…тот, кто верил в Бога, – даже если он не следовал заповедям, – чувствовал свое превосходство над тем, кто жил по заповедям Бога, но не верил в него.
Особое значение, придававшееся мысли, имело и другое, исторически очень важное, следствие. Идея о том, что человек может найти истину в мысли, породила не только догму, но и науку В научном мышлении только правильные мысли и имеют значение как в отношении интеллектуальной честности, так и в смысле применения научного мышления на практике – то есть в технике.
Короче говоря, парадоксальное мышление порождало терпимость и усилия по изменению себя. Аристотелевская позиция вела к догме и к науке – к католической церкви и к открытию энергии атома.
Последствия различий этих двух воззрений для проблемы любви к Богу уже имплицитно названы; осталось только кратко их суммировать.
В доминирующей на Западе религиозной системе любовь к Богу… – это главным образом мысленный опыт.
В доминирующей на Западе религиозной системе любовь к Богу по сути, то же, что вера в Бога – вера в существование Бога, в справедливость Бога, любовь Бога. Любовь к Богу – это главным образом мысленный опыт. В восточных религиях и в мистицизме любовь к Богу – интенсивный чувственный опыт единения, неразрывно связанный с выражением этой любви в каждом жизненном акте. Наиболее радикальная формулировка этого постулата дана Майстером Экхартом: «Если бы я преобразился в Боге, и Он сделал меня единым с собой, тогда, раз я в Боге живу, не было бы различий между нами… Некоторые люди воображают, что они смогут увидеть Бога – увидеть Бога, будто Он стоит там, а они здесь, но это не так. Бог и я – мы Одно. Познавая Бога, я принимаю Его в себя. Любя Бога, я проникаю в Него»[18].
В восточных религиях и в мистицизме любовь к Богу – интенсивный чувственный опыт единения, неразрывно связанный с выражением этой любви в каждом жизненном акте.
Теперь мы можем вернуться к важной параллели между любовью к родителям и любовью к Богу. Младенец начинает с привязанности к матери как к основе существования. Он чувствует себя беспомощным и нуждается во всеобъемлющей материнской любви. Затем он обращается к отцу как к новому объекту любви; отец учит его управлять своими мыслями и действиями; на этой стадии ребенком движет потребность заслужить одобрение отца и избежать его неудовольствия. По достижении зрелости человек освобождается от материнского покровительства и отцовского руководства. Он устанавливает в самом себе материнский и отцовский принципы. Он становится собственными родителями и теперь сам себе отец и мать. В истории человеческой расы мы можем видеть – и предвидеть – то же развитие: от любви к Богу как привязанности беспомощного существа к матери-Богине – через привязанность-послушание к Богу-отцу – к стадии зрелости, когда Бог перестает быть внешней силой, когда принципы любви и справедливости поселяются внутри человека, когда он становится един с Богом и тогда уже говорит о Боге только в поэтическом, символическом смысле.
Из этих соображений следует, что любовь к Богу не может быть отделена от любви к родителям. Если человек не способен отказаться от кровосмесительной привязанности к матери, клану, нации, если он сохраняет детскую зависимость от наказывающего и награждающего отца и любой другой власти, он не сможет развить в себе зрелую любовь к Богу; тогда он остается на нижних ступенях религии и богопознания, на которых Бог воспринимается как оберегающая мать или наказывающий и вознаграждающий отец.
В современных религиях мы обнаруживаем все эти стадии развития – от самых ранних и наиболее примитивных до высочайших. Слово «Бог» обозначает и племенного вождя, и «абсолютное Ничто». Точно так же каждый индивид сохраняет в себе, в своем бессознательном, как показал Фрейд, все стадии своего развития – от беспомощного младенца начиная. Вопрос заключается в том, насколько человек вырос. Одно несомненно: природа его любви к Богу соответствует природе его любви к человеку; более того, истинное качество любви к Богу и к человеку часто оказывается неосознанным, оно скрыто и рационализируется по мере все более зрелых размышлений о том, что собой представляет его любовь. Любовь к человеку, напрямую укорененная в отношении к своей семье, в конечном счете определяется структурой общества, в котором человек живет. Если социальная структура предполагает подчинение власти правителей или зависимость от рынка и общественного мнения, его понимание Бога может оказаться инфантильным и незрелым, семена основания для этого имеются в генезисе монотеистической религии.
