рестройки, залог будущего.
КОММЕНТАРИЙ ДИРЕКТОРА ЛЕНИНГРАДСКОГО ОТДЕЛЕНИЯ ФОНДА И. Б. КАРАКО3А
Ленинградское отделение фонда «Культурная инициатива» существует недолго. По сути дела, мы только начали работу, а уже встретили понимание и поддержку. Свидетельство тому — полученные нами письма, несущие в себе немало интересных идей. С этими ростками творческих инициатив связаны надежды на обновление нашей жизни, и поэтому создание наилучших условий для их развития мы считаем самым важным своим делом, а причастность к их возникновению — самым большим достижением. Пришла, однако, пора точнее определить роль и место нашего фонда среди других фондов и общественных организаций. Без этого нам не добиться взаимопонимания, и тогда наше время может оказаться потраченным напрасно, а сама идея фонда — размытой, его крайне немногочисленные сотрудники — затопленными не имеющей прямого отношения к делам фонда корреспонденцией.
— Чем принципиально фонд «Культурная инициатива» отличается от множества подобных общественных организаций, возникших в последние годы?
— Фонд не занимается благотворительностью в чистом виде. Его задача — помочь тем, кто творит в любой сфере человеческой деятельности и потому нуждается в поддержке, ибо всякое общество естественным и вполне объяснимым образом противостоит новатору и революционеру. Отсюда не следует, конечно, будто нам не близки идеи сострадания и милосердия. Например, мы, как и все, стремимся сделать более счастливой жизнь инвалидов, но не путем приобретения для них колясок, а оказывая всяческую помощь творческим людям, которые готовы коляски эти усовершенствовать и удешевить их производство. Точно так же сознавая, что фонд лишен возможности снабдить каждого больного нужными ему лекарствами, мы готовы финансировать наиболее неординарные проекты, предусматривающие разработку новых методов борьбы с болезнями. Таким образом, все просьбы личного характера, а также предложения, которые представляются недостаточно оригинальными, мы вынуждены отклонять.
Но творческая инициатива, ради поддержки которой мы, собственно, и существуем, это не просто смелая и нестандартная мысль, но еще и продуманная программа ее осуществления, вплоть до сметы необходимых расходов и списка требуемого оборудования. Как ни прозаично это звучит, но детальность и точность сметы для нас — критерий того, насколько голая идея уже превратилась в культурную инициативу. Ведь все, что в наших силах, — это оказать финансовую и материальную помощь творцу, дать первоначальный импульс развитию его замыслов. Дальше нести свой крест ему предстоит самому. «Пробивать» идею, следить за ее судьбой, быть ходатаем, опекать авторов проекта фонд, к сожалению, не может — для этого у него нет ни средств, ни аппарата. Поэтому идея, не подкрепленная ясным планом ее реализации, тоже будет с сожалением нами отвергнута.
— Каковы критерии отбора уже не идей, а «культурных инициатив», и — «судьи кто»?
— Не всякая творческая инициатива способна выдержать сравнение с другими, а средства фонда далеко не безграничны. Эти обстоятельства заставляют нас выбирать проекты на конкурсной основе, а лучшее, как известно, враг хорошего. Таким образом отсеивается немало присланных заявок. Естественно, возникает вопрос: кто может взять на себя бремя выбора? Судьей творцу может быть только он сам. Или — по необходимости — другой творец. В правление и совет экспертов фонда входят известные представители культуры — ученые, деятели искусств, литераторы. Разумеется, все они всего лишь смертные и имеют право на ошибку в той же мере, как авторы проектов — на истину. Но если вы решили вверить судьбу своего детища нашему фонду, то тем самым выразили доверие людям, принимающим решение относительно финансирования того или иного проекта, целиком положившись на их мудрость и объективность. Думается, в этих условиях нет никаких моральных и юридических оснований добиваться от правления (а именно за ним последнее слово в данном вопросе) разъяснений в том случае, если проект отклонен. И уж совсем лишено смысла ставить подобные вопросы перед сотрудниками фонда: они не имеют ни права, ни возможностей вмешиваться в процесс принятия решений экспертами и правлением, а лишь регистрируют ваши заявки и передают в соответствующий экспертный совет. Поверьте, эти свои обязанности они стараются выполнять добросовестно.
Надеемся, что после всего сказанного вам совершенно ясно, почему рецензии на проекты, как и сами проекты, авторам не рассылаются, а имена экспертов, принимавших участие в обсуждении той или иной заявки, сохраняются в тайне. Человеку, которому эти условия покажутся неприемлемыми, мы можем лишь посоветовать обратиться за поддержкой к другим фондам, которых, по счастью, становится все больше и больше.
Итак, фонд «Культурная инициатива» ждет предложений. Двух страниц на машинке, как показала практика, достаточно, чтобы наши высококвалифицированные эксперты осознали важность проекта. Проследите, пожалуйста, за тем, чтобы обратный адрес был указан правильно и полностью — это позволит экспертам при необходимости обратиться к вам за дополнительной информацией и пояснениями.
