Менее экстремальными – или, может, менее очевидными – являются искажения, часто возникающие в межличностных отношениях. Сколько родителей оценивают состояние ребенка по тому, насколько он послушен, насколько им в радость и т. п., вместо того чтобы узнать или хотя бы поинтересоваться, как себя ощущает сам ребенок? Сколько мужей считают своих жен деспотичными из-за того, что их привязанность к матери теперь заставляет в любой просьбе видеть посягательство на их свободу? Сколько жен считают своих мужей неумелыми и глупыми только потому, что те не соответствуют фантастическому представлению о прекрасном рыцаре, которое у них могло сложиться в детстве?
Предвзятость людей, когда дело касается иностранцев, общеизвестна. Представители других народов изображаются как испорченные и жестокие, в то время как соотечественники олицетворяют добро и благородство. Всякое действие чужака оценивается по одному стандарту, а всякое собственное – по другому. Даже добрые дела неприятеля рассматриваются как признак особого коварства, рассчитанного на то, чтобы обмануть нас и весь мир, в то время как наши злодеяния вызваны необходимостью и оправдываются теми благими целями, которым служат. Действительно, если рассмотреть отношения между странами, как и между индивидами, приходишь к заключению, что объективность – исключение, а большая или меньшая степень нарциссических искажений – правило.
Способность мыслить объективно есть разум; эмоциональная установка, определяющая разумность, есть смирение. Быть объективным и вести себя разумно получается только тогда, когда у человека имеется установка на смирение – если он отказался от мечты о всезнании и всемогуществе, которую питал, будучи ребенком.
Применительно к проблеме овладения искусством любить это означает: любовь зависит от относительного отсутствия нарциссизма и требует развития смирения, объективности и разума. Этой цели должна быть посвящена вся жизнь человека. Смирение и объективность неделимы, как любовь. Я не могу быть объективным в отношении своей семьи, если я не могу быть объективен в отношении незнакомца, и наоборот. Если я хочу овладеть искусством любви, я должен стремиться к объективности в любой ситуации и быть чувствительным к ситуациям, в которых я необъективен. Я должен стараться видеть различие между моим нарциссически искаженным представлением о человеке и его поведении и реальной личностью, существующей независимо от моих интересов, потребностей и страхов. Обрести способность к объективности и разумности – значит пройти половину пути к искусству любить, и обрести ее следует в отношении всех, с кем ты вступаешь в контакт. Если кто-то захочет приберечь свою объективность только для любимого и будет считать, что она не обязательна для его отношений с миром, он вскоре обнаружит, что потерпел неудачу в обоих случаях.
Обрести способность к объективности и разумности – значит пройти половину пути к искусству любить…
Способность любить зависит от способности человека отказаться от нарциссизма и от кровосмесительной привязанности к матери и роду; она зависит от способности расти, развивать созидательную ориентацию по отношению к миру и самому себе. Этот процесс рождения и выхода в мир, пробуждения требует еще одного необходимого условия – веры. Овладение искусством любить требует овладения также верой.
Что такое вера? Является ли она непременно верой в Бога или в религиозные доктрины? И не должна ли в силу этого быть отказом от разума и рационального мышления? Чтобы попытаться понять проблему веры, нужно сперва отделить рациональную веру от иррациональной. Под иррациональной верой я понимаю веру (в лицо или идею), основанную на подчинении иррациональному авторитету. Напротив, рациональная вера – это убеждение, основанное на собственных мыслях или чувствах. Рациональная вера – это не вера в кого-то или что-то, а уверенность и стойкость ваших убеждений. От верований такую веру отличает то, что это особая черта характера, являющаяся как бы скрепой личности.
Рациональная вера коренится в продуктивной интеллектуальной и эмоциональной активности. В рациональном мышлении, где вера, казалось бы, не имеет места, она является важным компонентом. Каким образом ученый, например, приходит к новому открытию? Начинает ли он с того, что проводит эксперимент за экспериментом, собирает факт за фактом, не имея представления о том, что ожидает найти? По-настоящему важные открытия в любой области крайне редко совершаются подобным способом. Точно так же не удастся прийти и к важным заключениям, просто следуя своей фантазии. Процесс творческого мышления в любой области человеческой деятельности часто начинается с того, что может быть названо рациональным прозрением, являющимся результатом множества предварительных исследований, аналитических размышлений и наблюдений. Когда ученому удается собрать достаточно данных или создать математическое оформление, чтобы его изначальное видение было весьма правдоподобным, можно сказать, что он дошел до предварительной гипотезы. Тщательный анализ гипотезы с целью поиска ее практического применения и сбор подтверждающих ее данных ведут к появлению более адекватной гипотезы и со временем, возможно, к ее включению в широкую теорию.
