И постепенно как-то перемоглась и утешилась.
И с тех пор, конечно, да. И каждый раз, если вдруг что, я думаю: blacks and bays, dapples and greys, ничаво, ничаво, как-нибудь.
Постепенно поняла, что одно из проявлений виктимности — готовность существовать без взаимности.
Любые односторонние обязательства — я тебя люблю, а ты нет, но я буду рядом; начальство не уважает и не ценит, зато у меня есть работа; всем плевать на меня в этой компании, но хоть побуду среди крутых чуваков, вдруг пригожусь — превращают человека в удобную жертву. Изнутри это ощущается как смирение. А на самом деле вредно не получать то, на что имеешь право в принципе, об этом её фея-крестная говорила.
Я знаю, чем кризис среднего возраста отличается от обычного неврозика с тревожностью.
В случае невроза всё время преследует страх, что жизнь подкрадётся с неожиданной стороны и учинит какую-то непредсказуемую подлость.
Кризис среднего возраста характеризуется предчувствием непредсказуемой подлости, которую способен учинить ты сам.
Забавно, как меняется представление о количестве подходящих сексуальных партнёров со временем. Пока ты юное существо, кажется, что крайне сложно найти восхитительного любовника или любовницу — тот неумел, эта не даёт или даёт и сбегает. Потом взрослеешь, и оказывается, что мир, как мешок Деда Мороза, полон разноцветных подарков: по-настоящему недоступных мало, стоит только захотеть достаточно сильно, а совсем богоравных можно заменить симпатичным дженериком.
Этот благословенный период длится, пока не начнёт зашкаливать разборчивость, после чего потихоньку возвращаешься к подростковым фрустрациям. Ну да, ты по-прежнему всех можешь, но то неинтересно, это нарушает твой, прости господи, энергетический баланс, это ты не любишь, или оно тебя не любит — что раньше совсем не мешало, а это всем прекрасное, но дурак. Остаются полтора человека, с которыми и можно, и хочется, ты начинаешь дорожить и цепляться, но это так неловко и неприятно, что ну его к чёрту. Потом, видимо, ты умрёшь.
Правда, в промежутке будут примерно сорок прекрасных лет, но тэг #безысходность требует именно такого финала.
Тhe art of escape
Мои потери
Прощай, дорогая. Сними кольцо,
выпиши вестник мод.
И можешь плюнуть тому в лицо,
кто место мое займет.
Со мной давно уже всё было понятно, ещё в детстве: в период, когда молодые существа способны гореть глазёнками и вдохновляться идеями, становится видно, что из них вырастет. Кому Овод, кому тайны космоса, кому археология, кому война — и вся будущая скука и слабость их жизни определяется по тому, что именно они считают силой и праздником.
Я тогда пылала при мысли о структуре мира, представляя его вроде музыкальной табакерки Одоевского. Если вся существующая реальность — механизм, который поддаётся исчислению и описанию, значит, можно понять взаимосвязи сцепляющихся шестерёнок, предсказать дальнейшие движения, а главное, повлиять на них. Потянуть за ниточку здесь, чтобы колокольчик отозвался там. Грезила я, ни много ни мало, об управлении миром — а что?! — или хотя бы о его понимании.
И с тех пор любая система имеет надо мной забавную эмоциональную власть: стоит заподозрить, что ухвачена закономерность, как я впадаю в ажитацию и начинаю горячо верить в придуманную схему. В таком состоянии удобно писать книги, а вот сохранять вменяемость сложней.
Я к тому, что недавно меня опять накрыло, я прозрела очередную конструкцию и уверовала. На сей раз откровение касалось не основ мироздания, а всего лишь отношений — я увидела, как я обычно теряю людей.
Раньше это происходило внезапно. Ничто не предвещало, но однажды плотность общения начинала снижаться, а потом вдруг я обнаруживала вместо приятеля, друга, любовника или партнёра — хорошо, если просто «не друга», а ведь иногда и недруга. И/или, что ещё смешней, оказывалось, что и я ему далеко не подружка, имею вагон претензий, который проще сбросить в пропасть, чем разгрузить. Слово «предательство» я не использую, но в этом чувствовалась какая-то подлость судьбы, будто мне подменили марципановое сердечко в жестяной коробочке на жабу. Я тогда говорила «кысмет» и горевала, или другое слово из шести букв — и плевалась.
Но недавно у меня в очередной раз случилась серия таких потерь, и я вдруг осознала, как это происходит. В каждой истории я увидела точки, когда ситуацию можно было изменить. В одном случае — задним числом, а в других — прямо в процессе. Возникал не конфликт даже, а такое дискомфортное ощущение, вроде мокрого шерстяного свитера на голое тело, и я точно знала, что пришло время сделать несколько аккуратных движений, чтобы из воздуха исчезло напряжение. Прикосновение, письмо, вполне определённые слова, которые надо произнести, — и всё наладится.
И — вы же понимаете — я ни разу этого не сделала.