Мы отчетливо осознаем, что всегда существует риск по той или иной причине не суметь разглядеть суть смелого, необычного предложения, и потому позаботились о создании некоего противовеса собственной необъективности. Если ваш проект не найдет поддержки у нас в фонде, мы передадим его во Всесоюзный банк идей при Фонде социальных изобретений, созданный с нашим участием. Это обеспечит вашему проекту максимально широкие возможности в получении объективной оценки и поддержки со стороны других заинтересованных советских и зарубежных организаций.
Напоминаем наш адрес: 190000, Ленинград, а/я 217, фонд «Культурная инициатива».
ИСКУССТВО И ТОТАЛИТАРИЗМ
Памяти Гиви Орджоникидзе посвящается
Музыкально-исторический взгляд
ВСЕВОЛОД ЗАДЕРАЦКИЙ
Проблемы культуры в советском обществе выходят сегодня на авансцену в качестве важнейших, способных повлиять на успех или поражение перестройки. Одна из драматических примет времени в том, что основные лозунги перестройки не затрагивают проблем культурного со стояния общества и не отражают осознания функции культуры в преобразовательном процессе.
В политической фразеологии понятие «культура» решительно вытеснилось понятием «соцкультбыт». В результате возникает ситуация, когда объективный ход событий побуждает мощное развертывание культурных процессов (следствие духовного обновления общества), а официальная доктрина экономических приоритетов обозначает в качестве государственной жесткую политику консервирования и даже свертывания культуры через доведение принципа «финансовой остаточности» до абсолютного перигея. Собственно, политика эта — постоянная принадлежность нашей истории. Ее нелепость в новое время становится особенно очевидной в связи с колоссальным ростом культурных стремлений. Ненависть к тоталитаризму все более делается всенародным чувством. «Цивилизованное общество» все яснее видится как общество гуманизированное, освященное культурой.
Проблемы отношений цивилизации и культуры, вопрос о разведении этих понятий встали на рубеже XIX и XX столетий. Подлинный всплеск философских дискуссий на эту тему наблюдался в начале 20-х годов, после выхода книги Освальда Шпенглера «Закат Европы» (в 1918 году — на немецком языке, в 1922-м — на русском). Переходный период порождал жажду дознания тайных причин исторических эволюций, стремление к уточнению фундаментальных понятий.
Шпенглер увидел современный ему мир как трагедию культуры, пожираемой наступающей цивилизацией. Последняя при этом мыслится им как нечто предельно враждебное культуре, как источник смерти культуры. Понятия разводятся как альтернативные, существующие в системе вечной оппозиции.
Книга Шпенглера вызвала в России 20-х годов бурную, но краткую дискуссию, оборванную наступлением тоталитаризма. Среди самых блестящих умов, откликнувшихся на нее, был Николай Бердяев. Именно он извлек главный корень из суждений Шпенглера: «Всякая культура неизбежно переходит в цивилизацию. (...) Цивилизация же кончается смертью, она есть уже начало смерти, истощение творческих сил культуры»[1].
Проанализируем эту интереснейшую мысль, но сначала договоримся о главном. Мы не будем вдаваться в детальные определения понятий. Само по себе это сверхзадача. И цивилизация, и культура — это необъятно многосложные понятийные сферы. В центре нашего внимания — искусство: своеобразный репрезентант культуры, ее высшее овеществление и важнейшая часть. Поэтому, рассматривая историю советского искусства сквозь призму диалектики цивилизации и культуры, последнюю мы будем постоянно представлять через искусство. (Иллюстрации прежде всего из сферы музыки.)
Не станем отбрасывать чувственной оценки слов и понятий. Беседа с современными людьми даст нам преимущественно позитивное отношение к понятию цивилизации (ибо последняя чаще всего отождествляется с «цивилизованным обществом»). У Шпенглера — Бердяева — мрачно отрицательное. Принять цитированный выше постулат — означало бы согласиться с тем, что цивилизация уже поглотила культуру. В действительности же мы видим: процесс развития искусства не прервался. Очевидно, между цивилизацией и культурой существуют более сложные диалектические взаимосвязи.
Памятуя о непомерной сложности полного определения категорий, попробуем обнаружить узлы, в которые стянуты их главные смыслы. Еще точнее — побудительные силы, порождающие либо «цивилизационные», либо «культурные» стремления. Бердяев говорит: цивилизация занята выработкой средств обустройства поверхности земли. Добавим: следовательно, она опирается на прагматизм сознания. Добавим еще одно важнейшее обстоятельство: цивилизация — это реализованная и постоянно присущая человеку потенция к универсализации. Универсализации во всем: в укладе жизни, в передаче опыта и в подражании, в тиражировании вещей и политических структур. В экспортировании общественно-социальных систем выражена высшая, имперская амбиция цивилизации (неважно — империалистической или социалистической, ибо тенденция к универсализму равно знак любой цивилизации). Подчеркнем еще раз, цивилизация — это реализованное сознание и стремление к универсализации.