Меня очень в свое время вдохновила фраза: «Не бойтесь перфекционизма, вам все равно его не достигнуть». И я в принципе понимаю, что история продвижения, она всегда, скорее – проживание момента, и тем самым какой-то передачи настроения, передачи какого-то чувства формы, композиции. И здесь всегда будут неточности, в том числе потому, что, даже когда мы проводим линию, по физическим законам из-за натяжения струны, каждый раз на полмиллиметра сдвигаем точку, которую мы удерживаем. Если я буду каждый раз точку возвращать, у меня симметрия здесь будет теряться. Поэтому в процессе письма я, например, вижу, что у меня сместился палец с этой точки, например, на один сантиметр в процессе создания четырех штрихов, но это не видно, потому что я сам в принципе контролирую ту ошибку.
В работах всегда текст есть. Я бы сказал, что эскиз в этом плане часто может быть максимально абстрактным, даже в том смысле, что, когда я пишу, я могу осознанно максимально искажать либо форму буквы, либо даже стиль своего письма. И это нужно для того, чтобы в какой-то момент тоже было некоторое развитие стиля или развитие некоторых моментов связанных с моторикой и так далее. В такой момент я часто в работе пользуюсь некоторыми условностями, в том числе условностями того, как можно построить букву, и то, как можно написать текст. То есть у меня нет привязки иногда к тому, чтобы слово было написано в ряд, и, таким образом, я себя максимально условно ограничиваю в пространстве и так далее. То есть я могу сделать любой перенос.
То есть слово существует даже в том случае, если я его не понимаю. Но если вы его написали, оно уже есть.
Конечно. И в этом плане это, скорее, еще вопрос того, что за работу я хочу создать. То есть у меня есть работы, где я максимальное внимание уделяю именно построению читаемой композиции, и для меня важно, чтобы зритель первое, что сделал, – это прочел то или иное слово. Сходу. И тем самым прочитал это в новой какой-то интерпретации, и мне кажется, таким образом он, условно, знакомится с новыми культурами через призму текста, через призму коммуникаций. Иногда это обратная история. История про то, что мы часто в силу нашего характера хотим многие вещи видеть прямо сейчас, при том, что они часто раскрываются со временем. И тогда мне интереснее сделать вещь, которую, например, можно разгадывать за неделю, месяц или еще больший срок. И таким образом, тоже так или иначе и раскрывать для себя какой-то формат каллиграфии, и при этом чему-то новому учиться.
В том числе, например, абстрактному какому-то восприятию того или иного текста либо изображения.
Я считаю, что каллиграфия прекрасна тем, как мы воспринимаем букву через призму инструмента, которым она написана. И в этом случае, если мы уходим в корни, то есть понятие лигатуры. Это соединение нескольких букв и так далее. Соответственно, чем мы ставим себе больше ограничений, тем интересней раскрывается то, как наше письмо может преобразоваться, да, в процессе.
Но это как раз обусловлено тем, что мне иногда интересно показывать потенциал, в том числе кириллических букв в новом каком-то контексте.
Новые техники
Я знаю, что вы осваиваете новые, новые техники и новый проект. Что это такое?
Я много работаю с тканью в разработке коллекций одежды, и в целом взаимодействия с тем, как формируется образ человека через призму искусства и моды.
Это недавно вам пришло в голову? Не мелковато ли это, кстати? Вы же площади, крыши, фасады, и вдруг так, такое рукоделие.
У меня с первых даже лет работы на улице всегда было очень много вещей, которые, так или иначе, были в краске. И чтобы их не выкидывать, мы придумывали, что с ними сделать еще. Где-то что-то расписать, где-то что-то кастомизировать. И в целом эстетика кастомайза, она пришла из общего такого влияния культуры, связанного с улицей, граффити. Поэтому мне всегда было интересно с этим взаимодействовать. Позже, когда уже появилось имя, ко мне стали обращаться разные крупные фешн-бренды для взаимодействия с целыми коллекциями одежды. И тогда масштаб, получается, транслируется уже не только на одно изделие, а на показы, на недели моды, на какие-то супер необычные коллаборации. И как раз иногда в рамках коллаборации я мог создать и принт, и большую инсталляцию, и перформанс. То есть оно начинает жить вместе.
Вы делаете эскиз для ткани? Вы расписываете саму ткань? Или вы расписываете уже готовую вещь?
На самом деле я работаю со всеми видами интеграции арта. То есть я могу и принт правильно подготовить, и сам понимаю, как работать с тканью, как можно интересно напечатать. Или, например, вышить, что тоже очень эффектно смотрится. Или, например, пришить, если есть какой-то фрагмент. Иногда работаю с красками, чтоб создать так называемый piece unique. Это вещь, которая только в одном экземпляре, и чаще всего эти объекты становятся такими же коллекционными предметами, как тиражная графика или даже полотна. То есть piece unique – это, скорее, высказывание художника, который работает с модой, но при этом ядро все-таки – это художественная школа и художественное восприятие мира.
