красавица, сверкающая в отдалении.
И все же я что-то упускала. История была простой, но без концовки. «Надо изучить ту детскую книжку, что я подарила Элен», – подумалось мне.
Дождь опять перестал, оставив по себе тяжелые облака. И я пошла по лесу в деревню. Открыв мне дверь, Элен всплеснула руками:
– Оливия! Я видела пожар. Вы не пострадали? А что с домом? Вы…
– Там сейчас хаос. Понять ничего невозможно. Так что пока ничего вам сказать не могу, – скрестила я руки на груди. – Элен, мне хотелось бы посмотреть ту книгу, что иллюстрировала мама. Вы не возражаете?
– Ну, что вы! Заходите. Чай будете?
– Да, пожалуйста. И еще… у вас случайно нет печенья или булочек? Я только сейчас осознала, что ничего не ела со вчерашнего дня.
– Ах, моя дорогая! – обняла меня Элен. А потом завела в комнату, украшенную домашними цветами и картинами, и усадила за стол. Через пару секунд передо мной уже стояла тарелка с ореховыми хлебцами и лепешками и масленка со сливочным маслом.
Намазав масло на хлебец, я так быстро его заглотнула, что начала икать. Невольно рассмеявшись, я отвернулась к стене и сделала медленный, глубокий, продолжительный вдох. На телефон пришло сообщение от Самира: «Отец хочет поговорить с тобой как можно быстрее».
«Я у Элен. Скоро буду», – ответила я.
Элен вернулась с подносом и книгой под мышкой.
– Я налью чай. А вы пока посмотрите.
Я открыла книгу и медленно пролистала ее, вглядываясь в каждую картинку и в каждую деталь. «Что же я упускаю?» В иллюстрациях мама рассказала еще одну историю (то, что она мастерски умела делать!). И я попыталась ее «прочитать». Кролик в лесу, жмется в норке под крошечным клетчатым одеяльцем. По земле мимо его норки тяжело ступает ревущее чудище, а за деревом прячется девочка. Опять та же тема: опасность, преследование, страх. Но на последней картинке монстр лежит мертвым у пруда, стоящая рядом девочка держит в руке топор, а возле ее ног дрожит кролик…
Элен поставила передо мной чашку с чаем.
– Это правда, что нашли тело девушки?
Я кивнула, прикрыв рукой девочку с топором.
– И, похоже, моего дядю тоже.
– Ох, дорогая, простите. Этого я не слышала.
– Для чего мама сюда приезжала? Что она хотела, чтобы я поняла? Почему она просто не поговорила об этом со мной?
– Я не могу ответить на ваши вопросы. Вы сами все должны понять, – погладила мою руку Элен. – Попейте чай, съешьте лепешку. Подкрепитесь, и вы сразу же почувствуете прилив сил.
Невзирая на разочарование, я опять рассмеялась.
– Если я не уеду из Англии, то стану толстой, как слониха.
– Вы серьезно? А мне показалось, что вы похорошели.
Приподняв брови, я вонзила зубы в идеально пропеченную и промасленную лепешку:
– Это ненадолго.
Оставив книгу Элен (я ведь могла при необходимость купить другую), я отправилась в квартиру Малакаров над «Кориандром». Небо прояснело, и я оглянулась – мне стало интересно, сверкает ли все так же Розмер, смогу ли я рассмотреть ущерб от пожара с такого расстояния. Но угол обзора оказался неудачным.
На кухне ресторана было тихо. И я постучала у основания лестницы.
– Здравствуйте?
Передо мной тут же вырос Самир:
– Поднимайся. Отцу не терпится с тобой поговорить.
– Как он? Нормально?
– Не могу понять, – Самир присмотрелся ко мне: – А ты как?
Я пожала плечами:
– Без понятия…
Помолчав, я добавила:
– Я почти уверена, что мама убила своего брата.
Лицо Самира не изменилось. Он лишь кивнул и слегка подтолкнул меня вперед, когда я переступила порог квартиры.
Мистер Малакар сидел за столом возле кухни. Перед ним стояла чашка чая. Окно было приоткрыто, и ветерок теребил легкую занавеску. В воздухе пахло имбирем.
– Оливия! – произнес при виде меня Харшад. Печаль, жившая на его лбу, растеклась в круги под глазами и опустила вниз уголки губ. Он как будто постарел на десять лет. – Рад, что вы пришли. Садитесь, пожалуйста. Хотите чаю? Моя жена заваривает замечательный чай.
– Не откажусь, – сказала я и покосилась на кухню: Здравствуйте, миссис Малакар!
– Здравствуйте, – она опять на меня не взглянула, притворно завозившись с чайником.
– Как вы, мистер Малакар?
– Для нас это не стало неожиданностью, – вздохнул Харшад. – Мы знали, что Санви мертва.
– Знать и получить реальные подтверждения – разные вещи.
– Да, – едва кивнул Харшад.
Миссис Малакар принесла мне чашку чая с молоком; я отпила глоток. Сладкий, перченый, с привкусом имбиря. Совсем не такой, как заваривал Самир. Я метнула на него взгляд:
– Бодрящий напиток!
Самир подмигнул.
– Оливия, – заговорил Харшад, стиснув мое запястье – как делали его дети в критические моменты. – Ваша мать не навещала меня во время своего приезда сюда прошлым летом. Хотя я о нем знал.
Мое тело подалось вперед.
