Кстати, насчёт ухажерства — по ушам ездить перестаём совсем. Если вы всё провернёте правильно, со временем станете отличными приятелями для болтовни. А в период откатывания яиц и клубочков роскошь общения позволить себе нельзя. Умерла так умерла.
Вышеперечисленные способы — медленные и тухлые. Если вы всё же настолько позёр, что не можете без театральных эффектов, но при этом уверены в собственном понимании ситуации, иногда можно использовать феерический приём «выходи за меня». Идея в том, чтобы внезапно предложить человеку полностью изменить свою жизнь в совершенно нереальном направлении, а когда он откажется, уйти в слезах.
Дорогая, я так больше не могу, бросай своего нудного олигарха, забирай детей и приходи ко мне, как-нибудь проживём.
Милый, я устала жить от встречи до встречи на этой душной Ривьере, переезжай в Новосибирск, у нас полно работы для инструкторов по серфингу. Кажется.
Что значит «ты обалдел»? Нет? Какая боль, боже, сердце моё разрывается на куски. Прости. Прости.
Не думайте, что это просто. Вдруг вы ошибётесь и объект согласится? Никогда не предлагайте после секса, например, — в постели некоторые способны пообещать что угодно, как потом разруливать? Можно, конечно, «опомниться» — нет, я понял, я не должен ломать твою жизнь. Но это, Хоботов, мелко, и лучше бы вам в таких вещах не ошибаться.
Возникает закономерный вопрос: а что, если не играть, сказать прямо, что любопытство ваше закончилось и вы больше не хотите напряжённых отношений, а желаете только дружить. Ну обидится, чего уж. Даже если не говорить прямо, а просто перестать играть в ухаживание, начнёт накапливаться раздражение, причём обоюдное, и вы расстанетесь с кислыми рожами.
Не очень важно, как вы будете уходить, главное, чтобы о вас потом вспоминали нежно, как о чуть простодушном, милом создании, которое очень старалось, но не срослось. Не дурите ваш объект откровенно. Дурите его мягко.
И последнее. Если вы, по прочтении, полезли в вашу почту и телефон и обнаружили, что с вами как раз кто-то проделывает такое, не огорчайтесь.
Ничего более позитивного я сказать не могу.
А вести себя можно по-разному. Отпустите душу на покаяние, прекратите отношение с этим путаником резко и сразу. Или поддержите шоу и помогите бедняге, а когда он уверится, что сплавил вас чисто, дайте понять, что слив таки засчитан. Запутайте и переиграйте. Заговорите человеческим голосом в диалоге «взрослый — взрослый», а не «самочка — самец». Пошлите к чёрту.
Сгодится любой вариант, который вас развлечёт, потому что главное в этом деле всё-таки послевкусие. Лишь бы потом не тошнило, а так нам всем можно всё.
Кое-что о хвостах
Видные теоретики отношенческой мысли до сих пор не могут сойтись в вопросе отрезания хвоста — строгать ли его огурчиком или рубить сразу. Сторонники медленного и печального процесса объясняют свою позицию отнюдь не склонностью к живодерству. Они говорят о необходимости постепенного отвыкания, отстранения, мягкого обсуждения ситуации. Давай, котик, отрежем треть и поглядим, не сможем ли мы сохранить остальное? Теперь попробуй жить без половины, медленно осознавая положение вещей. А вот ты уже бобтейл, и у тебя было время принять эту мысль.
Интересно, что зачастую на постепенности настаивают сами котики — те, кого оставляют. В их интересах, кажется, отмучиться быстро, но они, во-первых, надеются обойтись третью хвоста, а во-вторых, боятся фантомных болей пуще реальных. Я не готова комментировать эти ожидания, тут можно только опустить завесу жалости и скорбно помолчать.
На мой взгляд, весь этот вопрос «медленного завершения» состоит в том, что человек был слеп и глух внутри отношений, предпочитая не замечать, как они достигли пика и начали медленно угасать. Он до последнего закрывал глаза, а когда оказался перед фактом окончания истории, страшно удивился, потому что знаки, пылающие буквы на стенах, вопящие сирены — нет, не слышал. И тогда он начинает требовать времени на осознание и отвыкание, отказываясь понимать, что у него уже были дни и месяцы на это, и если он не захотел их использовать, следующие дни и месяцы ничего не изменят.
Заметить, что вас бросают, очень просто.
Вообразите чужой дом, а точней, чужой корабль или подлодку. Раньше вас зазывали внутрь и давали лазить где угодно, кроме капитанского мостика (или рабочего стола, или других, изначально приватных территорий). Это длилось так долго, что вы отвыкли видеть закрытые двери. Но однажды в этом дружелюбном пространстве начали образовываться новые зоны, куда вас сначала просто не зовут, потом их начинают от вас изолировать. Сначала там появляется стекло, и вы ещё примерно видите ситуацию, позже — штора, а в конце — глухая стена. Вытеснение из жизни происходит мягко, если вы не настойчивы, или пинками, если кто намёков не понимает.