Наверное, коротко вообще о технической стороне расскажу. Мы работаем сегодня с денимом[45]. Деним – одна из лучших тканей для росписи. Потому что, во-первых, у нее довольно плотная фактура и при этом высокое содержание хлопка. И от этого краски ложатся гораздо лучше, потому что в целом синтетические ткани гораздо хуже держат цвет по сравнению с натуральными. Во-вторых, деним имеет довольно высокую прочность. То есть его можно натянуть, можно закрепить, можно порвать, можно добиться какой-то необычной текстуры. И поэтому, по сути, это вариация холста. Краски бывают разные. В целом я использую довольно разный набор инструментов, так контур интересен тем, что у него очень понятный и контролируемый расход краски в зависимости от того, как автор владеет самим инструментом.
Это специально для ткани краска? Не исключено, что кто-то из наших читателей достанет свои новые или неновые джинсы и захочет сделать то же. Почему нет?
Согласен. Для меня это будет большое удовольствие, потому что в целом, если искусство вдохновляет на создание чего-то собственного, то это прекрасно. Поэтому мы делимся знаниями. Итак, контур действительно на основе акрила. Там просто правильный состав по плотности краски, которая довольно легко ложится на материал. Есть вторая вещь, не менее важная. Это то, как краска попадает в саму текстуру ткани. Если мы наносим кистью, то краска обычно ложится на поверхность. Если мы выдавливаем из контура, и при этом контур у нас находится близко к поверхности, то она как будто туда впечатывается, и поэтому лучше закрепляется.
Более стойкая получается.
Да. Но если кто-то хочет при этом повысить еще больше износостойкость, то я бы порекомендовал еще утюгом с обратной стороны ткани, либо через слой какой-нибудь марли, закреплять краску. Это даст ей гораздо больше срок службы.
В целом, конечно, работать с отрезками не всегда удобно, потому что, когда, например, мы разрабатываем коллекцию, иногда это выкройка. И уже в рамках этой выкройки можно придумать какую-то интересную деталь на рукав или на что-то еще.
То есть это в единственном экземпляре существующие вещи?
Конечно. Иногда это можно сделать в виде какого-то наброска, который потом можно, например, отсканировать на выкройки и печатать. Либо, например, можно, имея какую-то систему, сделать сразу 30 выкроек и где-то в рамках общей композиции с элементом какого-то эксперимента все равно сохранить общую стилистику для серии вещей.
Я в целом очень люблю каллиграфию за то, что она довольно динамична и строится в принципе на владении инструментом. То есть написать можно практически чем угодно. Главное, понимать, как работает инструмент и как динамика и в принципе амплитуда руки может с этим нам помочь. Я начинаю с довольно резкого штриха и при этом начинаю давить на сам тюбик.
Так получается довольно экспрессивная надпись слова. Часто, когда мы работаем с экспрессией, мы не стремимся получить максимально читаемую надпись, потому что в принципе, учитывая плоскость тела, у нас столько заломов, что логику шрифта очень сложно отследить. Поэтому здесь, скорее, больше про эмоцию, про передачу настроения, как я сегодня почувствовал, наверное, этот тюбик, и что я могу этим тюбиком написать. И я могу, например, продолжить это писать уже с понятной мне амплитудой. В итоге у меня получается, что поверхность равномерно покрывается каллиграфическим текстом.
А сжатие приблизительно одинаковое во все время написания, да?
Да.
И в тех местах, где вы останавливаетесь, появляются такие сгустки. Вы потом это удаляете или нет? Они высохнут и уменьшатся в размере.
Есть несколько вариантов того, как можно поработать со сгустками вот этой краски. Первый вариант – это использовать какое-нибудь полотенце, которое мы прикладываем, и аккуратно валиком либо кистью проходим, выминая туда излишки, и получаются такие довольно интересные размытые пятна.
Сразу или нужно чуть-чуть все-таки, чтоб подсохла тонкая линия? Иначе вы же все размажете. Или нет?
Если делать сразу, то он дает более размытый контур. Если чуть-чуть подождать, пять-десять минут, то действительно получается более какой-то точный, наверное, зоной можно размыть, что-то впитать, что-то убрать.
Тонкий останется тонким, а вот эти жирные места, они увеличатся в размере.
Да-да. Поэтому можем как раз отложить первый наш фрагмент. Оставить его здесь немножечко посохнуть. И в принципе вот, кстати, можно сразу по этому фрагменту увидеть две какие-то следующий точки взаимодействия с будущей вещью. Например, первое, что я вижу, – серебро у нас хорошо может объединяться с ниткой. Берем серую нитку. И если будем ей делать прострочку, то, соответственно, у нас вещь будет еще дополнительно увеселяться за счет какой-то фурнитуры плюс таких деталей.