Оказывается, недостаточно знать, как повлиять на ситуацию, важнее понять причину собственного бездействия.
В эти ключевые моменты я чувствовала тоску и скуку, в которых было много слагаемых: нас опять не полюбили чёрненькими; чашка треснула, и даже если я склею, звук будет напоминать о том, что она несовершенна; я не хочу сохранять отношения, которые так усложнились; ещё чего — бегать за ним. И конечно, иногда примешивалось облегчение, если «не очень-то и хотелось».
Но дело в том, что есть некоторый зазор между нежеланием пользоваться треснувшей посудой и привычкой менять машину, когда засорилась пепельница. Я бы даже сказала, это очень большое пространство, в котором легко припарковаться, даже если ты в танке.
Поэтому я придумала для себя «правило одного раза»: составила список вещей, которые в ключевые моменты нужно сделать обязательно — однажды.
Тот, кто звонил раз в неделю, не звонит второй месяц — позвони сама.
Тот, кто пишет ежедневно, не пишет вторую неделю — напиши сама.
Человек заметно расстраивается из-за ерунды — не говори, что это ерунда, просто пожалей. Если при этом есть дурацкие претензии к тебе — оправдайся.
Вдруг посреди прекрасного был плохой секс — поговорите об этом. («Плохой» — это не когда вы устали и толком не смогли, а когда почему-то стало противно и тягостно. Терпеть и надеяться, что это случайность, не надо.)
Человек сделал непонятную, но обидную ерунду — спроси почему.
Когда тебе встали на ногу, сразу же попроси сойти.
Если не хочешь потерять человека, скажи «я не хочу тебя потерять».
Одного раза вполне достаточно: это либо поможет, либо можешь с чистой совестью выбросить чашку в помойку.
«Не разочаровывай меня, детка»
Много думаю о механизмах любовно-дружеского разочарования в последнее время. Пока вроде бы всё просто, на поверхности два типа, подлинное и ложное.
Со вторым понятно: оно описывается фразой «зелен виноград». Вы не получили от человека что хотели и перенесли свое раздражение от ситуации на него. Не сложилось, допустим, любви, сладкий пупсик вас больше не может. Благородство требует уйти, вы подчиняетесь и вроде бы расстаётесь друзьями, но горечь и гнев никуда не делись. Вы пристально наблюдаете за предметом медным взглядом и, как только он в чём-то оплошает, взвиваетесь: «Аааа, да он ничтожество!» Повод может быть каким угодно — ляпнул глупость, написал неталантливое, попался на лжи или растолстел на пять кило (если видимых осечек нет, не грешно и спровоцировать). Почему, собственно, недостатки бывших супругов в пересказе выглядят как-то совсем уж мелко и глупо: они маскируют главную причину раздражения покинутого — «не полюбил».
Это самообман настолько распространённый, что даже и нестыдный. Просто всякий раз, когда у вас поднимается волна праведного возмущения по поводу очередного прокола «этого чучела», напомните себе исходники. И то, что вы его всё-таки любили, и что не надо теперь обесценивать, и бла-бла-бла, психологи вас научат.
Гораздо сложней обстоят дела с честным разочарованием. Страшная штука, если однажды сходятся факты и портрет обожаемого существа раскалывается, но хуже всего, что с ним разваливается картина мира, в которой этот персонаж занимал почётное место. Поначалу бывает смешно, когда ваша ярость обрушивается не на героя, а на людей или обстоятельства, которые вскрыли противную правду. С ним-то вы близки, а этот кто-то (или что-то) явился и поломал ваше счастье. Именно поэтому доброжелатели, склонные просвещать друзей-рогоносцев, быстро становятся их врагами.
Всё очень плохо — вместо любимого и уважаемого человека не просто осталась пустота, но куча какой-то гадости. Именно тогда выпиливают номера телефонов, переводят контакт в инвизибл и беспомощно удаляют из соцсетей — не то что наблюдать, а даже изредка замечать очень больно.
Как пережить? ну просто «научиться жить без него». Очертить мелом то пространство в вашем сердце, где был он, и поразмыслить: почему вы были привязаны так, что оказались слепы, — какую из ваших болезненных потребностей компенсировала эта связь? (То есть если тягу к большим членам, это одна история, а если жажду идеала — другая.) И да, бла-бла-бла, психологи вас научат.
Но пока писала, я поняла, что есть ещё третий вариант. Может быть, это частный случай, но легче не становится.
Это когда вы вдруг разочаровались в себе.
Слыхала я, бывает люди, которые сразу начинают с самоедства — всякая такая достоевщина, вы знаете. Но чаще всё-таки отношения с собой замешаны на большой доле нежности и очарования. «Люблю я тебя, скотина, киса моя порочная», — мимоходом думаете вы по утрам, глядя в зеркало. Тем более жизнь с возрастом начинает сбываться, мечты переходят в разряд планов и вписываются в календарь. Вас, будто во сне, несёт на счастливой доске, когда лежишь на пузе и летишь с помощью энергии, щекотной, как мурашки.