Они, наверное, мирно спали.
Да, действительно.
Что, серьезно? На самом деле?
Одна из самых потрясающих частей всей этой операции – это то, что жильцов не выселяли. Причем, я думаю, это связано не с тем, что хотели поразить мировую общественность или что-то. А просто с тем, что это было экономичнее. Ну представьте, в доме живет, например, триста семей. На три дня их выселить, а потом обратно заселить – это, конечно, неудобно.
Но какая-то, очевидно, предварительная работа психологического характера проводилась?
Конечно.
Граждане, не волнуйтесь, все хорошо. Все под контролем партии и правительства. А сколько по времени передвижка заняла? Сколько надо было ехать?
Скорость увеличивалась, если говорить про дом на Садовнической, который мы разбирали, то его двигали трое суток. А например, дом мэрии Москвы, на Тверской, двигали уже со средней крейсерской скоростью – 20 м/ч.
Если жизнь в доме продолжалась, надо было как-то удлинять крыльцо, наверное, чтоб граждане могли входить и выходить.
Абсолютно. Во-первых, все коммуникации были переведены на гибкие связи.
Газа еще не было тогда.
Газификации централизованной не было, да. Водопровод просто пересаживали на гибкий шланг. Канализацию то же самое. Электрокабель, телефонный кабель, радиоточка. Кабель есть кабель, его не сложно тянуть сколько угодно, чтобы жители ходили до своего подъезда.
Смотрите, дом стоял на ленточном фундаменте, но это касается не только внешних стен, несущих. Внутри было огромное количество несущих стен. Значит, получается, из ленточного состояния надо было его перевести в состояние фундамента плиты. То есть вся эта металлическая конструкция держала все.
Абсолютно. Я просто не стал вдаваться в детали. Это первый этап. Опоясывающая балка делалась не только по наружным стенам, но по всем несущим стенам, превращаясь (я это называю «поднос») в некий железный поддон под всем домом, решетчатый, конечно, сквозной. Но все-таки который принимает на себя всю нагрузку, и уже ее спокойно перераспределяет на рельсы. Потому что понятно, что камень на рельсы поставить невозможно.
Жалко, что у нас нет экономики. Сколько это, скорее всего, стоило?
Экономика есть, на самом деле.
Мы знаем?
Инженер Эммануил Гендель все это посчитал. Ну конкретные цифры говорить бессмысленно. В процентном соотношении очень любопытно, по его расчетам передвижка дома стоила примерно 30 % от нового строительства дома такого же объема.
Это все-таки уже разумно.
На мой взгляд, серьезная экономия. Потому что, если вы прикинете, что снос дома, это тоже порядка 20–30 %, передвигая дом, мы тратим 30 %. А если мы снесем и построим новый, то мы тратим 120 %. И получается четырехкратная экономия.
Да плюс люди живут. А так они как жили, так и продолжают, никуда их не нужно переселять, расселять. Потрясающе. Инженерно потрясающе.
Если дом на Садовнической улице был таким экспериментальным, то впоследствии буквально за считанные годы Эммануил Гендель бьет рекорд за рекордом. Уже в 1939 году он передвигает здание Савинского подворья. Оно сейчас спрятано во дворе дома на углу Камергерского переулка и Тверской.
Номер шесть, да?
Да, Тверская, 6. Поэтому многие москвичи вообще его не знают. Но я всем рекомендую зайти в арку этого огромного сталинского дома и посмотреть. Это очень красивое здание. Так вот, оно было самым тяжелым зданием, когда-либо передвинутым в мире. Оно весит 23 тысячи тонны. Это в три раза тяжелее, чем предыдущий дом, о котором мы говорили. И в два раза тяжелее, чем рекорд, поставленный американцами за несколько лет до того. Вот, до сих пор мы это своеобразный рекорд удерживаем. И там же, на Тверской, буквально напротив Савинского подворья, есть здание мэрии, уже упомянутое мною. Оно было передвинуто незначительно, всего на 13,5 метра, и сделано это было всего за 40 минут. То есть, как я уже говорил, средняя скорость при этом получалась 20 м/ч. Уже можно было такими скоростями эти дома передвигать.
Это тогда уже просто жильцам надо было пристегиваться, наверное, ремнями безопасности, чтобы усидеть.
Сталинская архитектура
Нам свойственно многое обобщать, что приводит к упрощению. А это часто несправедливо. Например, термин «сталинская архитектура». Это что, единый стиль тридцатых-пятидесятых годов? Отнюдь нет. Что внутри этого стиля еще происходило?
Это хорошее замечание, потому что, действительно, ХХ век – это век очень большой скорости, и поэтому, конечно, на отрезке в 30 лет не могла существовать единая стилевая традиция. Было много разного. Советский Союз хотя и кажется нам сегодня страной замкнутой уже в 1930-е годы, с приходом к власти Сталина на самом деле все равно участвует в общемировом архитектурном процессе и использует разные мировые моды, мировые стили. И вот сейчас мне хочется поговорить о том, что я называю сталинским ар-деко. Хотя это понятие довольно спорное. Многие историки архитектуры со мной не согласятся. Кто-то называет его стиль 1935 года, кто-то – монументальный стиль, кто-то – постконструктивизм. Но суть остается той же. Этот стиль, который был распространен во всем мире, и который во Франции отразился в роскошных универмагах или театрах, кинотеатрах. Типа театр Елисейских полей, или универмага Самаритен. В Нью-Йорке отразился в архитектуре роскошных бизнес-центров-небоскребах. типа Эмпайр-стейт-билдинг. Он и в нашей стране проявлялся тоже в очень по-своему монументальных и при этом декоративных зданиях.
