Когда я выпрямилась, Джордж спросил:
– Этот ваш молодой друг… Не он ли – тот писатель из Сент-Айвз-Кросса, что издал нашумевший роман?
– Да, это он.
– Я читал о нем. И производит он впечатление умного молодого человека. Но вы же помните, Оливия: вам нужен человек, который бы помог вам возродить Розмер.
Я ласково улыбнулась графу:
– Помню. Вам хочется, чтобы я вышла замуж за вашего племянника. Но, боюсь, я – слишком американка для такого шага.
– Очень хорошо. Не забывайте только о своем титуле и предопределенном им положении в обществе. Только и всего.
– Постараюсь, – крепко сжав ключ, я направилась в библиотеку.
– Ты собирался рассказать мне о своей книге, – напомнила я Самиру, как только его разыскала. – О твоем романе знают все, кроме меня.
– Кто все?
– Граф. Питер, водитель. Он сказал мне намедни, что ты знаменит.
– Но ведь ясно, что это не правда.
– И все же, – не отступилась я.
– Пока тебя не было, я кое-что заметил, – подвел меня к картинам Самир. – Они все абсолютно одинаковые по размеру.
Я прикрыла глаза, признав его правоту.
– Мне это тоже бросилось в глаза, – вздохнув, я пересекла комнату и, взяв две картины, перевернула их тыльной стороной. Полотна были состарены, причем явно аналогичным способом. – Это копии!
– Все?
– Не знаю…
Мы стали переворачивать картины, одну за другой. Из четырнадцати три точно оказались копиями. Остальные смахивали на подлинники, но доказать это могла только экспертиза.
– А ты не думаешь, что твоя мать делала копии?
– Сомневаюсь, – пожала я плечами. – Мама не стала бы этим заниматься. К тому же весь прошлый год она лихорадочно работала над собственным проектом. Внезапно осознав присутствие дворецкого, ожидавшего у двери, я сказала: – Нам пора.
Мы вышли из графского дома и пошагали к фургону.
Самир молча распахнул передо мною дверцу. Вокруг нас пела свою песнь ночь; где-то в отдалении слышались стрекот сверчков и шум струившейся воды. А пробудившаяся от дневного сна сова громко ухала на луну.
– Ты можешь его прочитать, – промолвил Самир. – Я тебе это уже говорил.
– Нет. Не буду. Пока ты сам не дашь мне свою книгу, – забросила я ногу в салон автомобиля. – Я могу подождать.
Не сказав больше ни слова, Самир обошел машину, забрался на водительское сиденье, завел мотор. И долго просидел так в темноте, вцепившись в руль руками.
– Что-то не так?
Такая же яркая луна, как и накануне ночью, освещала нас сквозь лобовое стекло холодным бледным светом.
– Просто… та комната. Все эти картины. Вся эта история, замки, усадьбы, дворянские роды… Все это теперь – твой мир.
– Не совсем так.
– Так, Оливия, так. И наши социальные сословия слишком разнятся. Это факт.
– Не говори так, – сказала я и в знак несогласия приложила пальцы к его губам. – Давай будем просто самими собой. Пусть будет, что будет! Ладно?
Я отняла руку от его рта, но Самир схватил мои пальцы:
– Мы оба устали. Поедем спать?
– Бок о бок?
– Да, – повернув руль, Самир выехал с подъездной аллеи на дорогу. – Что хотел граф?
Я разжала руку:
– Мама передала мне ключ.
Мне снились розы. Тысячи и тысячи роз и одна гигантская оранжево-персиковая красавица, кружившиеся в воздухе и падавшие на землю. Я проснулась, дрожа и недоумевая: к чему бы это? Поняв, что я уже не сплю, кот, лежавший на моей ноге, подкрался тихонько к лицу.
Я находилась в доме Самира. В его кровати. Но его со мною рядом не было. И я обняла Билли, поцеловала в мордочку и тихо поприветствовала его: «Доброе утро!» Образ роз, кувыркавшихся в небе, снова всплыл перед глазами. Что эта персиковая роза значила для мамы? Она любила все розы, и теперь я стала лучше понимать, почему. Но именно этот персиковый цветок она рисовала чаще всех остальных. Может быть, он имел для нее особое значение?
Весь безумный день в ожидании Самира пролетел для меня в полудреме и отрешенных раздумьях. Я думала о Гранте и о фермерше, что принесла мне спаржу. О Пави, заявившей, что ее мать не одобрит связь сына со мной. О розах, о спальне Виолетты.
И о ключе, оставленном мне мамой.
Пока мы ехали с Самиром из Марсвик-Холла в Сент-Айвз-Кросс – окутанные бархатистым мраком ночи и под музыку, игравшую по радио, – я пересказала ему все, что поведал мне граф: и о маминой болезни, и об ее поездке в Англию прошлым летом. Но мы даже не попытались разгадать очередную загадку. Оставили все, как есть. И я поняла, как сильно нас обоих изнурил день. Он выдался очень долгим и трудным.
– Ну, уж завтра вечером я приготовлю тебе ужин, – сказала я. – Одна фермерша поделилась со мной потрясающей спаржей, а я купила к ней бараньи отбивные и горошек, – стоило этим словам слететь с моего языка, как я занервничала: не слишком ли по-домашнему они прозвучали? И попыталась это сгладить: – Я лишь имела в виду, что…
Но Самир накрыл рукою мою кисть:
– Мне жаль, что наш ужин сегодня сорвался. Бараньи отбивные со спаржей и горошком… звучит так аппетитно! М-мм, – промурлыкал он, поглаживая большим пальцем мое запястье. – А почему бы тебе не принести продукты ко мне домой? Тебе там будет удобнее готовить.