IIIЛюбовь и ее деградация в современном западном обществе
Если любовь – это особая способность зрелого и созидательного характера, следовательно, способность любить у индивида в любой данной культуре зависит от того влияния, которое эта культура оказывает на среднего человека. Если мы говорим о любви в современной западной культуре, мы должны задаться вопросом: способствуют ли развитию любви социальная структура западной цивилизации и создаваемая ею духовная атмосфера? Уже задать такой вопрос – значит ответить на него отрицательно. Ни один объективный наблюдатель, глядя на наш западный образ жизни, не усомнится в том, что любовь – братская, материнская, эротическая – достаточно редкий феномен, и ее место заняло множество форм псевдолюбви, являющихся в действительности формами распада и деградации любви.
…любовь – братская, материнская, эротическая – достаточно редкий феномен, и ее место заняло множество форм псевдолюбви, являющихся в действительности формами распада и деградации любви.
Капиталистическое общество основано на принципе политической свободы, с одной стороны, и на рыночных отношениях как регуляторе всех экономических и социальных отношений – с другой. Рынок товаров определяет условия, по которым происходит товарообмен; рынок труда регулирует спрос и предложение рабочей силы. И полезные предметы, и полезная человеческая энергия, и умения трансформируются в товары, которые обмениваются без принуждения и обмана в условиях свободного рынка. Башмаки, полезные и нужные, не имеют экономической (обменной) ценности, если на них нет спроса на рынке; человеческая энергия и умения тоже лишены обменной ценности, если в существующих рыночных условиях на них не находится спроса. Владелец капитала может покупать труд и заставлять его работать ради получения прибыли от вложения капитала. Владелец рабочей силы вынужден продавать ее капиталисту в соответствии с существующими рыночными условиями – иначе ему придется голодать. Такая экономическая структура отражается в иерархии ценностей. Капитал распоряжается трудом; накопленные вещи – вещи мертвые – имеют более высокую ценность, чем живые труд и человеческая сила.
Капитал распоряжается трудом; накопленные вещи – вещи мертвые – имеют более высокую ценность, чем живые труд и человеческая сила.
Такой была базовая структура капитализма с момента его возникновения. Хотя она присуща и современному капитализму, с ним произошел ряд перемен, что придало ему некоторые специфические черты и оказало серьезное влияние на структуру характера современного человека. В результате развития капитализма мы наблюдаем все усиливающийся процесс централизации и концентрации капитала. Крупные предприятия делаются все больше, мелкие вытесняются. Владение капиталом, вложенным в предприятия, все больше отделяется от функции управления ими. Сотни тысяч держателей акций «владеют» предприятием; хорошо оплачиваемая управленческая бюрократия, которая предприятием не владеет, управляет им. Эта бюрократия менее заинтересована в получении максимальной прибыли, чем в расширении предприятия и собственной власти. Росту концентрации капитала и возникновению мощной управленческой бюрократии отвечает направление развития рабочего движения. Благодаря профсоюзам теперь отдельный рабочий не должен самостоятельно заключать сделку на рынке труда; рабочие объединены в крупные профсоюзы, также возглавляемые влиятельной бюрократией, представляющей их интересы в противостоянии с индустриальным колоссом. К лучшему или к худшему инициатива перешла как в сфере капитала, так и в сфере труда от индивидов к бюрократии. Огромное число людей больше не являются независимыми и попадают в зависимость от управляющих огромными экономическими империями.
Другая важная перемена, явившаяся следствием концентрации капитала и типичная для современного капитализма, состоит в специфическом способе организации труда. Чрезвычайная централизация предприятий с радикальным разделением труда ведет к такой организации труда, что индивид теряет свою индивидуальность, делается расходным материалом для машины. Положение человека в современном капиталистическом обществе можно определить вкратце следующим образом.
Современному капитализму требуется, чтобы все большие массы людей могли трудиться без помех и сбоев и стремились ко все большему и большему потреблению; их вкусы должны быть стандартизированными и потому легко прогнозируемыми и направляемыми. Капиталу требуются люди, ощущающие себя свободными и независимыми, не подчиненными какому-либо авторитету, принципу или вероисповеданию, – и при этом готовые выполнять команды, делать то, что от них ожидается, легко включаться в работу социального механизма. Ему нужны те, кем можно управлять без принуждения, кого можно направлять без лидеров, понуждать двигаться без видимой цели, а главное – не переставая что-нибудь производить, быть на ногах, функционировать, не останавливаться.
Современному капитализму требуется, чтобы все большие массы людей могли трудиться без помех и сбоев и стремились ко все большему и большему потреблению…
Каков же итог? Современный человек отчужден от себя, от других людей и от природы