные мотивы сна и сновидения введены Лукасом Мозером с двоякой целью: дабы показать, что плавание по открытому морю было для Магдалины и ее близких бессонным кошмаром, и дабы убедить приходящих к алтарю тифенброннской церкви, что миром правит Бог, управляющий судьбами людей через благие чудеса.
О природе вещей
Вселенский собор, открывшийся в Базеле в июле 1431 года, отовсюду притягивал в этот город людей всевозможных профессий, обслуживавших многочисленных участников Собора. Среди немецких ремесленников, подавшихся в Базель в надежде получить заказ, был живописец Конрад Виц, земляк Лукаса Мозера из Роттвейля[628]. В 1434 году он вступил в базельскую гильдию живописцев, в 1435-м получил гражданство и женился на племяннице местного художника, в 1443-м купил дом. Через три года его жена стала вдовой.
Между 1435 и 1437 годом Конрад исполнил темперой огромный полиптих «Зерцало искупления человечества». Полагают, что это был дар каноника Генриха фон Румерсхейма для главного алтаря базельской семинарии Святого Петра[629]. Программа алтаря восходит к популярному дидактическому сочинению XIV столетия «Зерцало человеческого спасения»[630].
В центре алтаря располагалось «Рождество», или «Поклонение волхвов», ныне утраченное. На створках было шестнадцать картин, из коих сохранились двенадцать. Бо́льшая их часть находится в Публичной художественной галерее Базеля. Это ангел из «Благовещения», «Святой Варфоломей», аллегории Церкви и Синагоги с наружной стороны створок и четыре истории с внутренней стороны: «Антипатр перед Цезарем», «Есфирь перед Артаксерксом», «Авраам и Мелхиседек», «Воины приносят питье Давиду». В Городском музее Дижона есть панель из этого алтаря, на внешней стороне которой изображен святой Августин, а на внутренней – император Август и Тибуртинская сивилла. Еще одна картина внешней стороны алтаря – «Соломон и царица Савская» – находится в Картинной галерее в Берлине.
…Однажды знойным летом, когда филистимляне захватили родной город Давида Вифлеем, вынудив его скрываться в пещере, «захотел Давид пить и сказал: кто напоит меня водою из колодезя Вифлеемского, что у ворот? Тогда трое этих храбрых пробились сквозь стан Филистимский и почерпнули воды из колодезя Вифлеемского, что у ворот, и взяли и принесли Давиду. Но он не захотел пить ее и вылил ее во славу Господа и сказал: сохрани меня Господь, чтобы я сделал это! Не кровь ли это людей, ходивших с опасностью собственной жизни?»[631]
На изображение трех воинов, подносящих Давиду воду, добытую у врат Вифлеема, современники Вица смотрели как на префигурацию поклонения волхвов. Эта сцена заняла у Вица две панели. Слева Авесса, первый из троицы отважных, упав на колено, протягивает великолепный сосуд Давиду, чей отказ пить передан недвусмысленными жестом и мимикой (мы должны вспомнить слова, произнесенные им в тот момент).
По замыслу заказчика Виц представил Давида в образе императора Сигизмунда I[632], под чьим давлением папа Евгений IV был вынужден открыть Базельский собор. Императора побудила к этому неудача организованного им в 1431 году Крестового похода против еретиков-гуситов. Заявив, что причиной поражения немецких крестоносцев является порча Церкви, он потребовал немедленной ее реформы в «главе и членах». Съехавшиеся на Собор радикальные реформаторы настаивали к тому же на введении причащения для мирян под обоими видами – хлебом и вином[633]. Они черпали силу в поддержке императора, считавшего, что ввиду гуситской опасности папа должен уступить Базелю. Фон Румерсхейм не разделял их убеждений. Задуманное им «Зерцало искупления человечества» было призвано реабилитировать разбитых гуситами крестоносцев как праведных воинов и подтвердить правоту Римско-католической церкви в вопросе о причащении. Отказ царя Давида пить воду, которую он сравнил с кровью самопожертвования, – укор императору: негоже Сигизмунду поддерживать тех, кто жаждет причащаться вином как пресуществленной кровью Христовой.
На правой панели мы видим доблестных Завада и Ванею. Они ждут своей очереди, чтобы подать воду Давиду. Виц выставил их перед золотым парчовым занавесом, на котором начертаны их имена, так чтобы ничто не мешало зрителю оценить его мастерство в передаче вещественности фигур. Человечески-душевное Вица не интересует. Лицо первого воина скрыто забралом, но если бы мы и увидели его, то вряд ли оно сильно отличалось бы от лица второго воина, будто выточенного из дерева, с глазами из драгоценных камней[634]. Движения героев механически-угловаты, как у роботов. Они будто и родились такими. Все человеческое в них овеществлено, зато все вещественное выглядит совершенно подлинно. Стальные доспехи отполированы, как зеркала, отражающие все, что достигает их поверхности. Зеленовато-голубой плащ Завада с залатанными прорехами от ударов стрел и копий волочится по полу; Ванея наступает на него, не считая нужным укорачивать свой всегда одинаковый шаг. Впору вспомнить, что фамилия художника Witz означает по-немецки «остроумие», «шутка», «острота». Трещины в плитах под ногами воинов делают пол поистине каменным, ведь только материальное может изнашиваться. Фигуры, всецело подчиняющиеся воле своего властелина, расставлены, как на шахматной доске. Они отбрасывают резкие тени вглубь сцены. Не давая теням подняться на занавес, Виц погружает их в темноту, похожую на зазор между полом и занавесом. Если занавес поднимется, то за ним, наверное, откроется «Поклонение волхвов»?