Наконец для вас остаётся прихожая, и совсем мало воздуха, а в один прекрасный день вы обнаруживаете себя у порога или около задраенного люка, и можно ли сказать, что это неожиданность?
Если говорить простыми словами, то всё меньше информации, общих интересов, событий, открытости, всё больше вещей, которые вы не понимаете. И совершенно непроницаемый взгляд.
Человек, который вас выставил, видит приблизительно так: по каким-то внутренним причинам он решил прекратить отношения, этот гость ему больше не нужен, поэтому нужно потихоньку оборвать связи. Он бродит по дому и собирает чужие вещи, постепенно запирая убранные комнаты. Он отзывает свои чувства и связи с партнёром, параллельно формируя новые с кем-то другим (или пока нет, по-разному). Он печален, разочарован и всё уже для себя решил. Остаётся только методично освобождать дом, ну и следить, чтобы не запереть хомяка в одной из пустых спален. До момента, когда он выставит коробку с вещами за порог, есть какое-то время, но оно не имеет особого значения. Ему уже больше всего на свете хочется, чтобы дом поскорей обернулся лодкой и отплыл — и можете не ждать его на берегу, спасибо, не нужно.
Никакой жестокости в этом нет, но и никаких шансов тоже. За коробкой лучше всего прислать курьера.
Не могу объяснить, но мне кажется, если всё делать по-честному, у обоих не остаётся ничего, кроме желания быстро уйти — от этих берегов к другим.
Where there is love
В течение жизни, разрывая тягостные опустошающие отношения, я успела передумать много всякого-разного. Но последней мыслью, примиряющей с потерей, была одна и та же: «Я буду там, где любовь». Чтобы объяснить её природу, нужно начать издалека.
Мне приходится выслушивать много историй о расставаниях, и все они долгие, сложные и перегруженные деталями. Иногда кажется, что в этом городе люди рождаются лишь затем, чтобы побриться, остричься, освежить голову вежеталем и сразу же умереть, а встречаются, чтобы немедленно начать процесс тягостного и длительного расставания. Буквально в каждой кофейне сидит истеричная цветаева, декламирующая «Поэму конца» (в смысле, «окончания», а не что вы подумали, испорченные люди) собственного сочинения — банальную, унылую, перемежаемую слезами и папиросками, центральная идея которой сводится к нехитрой аксиоме «он козёл, а я розочка». Её герой сидит в это время в каком-то другом кабаке, злобно бормочет «дура-дура-дура», пьёт и шерстит телефонную книжку в поисках кого-то, кто быстро и молча даст. Только кто ж тебе даст, киса, когда ты с таким лицом, бесплатно-то?
Типичная мужская история о расставании выглядит так.
Он и она слились в романтическом объятии, а потом женщина вдруг наступила ему шпилькой на ногу и крутанула фуэте, а потом ещё, ещё и ещё, без шуток дробя кости, пока он не зашипел и не отшвырнул её от себя, случайно впечатав в стену. Тогда она сказала «фу, дурак. Ты меня не любишь», и ушла плача.
Типичная женская история заметно красивее.
Он и она слились в романтическом объятии, а потом мужчина взял и выставил её на улицу, всю как была, в вечернем платье. А там декабрь, если кто не заметил, и дело происходит, естественно, в степи. Запирая дверь, он ещё сказал «стой там и никуда не уходи, я тебя потом, может быть, позову». Она немного потерпела, потом начала скрестись, потом стучать, биться и на третьем часу усилий наконец вышибла дверь. Мужчина, который всё это время, оказывается, с интересом наблюдал в глазок, падает с разбитым лбом, в крови, она в ужасе хватает первую попавшуюся куртку и убегает. До кофейни, где будет зачитана её поэма, она уже добирается в жару и с пневмонией.
Самое забавное, что это одна и та же пара и одна и та же история. Самое печальное — что никто из двоих не знает второй половины. Женщина вообще не в курсе своей балетной выходки, мужчина не помнит, чтобы кого-то выгонял. Рассказу другого никто из них искренне не верит. Свидетелей нет, дело-то было в степи, а люди, конечно, видели их потом повреждёнными, но кто кого и за что, дело тёмное. Обычно принято считать, что какая-то из черепашек врёт[11].
А дело может быть вот в чём. Давным-давно, когда пришёл мой черёд петь в кафе, я встретилась со своим бесценным другом и зачитала ему злой рэп о жестоком обращении с котиками. Он неприятно улыбнулся и сказал:
— Понимаешь… Представь, что ты однажды гуляла и спи… украла у кого-то сумку. Это даже не считается воровством: было отличное настроение, хотелось пошалить. По приколу. Взяла, прошла полквартала, потом выбросила в помойку и забыла. И вдруг через неделю тебя забирают в милицию, запирают где-то, начинают грубо допрашивать и прессовать, могут даже стукнуть. Говорят про какую-то кражу, ты не помнишь, о чём речь, и связи со своей шуткой не видишь. А ведь она есть.
Я, конечно, начала спорить, что котики не таковы, сумок не тырят по технической невозможности, у них и ручек нет, разве что нассать туда могут от великой обиды или в рассеянности… но идею, в целом, уловила.