– Спасибо за предложение, – повернулась я. – Но Пави уже упомянула, что ты не явился прошлым вечером на ужин. Ты скажешь ей, что я тебе готовлю? А, Самир?
– А она о нас знает? – метнул он на меня быстрый взгляд.
– Она была рядом, когда ты прислал смс-ку.
Парень кивнул, но на его лице я заметила недовольство.
– Что-то не так? Ты же сам говорил, что она все равно догадается, – уже убирая руку, я добавила: – Не по душе мне обманывать Пави. Она – моя подруга.
Самир схватил мою руку прежде, чем я успела ее убрать:
– Я не хочу, чтобы ты ей лгала.
– Тогда что?
– Просто… это чувство между нами… оно так много значит для меня, – не сводя глаз с дороги, Самир поднес мою ладонь ко рту, потом прижал ее к своей щеке: – Я не хочу, что его что-то разрушило.
Я чуть не задохнулась от переизбытка эмоций.
– Я тоже, Самир, тоже!
Он приложил мою руку к своему сердцу и посмотрел на меня. Я кивнула…
И вот сейчас, свернувшись в его постели вместе с котом, я озадачилась: куда он пропал? Какие дела отлучили его от меня так надолго?
Надев футболку, которую он мне дал, я вышла из спальни и заметила на деревянном полу тонкую полоску света. Он струился из кабинета Самира в щелку чуть приотворенной двери.
– Самир?
Он тут же подошел к двери – в тренировочных штанах, старом свитере и… в очках в роговой оправе. Признаюсь честно, в них он выглядел еще интереснее.
– Извини, – сказал Самир. – Я не хотел тебя разбудить. Просто мне не спалось, и…
– Все нормально. Я сейчас вернусь в постель, – приблизившись, я поцеловала Самира.
А он схватил меня за руку, повернулся и распахнул дверь:
– Ты, наверное, уже догадалась, что я здесь пишу.
– Я видела вчера ночью на твоем столе толстую стопку бумаги, – кивнула я.
– Это не такой роман, как те, что в гостиной, – сняв очки, Самир бросил их на стол. Потом развернулся, достал с полки книгу в бумажном переплете и вложил ее мне в руки.
На обложке было нарисовано звездное небо с тремя лунами и двумя людьми на переднем плане, отвернувшими лица друг от друга. Книга называлась «Луны Вары», а ее автором был Сэм Малак.
– Это ты написал? Ты теперь пишешь научную фантастику?
Скрестив руки на груди, Самир кивнул.
– И сколько романов ты написал? – открыв книгу, я пробежала глазами аннотацию. – Интересно, мой шеф читал твои книги? Он – почитатель этого жанра.
Самир не сменил оборонительной позы, скрывавшей его истинные чувства.
– Я написал шесть книг, в двух разных циклах, – пожал он плечами. – Они… довольно популярны.
– Можно мне почитать эту? – прижала я книгу к груди.
– Если хочешь, – медленно улыбнулся Самир.
– Мне хотелось бы прочитать все твои книги. Я хочу понять, что занимает твой ум, ход твоих мыслей, глубину воображения.
– А тебя не смущает, что я пишу не беллетристику, а научную фантастику?
Я вскинула на него глаза:
– Я люблю читать. И, честно говоря, мне не важно, в каком жанре написано произведение. Хорошая книга – это хорошая книга.
Самир обхватил руками мое лицо и крепко поцеловал, а затем на миг прижался лбом к моему лбу:
– Я так счастлив, что мы встретились.
– Я тоже, – закрыв глаза, я вдохнула его запах. – Я лягу и почитаю, пока ты работаешь.
– Ты не сердишься? Я бы не работал, но меня сроки поджимают. Много времени провел с одной полногрудой красоткой.
– Полногрудой?
– А то нет, – моя грудь оказалась в его пригоршне.
Встав на мыски, я еще раз поцеловала Самира:
– Ты знаешь, где меня найти.
Утром я ушла домой с хозяйственной сумкой, набитой романами Самира. Я взяла и три первые его романа, и все книги из научно-фантастических циклов. Самир взял с меня слово, что не стану их комментировать, и я пообещала. Но также почувствовала, что он доверил мне историю своего становления и развития как писателя.
Подстегнутая разворчавшимся животом, я зашла в булочную-кофейню – купить буханку хлеба и что-нибудь на завтрак. Утренний час-пик уже миновал, и очередь оказалась не длинной – минут на десять, не больше. В ожидании я решила проверить мобильник.
И обнаружила массу голосовых сообщений и электронных посланий. Голосовые сообщения лучше было прослушивать дома, и я зашла на электронную почту. Одно послание было от Гранта; я не стала его открывать. Другое – от бухгалтера с цифрами, которые мне не удалось разобрать на экране телефона. А третье – от риэлтора с вопросом: «Все по-прежнему? Ничего не изменилось?»
Стоило реальным проблемам и обязательствам снова замаячить передо мной, и мое настроение, бывшее таким радужным и легким, когда я покинула дом Самира, резко подпортилось. Вспомнив о Гранте, угрожавшем мне накануне, я снова задалась вопросом: «Может, откупиться от него и забыть?»