Конрад Виц. Воины приносят питье Давиду. Створка алтаря «Зерцало искупления человечества». Ок. 1435
Конрад Виц. Хождение по водам и чудесный улов рыбы. Створка «Алтаря святого Петра». 1444
Через несколько лет епископ Франсуа де Мез заказал Конраду Вицу алтарь для украшения капеллы Богоматери Маккавейской в кафедральном соборе Святого Петра в Женеве. Это произведение, завершенное Вицем в 1444 году, называют «Женевским алтарем» или «Алтарем святого Петра». Его центральная часть утрачена. Створки находятся в Музее искусства и истории в Женеве. Когда они были закрыты, посетители капеллы видели слева картину, объединяющую сюжеты «Хождения по водам» и «Чудесного улова рыбы», а справа – «Освобождение Петра из темницы». При открытых створках слева оказывалось «Поклонение волхвов», а справа картина, изображающая донатора, которого святой Петр представляет Деве Марии и Младенцу Иисусу. Небо на будничных картинах живописное, а на праздничных – золотое. Живопись, особенно лица, повреждена иконоборцами в 1529 году. Но осталась почти нетронутой самая знаменитая немецкая картина XV столетия – та, на которой мы дважды видим святого Петра в чудесных событиях, происшедших на Геннисаретском озере: в лодке и в воде[635].
Евангелист Матфей рассказывает, что Петр, увидев Христа, идущего по воде, сказал ему: «Повели мне придти к Тебе по воде. Он же сказал: иди. И, вышед из лодки, Петр пошел по воде, чтобы подойти к Иисусу; но, видя сильный ветер, испугался и, начав утопать, закричал: Господи! Спаси меня. Иисус тотчас простер руку, поддержал его и говорит ему: маловерный! Зачем ты усомнился? И когда вошли они в лодку, ветер утих. Бывшие же в лодке подошли, поклонились Ему и сказали: истинно Ты Сын Божий».
Поразительно в картине Конрада Вица прежде всего то, что он превратил Геннисаретское озеро в Женевское. Справа возвышается стена женевской гавани, за ней свайные жилища. Над панорамой господствует пик Моль, вдали сверкает глетчер Монблана. Любой человек убеждался, глядя на эту картину, в универсальном смысле евангельских событий: Спаситель не покинул людей, он присутствует во всех жизненных ситуациях, сходных с евангельскими. Идея подражания Христу получала таким образом дополнительный импульс.
Изобразить Женевское озеро так, чтобы его можно было узнать с первого взгляда, – по тем временам в высшей степени экстравагантная задача. Как будто для Вица ровно ничего не значили ни традиция показа обширных пространств с помощью высоко поднятого горизонта, ни правила замены рощ – деревом, гор – скалой, ни приемы обратной перспективы при изображении зданий, ни теории, предписывавшие изображать отдаленные предметы более темными, нежели близко расположенные, ни символическая перспектива, с помощью которой положено было противопоставлять главные персонажи второстепенным. Это было неслыханно смело – довериться только собственным глазам. А ведь глаза во все времена видят мир одинаково. Вот и получился первый в мировой живописи пейзаж, который вполне отвечает и нашему ви́дению. Любой турист может отыскать на Женевском озере место, с которого увидит противоположный берег именно таким, каким изобразил его Виц. Между тем картина выстроена строго: лица Христа и Петра расположены на линии, уходящей в нижний левый угол; параллельно ей, в верхний правый угол, уходит линия, на которой находятся вершины белой башни и горы Моль; бойница этой башни делит картину по ширине в отношении золотого сечения.
Вторая поразительная особенность этой картины – то, как написана вода. В отличие от ее изображения в туринском «Плавании Юлиана и Марты» и в «Тифенброннском алтаре», здесь зритель не приподнят над водой, а словно бы сам ощущает под ногами предательскую зыбкость стихии, на которой так уверенно стоит Христос. И волнистая поверхность воды, и ее обманчивая способность застыть зеркалом, переворачивающим предметы, и ее прозрачность, позволяющая видеть дно, – все эти свойства стихии впервые соединены на картине вместе. Фигуру Христа в красной мантии, светящейся в окружении приглушенных тонов воды, Виц поставил точно под пиком Моль, который своим чудовищным весом, кажется, заставляет прогнуться землю. Чтобы достичь такого эффекта, художник несколько изменил очертания этой горы, сделав ее более массивной и компактной, похожей на исполинскую каменную глыбу. Тем острее воспринимается чудо хождения по водам: вода держит Христа тверже, нежели земная твердь держит гору.