И этот стиль был уже и в 1920-е, кстати, в то же время, когда набирал популярность авангард, конструктивизм, как его иногда еще называют. Вот, скажем, Библиотека Ленина. Одно из самых, наверное, ярких произведений этого стиля, расположено в самом центре Москвы. Она запроектирована еще в 1928 году. То есть как раз тогда, когда строятся многие выдающиеся памятники авангарда, как, например, дом Мельникова или дом Наркомфина. Но тем не менее мы видим совсем другой подход здесь. Мы видим, что эта архитектура достаточно традиционная. Во всяком случае, она работает с традицией. Во-первых, она поставлена на стилобат, на приподнятую площадь. На ней, на этой площади, расставлено несколько зданий с колоннами, портиками. Изначально предполагалась скульптура Владимира Ильича. То есть уже библиотека напоминает нам образ такого античного акрополя, который тоже находился на горе и имел главное здание с колонным портиком, например, Парфенон и подчиненные ему. Мы видим, опять-таки, что эта архитектура перерабатывает традицию в деталях.
Но разве это классический колонный портик? Естественно, нет. Не нужно быть искусствоведом, чтобы заметить, что колонны какие-то странные. Они, во-первых, совсем неправильных пропорций, очень узкие, вытянутые. Во-вторых, они квадратного сечения. У них неправильно нарисованные капители и так далее. То есть это такая не классика, как бы берем классику и осовремениваем ее, делаем ее более строгой, более жесткой, какой-то лаконичной, геометричной. Все-таки на дворе ХХ век, как мы уже говорили, век машин, и на такой скорости проносишься по Моховой, естественно, не видно каких-то деталей, поэтому архитектура должна быть более плоскостной, более крупномасштабной. И вот это я, собственно, и называю сталинским ар-деко, а другие исследователи – по-разному. И еще одна работа, например, из тех же 1920-х годов. Это здание, над которым Алексей Щусев работал еще с 1924 года, самая смерть Ленина, это его последний вариант, третий, был воплощен в 1929 году. Тоже, казалось бы, совершенно авангардная эпоха. Часто мавзолей Ленина даже относят к памятникам авангарда. Или, не дай бог, вообще, конструктивизма. Собственно, что тут конструктивного, непонятно. Потому что совершенно очевидно, что форма очень архаичная. Это просто форма то ли раннеегипетской пирамиды или южно-американской. Или зиккурата вавилонского. То есть одна из самых архаичных форм. Это очень традиционно. Это более традиционная архитектура, чем классика. При этом облицовка очень дорогая, роскошная. Это полированные кварцит и лабрадорит. Вот еще отличительная черта этого стиля. Это тяга к роскоши. Потому что этот стиль все-таки должен демонстрировать либо величие страны, либо богатство конкретного человека или организации, если американские примеры брать. Но при этом эта роскошь выражается не в мелкой пластике, а в именно в крупных, стильных, лаконичных плоскостях. Это можно сравнить с костюмом модного американца 1930-х годов. То есть это такая простая роскошь, и она очень характерна для ар-деко.
Если говорить про обращение к востоку, в Москве их не очень много. Мавзолей практически один из немногих. Но мне довелось побывать в Нижнем Тагиле, там в 1934 году было построено такое замечательное здание. Это на самом деле городская баня, при этом она очень близко копирует вавилонские ворота, типа ворот Иштар, которые в Берлине сейчас хранятся. Или какие-то египетские порталы в храмы.
Так что еще одна отличительная особенность этого стиля – тяга к архаической традиции. Даже не к классике, не к Древней Греции, а к чему-то более древнему, более раннему. И конечно, в 1930-е годы, когда наступает такое нападение на авангард, когда его обвиняют, называют формализмом, мелкобуржуазным стилем и потихоньку уничтожают с 1932 по 1937 год, тогда ар-деко, назовем его так, выходит на передний план.
Я уже говорил, что этот стиль хорошо подходит для того, чтобы выражать властный дискурс какой-то. Или властный, или про деньги большие. В нашей стране про большие деньги было говорить не принято, поэтому ар-деко говорил про власть. Почти все административные здания этой эпохи, здания для военных министерств, для НКВД будут выполнены в таком духе. Дом Совета труда и обороны. Ныне известный нам как Государственная Дума. Мы опять видим трехчастную структуру, как у какого-нибудь дворца, как у Дома Пашкова, например, расположенного на другом конце этой большой улицы, которая называлась проспектом Маркса в советские годы. Мы видим лопатки, как бы пилястры, но они такие геометризованные. Мы видим портик на входе, но портик опять сведет к квадратным колоннам и облицован полированным мрамором. Здание для НКВД начала 1930-х на Лубянке, в Фуркасовском переулке. Та же самая история. Видим эти огромные колонны, но треугольного сечения, вдруг ставшие. Здание для военных, Военная академии имени Фрунзе – опять то же самое. Мы видим этот мощный объем с проделанными в нем перфорированными окнами. Ар-деко – это архитектура очень телесная.