Разница в возрасте лет десять?
Нет, Клюн чуть старше.
А тогда же Клюн тоже был, условно, вторым, как и сейчас. Или нет?
Нет, он тогда вообще был малоизвестен. Он стал известен в более поздние годы, уже когда его не было.
Они шли параллельно. И иногда расходились в разные стороны, в смысле художественных направлений. Но Малевич, конечно, был фигурой гениальной. Он поднялся все-таки наверх. Клюн остался в тени.
Но мне интересно сейчас поговорить о сюжете иконографическом. То есть изобразительном. На рисунке 1908 года Малевич изобразил Клюна. Клюн был очень красивый мужчина, видный. Он за собой ухаживал – усы загнутые, борода стильно подстрижена, большие голубые глаза.
И эта внешность стала для Малевича каким-то толчком для создания его собственных образов в искусстве. Заметим еще, что Клюн был из простой деревенской семьи. Он родился во Владимирской области, в деревне. Отец у него был плотник. И сам Клюн тоже умел плотничать. И первые портреты кубофутуристические, которые делал Малевич, они так и назывались – портрет И.В. Клюнкова. Это была его фамилия. Клюн – псевдоним. Эти портреты утрачены. Только по старым фотографиям мы знаем, что совершенно очевидно внешность Клюна перешла в картины Малевича и стала для него образом, которым он вдохновился. Вот таким крестьянским русским типажом. Длинный нос такой, архангельский тип и полуиконный даже.
В начале 1910-х годов Малевич делает целую серию большую работ, условно ее называют «Крестьянский цикл». В них и присутствует образ Клюна. Он и плотник. Он и строитель, он все время фигурирует в разных видах.
В 1912 году был создан «Усовершенствованный портрет Ивана Клюна». То есть те были еще первичны, а это уже, так сказать, как считал Малевич, лучший. И он к этой картине очень бережно относился, показывал на многих выставках. И лицо своего друга он как бы расчленил. Левый глаз как бы нормальный, а в правом глазу мы видим кусочек сруба деревенской избы и облачка наверху. Пила с двух сторон, то есть такой плотник – христианский строитель. Все это вместе создало такой замечательный образ, который вдохновил потом Алексея Крученых на стихотворение:
Казни-мир,
влюбленный в мирозданье,
узревший сквозь лицо друга бревенчатый сруб, —
просторнейший портрет Ивана Клюна
Им же не обязательно было находиться вместе. Просто художественный метод Малевича предполагал писание с натуры.
Конечно. Вместе они не обязательно. Тут, конечно, никто не позировал. Это очевидно. Но вот в образе этом все сошлось. В это время увлечение кубизмом у Малевича. Разложение формы на части. Это стало как бы поводом. Лицо Клюна стало поводом для целой истории. На этом она не заканчивается. Этот образ настолько был близок Малевичу, что он возвращается к этому типажу крестьянского типа. И даже в конце 1920-х годов, в так называемый его постсупрематизм, он снова возвращается к этому образу и снова вот этот русский крестьянин. Хотя уже от крестьян в конце 1920-х годов не много осталось – продразверстка, продналог, раскулачивание. Его не было уже, крестьянства как такового.
И последней «крестьянской» серии есть работа явно крестьянина, но лица у этого персонажа нет. По косоворотке мы видим, что-то осталось – борода осталась и безликое лицо. Даже не лицо, а просто пустота какая-то. На обороте этой картины очень страшная надпись: «Сложное предчувствие».
Клюн присутствовал при последних часах жизни Малевича, приехал в Ленинград, сидел с ним, держал его за руку. Малевич умирал очень тяжело. Клюн сделал рисунки умирающего Малевича. Несколько есть голов, потрясающих. Руку Малевича зарисовал.
Хоронили Малевича в специально сделанном супрематическом гробу. Вот такая история дружбы этих двух людей.
Большое количество работ Клюна было куплено Георгием Дионисиевичем Кастаки, когда он уезжал из России, то оставил лучшую часть в Москве, в Третьяковке. А большую часть увез, вместе с архивом в Грецию. Теперь все это в Салониках показано.
Об учениках Малевича
Художники различаются по стилям, технике, продуктивности, востребованности и еще по многим параметрам. И все они делятся на две группы. Те, кто работал уединенно, и те, кто хотел учить, имел учеников и даже школы. Одним из таких был Казимир Малевич. Кто из его учеников заслуживает внимания?
У него было много учеников в самое разное время. Он вообще был человеком, который хотел учить, и любил учить, и умел учить. Поэтому и среди его учеников довольно много художников сложившихся и воплотившихся. Один из самых, может быть успешных, Николай Михайлович Суетин.
Все-таки времена для учеников Малевича в 1920–1930-е годы и позже были трудные, и, конечно, не располагали к развитию идей Малевича. Все это было под запретом уже с 1920-х годов. Но тем не менее Николай Михайлович Суетин был успешен. Его часто называют Суетиным, но это неправильно. Мне дочка его, которую я знал хорошо, она была архитектором, говорила: «Произносите Суетин».
