… проблемы существования должны решаться каждым лично для себя, а не передоверяться посреднику…
Следует упомянуть также другую частую ошибку. Существует иллюзия, будто любовь непременно означает отсутствие конфликтов. Поскольку принято считать, что боли и печали следует избегать в любых обстоятельствах, люди надеются, что любовь избавляет от конфликтов. Аргументируют это люди тем, что борьба, которую они наблюдают, представляется им деструктивными перепалками, не приносящими ничего хорошего тем, кого они касаются. Однако на самом деле у большинства людей «конфликты» являются попыткой избежать настоящих конфликтов. Они являются расхождениями по мелким или поверхностным поводам, которые по самой своей природе не приводят к прояснению или разрешению ситуации. Настоящие конфликты между двумя людьми, которые не служат сокрытию чего-то или проецированию на других, а переживаются на глубинном уровне внутренней реальности, не деструктивны. Они ведут к прояснению и катарсису, после чего оба участника конфликта обретают больше знаний и больше силы. Что еще раз подчеркивает то, что говорилось выше.
… у большинства людей «конфликты» являются попыткой избежать настоящих конфликтов.
Любовь возможна, только если два человека общаются из глубин своего существования. Только на таком уровне и обретается человеческая реальность, только здесь – сама жизнь, и здесь же – основа для любви. Любовь, переживаемая таким образом, – это постоянный вызов, а вовсе не место для отдыха; она – движение, развитие, сотрудничество; согласие или конфликт, радость или печаль – все это вторично по отношению к тому фундаментальному факту, что двое ощущают себя из самых глубин своего существования – вдвоем, что они одно целое, оставаясь каждый самим собой и не обращаясь в бегство. Есть лишь одно доказательство наличия любви: глубина взаимоотношений и сила жизни в каждом – это тот плод, по которому узнается любовь.
Любовь… – это постоянный вызов, а вовсе не место для отдыха; она – движение, развитие, сотрудничество…
Роботы не способны любить друг друга и точно так же они не способны любить и Бога. Упадок любви к Богу достиг того же уровня, что и упадок любви между людьми. Этот факт явно противоречит распространенному мнению о некоем ренессансе религиозности в нашу эпоху. На мой взгляд, это абсолютное заблуждение. Я совершенно уверен, что сейчас мы, напротив (за редким исключением), наблюдаем самую настоящую регрессию к идолопоклоннической концепции Бога и трансформацию любви к Богу в отношение, соответствующее отчужденному характеру структуры общества. Регрессию к идолопоклоннической концепции Бога легко увидеть. Люди обеспокоены, лишены принципов и веры, и у них нет иной цели, кроме как продолжать движение вперед; поэтому они предпочитают оставаться детьми, надеясь, что отец или мать придут на помощь, когда в этом возникнет нужда.
Правда, в религиозных культурах вроде тех, что существовали в Средневековье, средний человек тоже смотрел на Бога как на помогающих ему отца или мать. Однако одновременно он воспринимал Бога всерьез в том смысле, что самая важная цель жизни человека – жить в соответствии с принципами Бога, сделать «спасение» своей главной заботой, которой подчинены все остальные поступки. В наши дни такого уже не встретишь. Повседневная жизнь сегодня полностью отрезана от каких-либо религиозных ценностей. Она посвящена стремлению к материальным удобствам и достижению успеха на личностном рынке. Принципы, на которых основаны наши мирские усилия, – это безразличие и эгоизм (который часто именуется «индивидуализмом» или «личной инициативой»). Человека истинно религиозной культуры можно сравнить с восьмилетним ребенком, которому нужен отец-помощник, но который уже начинает применять усвоенные от него правила и знания в собственной жизни. Современный человек скорее похож на трехлетнего ребенка, который зовет отца, когда тот ему нужен, но в остальное время вполне самодостаточен и может заниматься своими игрушками.
Повседневная жизнь сегодня полностью отрезана от каких-либо религиозных ценностей… Принципы, на которых основаны наши мирские усилия, – это безразличие и эгоизм (который часто именуется «индивидуализмом» или «личной инициативой»).
В этом отношении – в своей инфантильной зависимости от антропоморфного образа Бога без преобразования жизни в соответствии с его заповедями, – мы ближе к примитивному племени идолопоклонников, чем к средневековой религиозной культуре. Но наша религиозная ситуация демонстрирует также черты, которые новы и свойственны только современному западному капиталистическому обществу. Я сошлюсь на утверждения, сделанные в этой книге ранее. Современный человек превратил себя в товар; он ощущает свою внутреннюю энергию как вклад, благодаря которому он получит наивысший доход с учетом своего положения и ситуации на личностном рынке. Он отчужден от себя, от других людей и от природы. Его главная цель – совершить выгодный обмен своих умений, знаний и себя самого – своего «личностного набора» качеств – с другими людьми, в равной мере стремящимися к справедливому и выгодному обмену. Жизнь не имеет другой цели, кроме движения вперед, других принципов, кроме правил справедливого обмена, и другого удовлетворения, кроме потребления.
Современный человек превратил себя в товар; он ощущает свою внутреннюю энергию как вклад, благодаря которому он получит наивысший доход с учетом своего положения и ситуации на личностном рынке.