Процесс творческого мышления в любой области человеческой деятельности часто начинается с того, что может быть названо рациональным прозрением…
История науки полна примеров веры в разум и научного предвидения. Коперник, Кеплер, Галилей и Ньютон обладали неколебимой верой в разум. Во имя этой веры Бруно был сожжен на костре, а Спиноза подвергся остракизму. На каждом этапе – от рационального прозрения до создания законченной теории – вера необходима: вера в предвидение как в ясно сознаваемую цель, вера в гипотезу как в вероятное и правомерное предположение и вера в окончательную теорию по крайней мере до тех пор, пока она не получит признания. Такая вера основана на собственном опыте и уверенности в силе собственной мысли, на наблюдениях и способности приходить к выводам. Если иррациональная вера есть принятие чего-то только потому, что так считают авторитеты или большинство, то рациональная вера коренится в независимом убеждении, опирающемся на собственные плодотворные наблюдения и расчеты, несмотря на мнение большинства.
Мышление и способность выносить суждения не единственная область, в которой проявляется рациональная вера. В сфере человеческих отношений вера есть обязательное свойство любой значимой дружбы или любви. «Иметь веру» в другого человека – значит быть уверенным в надежности и неизменности его главных установок, в цельности его личности, в его любви. Под этим я не подразумеваю, что человек не может менять своих мнений, но его основополагающие мотивации должны оставаться теми же; например, его уважение к жизни и человеческому достоинству есть часть его личности, не подверженная изменениям.
В сфере человеческих отношений вера есть обязательное свойство любой значимой дружбы или любви.
Ровно так же мы можем верить в себя, осознавая существование собственной личности, ее ядра, которое неизменно и которое сохраняется на протяжении всей нашей жизни, несмотря на меняющиеся обстоятельства и независимо от изменчивости мнений и чувств. Именно это ядро в реальности является нашим Я, на нем основывается наше убеждение в собственной идентичности. Без веры в сохранность нашей личности чувство идентичности оказывается под угрозой, и мы делаемся зависимы от других людей, одобрение которых становится основой для нашего чувства идентичности. Только человек, обладающий верой в себя, способен быть верным другом, поскольку он уверен в том, что и в будущем останется таким же, как сегодня, и будет чувствовать и поступать, как поступает сейчас. Вера в себя – условие нашей возможности что-то обещать, а поскольку, по словам Ницше, человек определяется его способностью обещать, вера оказывается одной из опор человеческого существования. В отношении любви значение имеет вера в собственную любовь, в свою способность вызывать любовь у других и в ее надежность.
Только человек, обладающий верой в себя, способен быть верным другом, поскольку он уверен в том, что и в будущем останется таким же, как сегодня…
Вера в себя – условие нашей возможности что-то обещать, а поскольку, по словам Ницше, человек определяется его способностью обещать, вера оказывается одной из опор человеческого существования.
Другая сторона веры в человека касается нашей веры в возможности других людей. Наиболее рудиментарной ее формой является вера матери в своего новорожденного ребенка: в то, что он будет жить, расти, ходить и говорить. Впрочем, биологическое развитие ребенка происходит настолько закономерно, что не требует особой веры. Иначе обстоит дело с теми возможностями, которые могут и не развиться у ребенка: способность любить, умение быть счастливым, умение думать, творческие способности. Это те семена, которые прорастут и проявят себя, если существуют или созданы условия для их развития; и могут оказаться подавленными, если условия отсутствуют.
Едва ли не самым важным из таких условий является наличие веры в способности ребенка у взрослого, которому он доверяет. Наличие такой веры отличает воспитание от манипулирования. Воспитание состоит в помощи ребенку реализовать свои возможности[28]. Противоположностью воспитания является манипулирование, основанное на отсутствии веры в развитие способностей и на убеждении, что ребенок вырастет «хорошим», только если взрослые вложат в него то, что желательно, и подавят то, что считают нежелательным. Нет нужды в вере в робота, поскольку он неживой, у него нет собственной жизни.
Высшим проявлением веры в других является вера в человечество.