– Она приходила ко мне до отъезда из Англии, когда была еще молодой. Когда мы оба были молодыми, – руки Харшада бессильно рухнули на колени; согбенные плечи больше не выдерживали тяжкий груз.
– Вы ничего мне не должны рассказывать, если не хотите, – тихо сказала я.
– Должен, – Харшад потупил взгляд на руки, потер ладонью о ладонь. – Мы догадывались, что с Роджером что-то не так. Он совершал ужасные вещи безо всякой на то причины. Например, мог поймать птицу и, заперев ее в сарае, не кормить, чтобы она умерла.
Меня передернуло.
– Да-да, – на лице Харшада отразилась боль.
– Дядя жестоко обращался с мамой?
– Он издевался над ней по-всякому. А вот насчет… не знаю… Надеюсь, что до этого не дошло. Каролина и так была несчастна.
– Мама очень его боялась. Этот страх нашел отражение во всех ее картинах.
– Раз Роджер ее обижал, тогда понятно, – встряла миссис Малакар, присев рядом с мужем.
Мое сердце сжалось. Мне пришлось отвернуться, чтобы остановить поток неприятных видений – воображаемых сцен насилия дяди над моею утонченной, эксцентричной, доброй мамой. Сглотнув, я посмотрела в глаза Харшада и подсказала:
– После того, что мама сделала, она пришла к вам?
Харшад вдохнул и покосился на жену. Та ответила легким кивком. И мистер Малакар кивнул мне:
– Каролина застала Роджера за попыткой сжечь тело уже мертвой Санви. И она убила его. Заколола садовыми ножницами, – глаза старика наполнились слезами. – Нанесла ему множество ударов… – прокашлявшись, Харшад продолжил: – А потом пришла ко мне за помощью. Ей больше не к кому было обратиться.
Застрявший в горле комок не дал мне вымолвить ни слова. Зато воображение нарисовало страшную картину: огонь, мужчина, перешедший грань и вырвавшаяся наружу ярость моей настрадавшейся матери… В ужасе, я прикрыла рукой рот.
– Ты все это время знал, что Санви умерла? – спросил Самир голосом, скованным шоком.
– Решение молчать далось мне нелегко, – плечи Харшада еще сильнее придавила скорбь по давно утраченной сестре. – Я любил Санви… И жалел лишь об одном… Что не сам убил Роджера… – он снова потер руки. – Увы, Каролина раньше меня отомстила и за это преступление, и за все свои страдания. Если бы я сказал полицейским, где зарыта Санви, они нашли бы и ее убийцу, а Каролина села бы в тюрьму. Мне это показалось неправильным, несправедливым.
Внезапно меня осенила новая догадка. И, как не претил мне этот вопрос, я его задала:
– Каролина была беременна? Мной?
– Да.
Стоявший за моей спиной Самир шагнул ближе и положил руки мне на плечи.
– Моим отцом был Роджер?
– Нет. Но кто – я не знаю. Каролина так и не раскрыла мне эту тайну.
На короткий миг я прикрыла глаза; к облегчению примешалась усталость. «Если не Роджер, то кто же был моим отцом? И могла ли я его разыскать?»
Но вместе с тем, я осознала: раз мама была беременна мной до отъезда из Англии, значит, я была старше, чем считала. На год, если не больше! «Мне уже сорок…»
Чего мне стоило не покоситься на миссис Малакар!
Самир тихо призвал отца:
– Расскажи историю до конца. Она должна услышать всё.
– Мы закопали тела в саду, а чтобы скрыть место захоронения, пересадили туда розы. Вернувшись домой, я рассказал все своей матери. И она согласилась со мной: Каролина должна была избежать наказания. Мы ничего не сказали моему отцу. Его бы ничего не остановило. Он захотел бы, чтобы наказание понесли все причастные к смерти Санви. Он не знал о них…
– О ком? – спросила я, но этот короткий вопрос мне дался с трудом.
– О моей матери и вашей бабушке. Об их любовной связи.
Я посмотрела на Самира.
– Ты знал об этом? Все это время? Мы с Оливией нашли фотографии… весьма недвусмысленные…
– Еще ребенком я застал их целующимися. Мне было всего шесть или семь лет. Но я уже понимал, что женщины-подруги так не целуются, – Харшад покачал головой. – Они скрывали свои отношения всю жизнь… – словно вынырнув из глубокого прошлого, он вдруг вскинул голову: – Но Роджер обо всем узнал и всех обрек на страдания… Он шантажом принудил Виолетту сочетаться браком с мужчиной. Моя мать пришла в бешенство. И тоже вышла замуж. Потом на свет появились два маленьких человечка: ваша мама, да я. Но наши мамы… – развел руками мистер Малакар. – Они были такими одинокими… друг без друга.
Мне казалось, что за прошедшие месяцы я выплакала все слезы. Но эта история подняла во мне целую бурю эмоций. Лишила дара речи, но не слез. Они ручьями заструились по лицу. И мистер Малакар, кивнув, протянул мне пачку бумажных носовых платков.
– Я понимаю вас, – пробормотал он.
– А я-то беспокоился, как ты это воспримешь, отец, – сказал Самир.
– Не ваше поколение изобрело мир, сынок.
Эмоции продолжали изливаться из моих глаз слезами, и я, как можно ниже, склонила голову:
– Дайте мне минуточку. Я сейчас успокоюсь…
Бедная моя мамочка! Сколько же ей пришлось пережить! Ради меня она даже от своего любимого отказалась!
– Мама… – всхлипнула я и не договорила.