Это был очень интересный человек, красивый. Он происходил из дворянского обнищавшего рода. И в общем-то, сначала никаких наклонностей, чтобы учиться искусству, и особенно чтобы быть авангардистом, у него не было совсем. Он в 1915 году был призван на фронт. И в общем, пройдя всю Первую мировую, потом Гражданскую, он оказался в Витебске. И вот это было для него судьбоносное.
На фотографии Суетина 1922 году, тогда он уже ученик Малевича, на рукаве видна нашивка – черный квадрат. В знак преклонения перед учителем, верности идеям учителя, все носили такие квадраты.
Уже тогда квадрат Малевича и для Малевича, и для других был символом?
Конечно. Тогда это был знак очень серьезный. Тем более, что «Квадрат» был написан в 1915 году и к моменту этой фотографии прошло семь лет, а это для тех времен было много.
И вот Суетин оказывается в Витебске. Витебск того времени потрясающий город, очень красивый. Суетин сразу же попал в мастерскую, в школу народную, которую основал Шагал. Но Шагал быстро оттуда уехал, как известно, из-за конфликта с Малевичем. Поскольку, когда Малевич туда пришел уже после основания школы, вскоре приехал из Петрограда. Вскоре все ученики Шагала стали учениками Малевича.
Николай Михайлович Суетин очень сразу вписался во всю эту среду. В нем был, видимо, залог вот этого авангардизма. Внешне он был, действительно, человек из дворянской семьи, на вид вполне скромный. На авангардиста не очень-то тянул. И, тем не менее под влиянием Малевича он стал супрематистом настоящим.
А он до этого что-то рисовал? У него была какая-то школа предварительно?
Ничего не сохранилось. Он начал рисовать только в витебской школе. А до этого он офицером был. И вот он делает всякие проекты. Как известно, витебская школа заключалась еще в том, что они хотели внедрить супрематизм в окружающую жизнь. Не просто эзотерическое художественное учение, которое никаких не имеет последствий в жизни. Наоборот, украшают дома вывесками, расписывают какие-то трибуны, стены расписывают в супрематическом стиле. Кстати, до сих пор в Витебске есть такие стены. И вот он делал трибуну с основными элементами супрематизма – круг, треугольник, квадрат. Это и есть внедрение искусства в жизнь. Для себя он делает очень красивые, изящные картинки.
Да, наверное, можно было не владеть академическим рисованием, но у меня по ощущениям за этим стоит какая-то колоссальная школа.
Да, чувство какой-то необыкновенной гармонии.
И как будто знание истории искусств, как будто за этим огромный бэкграунд.
Да, какое-то золотое сечение он ловил. Он был очень одаренный человек. Он пишет и «Черный квадрат» свой.
С натуры, наверное.
Да.
С рукава.
Может быть, да. Работа сделана на куске фанеры. Размером она чуть меньше канонического квадрата Малевича.
Они все принадлежали к УНОВИС, организации, которую создал Малевич. Это значит «Утвердители нового искусства». И это понятие утвердилось, действительно, и в жизни. Даже свою дочь Малевич назвал Уной.
В этой очень сплоченной организации были идеи коллективного творчества. Вот, например, на выставках все картины были без подписей. Не было написано: это такой-то художник, такое-то название. Где Малевич, где ученики – не имело значения.
В общем до 1921 года продолжалась эта витебская история в жизни Малевича. Но потом уже стало ясно, что ему там тесно. Он захотел вернуться в Петроград, в котором в то время уже более или менее жизнь наладилась.
Малевич едет в Питер, и за ним едет группа его главных учеников, в том числе и Суетин, Илья Чашник.
И тут проявляются другие таланты Суетина. Он начинает работать на императорском фарфоровом заводе, который тогда назывался уже Ленинградский фарфоровый завод, ЛФЗ знаменитый. И там делают замечательную посуду. Как бы из старой формы, но по-новому совершенно раскрашивают и декорируют, то есть супрематизм идет и в посуду.
Это продавалось в какой-то серии?
Да, это были серии, сохранилось очень мало, буквально единицы. Потом Суетин участвует в идеях и в работе Малевича по созданию архитектонов, архитектуры будущего. То есть он причастен тоже и к этому. То есть он идеи Малевича всюду двигает. И вот умирает Малевич, 1935 год. Малевич написал завещание и велел похоронить его в супрематическом гробу. И Суетин делает проект этого гроба. Он действительно имеет супрематическую форму. И Малевича хоронят в этом гробу.
И следующий этап, уже 1930-е годы. Уже о Малевиче говорить нельзя. О супрематизме даже заикаться нельзя. И про него все забыли уже, кроме верных учеников.
А вот Суетин эти идеи супрематические двигает на самом высоком уровне. То есть в проекте знаменитой международной выставки 1935 года в Париже. Где павильон России был сделан в стиле супрематизма. И за это Суетин получил золотую медаль.