Что в этих условиях может значить само понятие Бога? Его значение трансформировалось из исходного религиозного в то, которое отвечает требованиям отчужденной культуры, помешанной на успехе. При современном религиозном брожении вера в Бога трансформировалась в психологическое приспособление, помогающее лучше преуспеть в конкурентной борьбе.
При современном религиозном брожении вера в Бога трансформировалась в психологическое приспособление, помогающее лучше преуспеть в конкурентной борьбе.
Религия стала союзницей самовнушения и психотерапии, помогающих человеку в деловой активности. В двадцатые годы XX века человек еще не взывал к Богу ради «усовершенствования своей личности». И бестселлер 1938 года, книга Дейла Б. Карнеги «Как приобретать друзей и оказывать влияние на людей», была еще чисто светским произведением. Функцию, которую в то время выполняла книга Карнеги, сегодня выполняет величайший бестселлер преподобного Н. В. Пила «Сила позитивного мышления». В этой религиозной книге даже не ставится вопрос о том, соответствует ли воцарившаяся у нас озабоченность успехом духу монотеистической религии. Напротив, эта высочайшая цель даже не подвергается сомнению, а вера в Бога и молитва рекомендуются как средство увеличить свое процветание. Так же как современные психиатры рекомендуют служащему выглядеть счастливым, чтобы стать более привлекательным для клиентов, некоторые проповедники рекомендуют возлюбить Бога для достижения большего успеха в жизни. «Сделайте Бога своим партнером» – это значит, что Бога скорее нужно сделать компаньоном в своем бизнесе, чем соединиться с ним в любви, справедливости и истине. Как братская любовь была заменена безличным корпоративным духом, так и Бог оказался превращен в далекого от нас Генерального Директора фирмы «Вселенная, Инкорпорейтед». Вы знаете, что он есть, что он управляет предприятием (хотя, возможно, все шло бы само собой и без него), вы никогда его не видите, но признаете его руководство, в то время как сами продолжаете «играть свою роль».
Как братская любовь была заменена безличным корпоративным духом, так и Бог оказался превращен в далекого от нас Генерального Директора фирмы «Вселенная, инкорпорейтед».
IVПрактика любви
Рассмотрев теоретические аспекты искусства любить, теперь мы оказываемся перед гораздо более трудной проблемой, а именно проблемой практики искусства любить. Можно ли узнать что-то о практической стороне любого искусства, если не практиковаться в нем?
Проблема усложняется тем, что большинство наших современников, а значит, и читателей этой книги, ожидают получить указания, «как сделать это самому»; в нашем случае это значит – быть обученными тому, как любить. Боюсь, что каждый, кто возьмется за эту последнюю главу с таким ожиданием, окажется разочарован. Умение любить – это личностный опыт, который каждый может обрести только сам и только для самого себя; на самом деле едва ли найдется кто-либо, кто не имел бы такого опыта хотя бы в рудиментарном виде – как ребенок, как подросток, как взрослый. Рассмотрение практики любви может помочь только в одном: показать предпосылки овладения искусством любить, различные подходы к этому искусству и осуществление на практике этих предпосылок и подходов. Шаги к такой цели каждый может предпринять только сам, и всякая дискуссия заканчивается до того, как будет сделан решительный шаг. Однако я полагаю, что обсуждение подходов может быть полезным для овладения искусством – по крайней мере для тех, кто уже не ждет от меня «инструкций».
Умение любить – это личностный опыт, который каждый может обрести только сам и только для самого себя…
Овладение любым искусством предполагает определенные общие требования совершенно независимо от того, будет ли то искусство плотника, врача или искусство любить. В первую очередь практика любого искусства требует дисциплины. Я никогда ни в чем не преуспею, если не буду вести себя дисциплинированно; все, что я стану делать, только когда буду «в настроении», может оказаться приятным хобби, но мне никогда не стать в этом деле мастером. Однако проблема заключается не только в дисциплине (скажем, упражнениях каждый день по стольку-то часов), но и в том, чтобы сама твоя жизнь дисциплинировалась. Можно подумать, что для современного человека нет ничего легче, чем привыкнуть к дисциплине. Разве не проводит он по восемь часов в день на работе, подчиняясь жесткой рутине? Дело, однако, в том, что современный человек проявляет чрезвычайно мало самодисциплины за пределами своих служебных обязанностей. Когда он не работает или не служит, он предпочитает лениться, болтаться без дела или, выражаясь более изящно, «расслабляться». Само это желание лениться есть, по существу, реакция на рутинность жизни. Именно потому, что человек вынужден восемь часов в день тратить энергию ради целей, ему чуждых, способом, не им самим избранным, а навязанным руководством и ритмом работы, он бунтует, но его бунтарство принимает инфантильную и безопасную форму потворства своим желаниям. Кроме того, восставая против диктата работодателей, он начинает испытывать недоверие к дисциплине в любом виде – как навязанной ему сверху, так и к разумной самодисциплине. Но без такой дисциплины жизнь оказывается беспорядочной, хаотичной и лишенной сосредоточенности.