. Все участники исследования, которые ранее придерживались твёрдых республиканских взглядов, начали осознавать, как Fox News влиял на их взгляды, благодаря тому, что сравнили его с другим источником. Эти результаты применимы не только к Fox News. Многие из нас предпочитают потреблять контент, созданный людьми или организациями, которые разделяют или подтверждают наши взгляды на мир, или теми, кто кажется нам «беспристрастным» исключительно потому, что мы разделяем их мировоззрение и, как следствие, не замечаем явных искажений фактов в их репортажах или новостных сообщениях. Но обнаружить, что The Guardian относится к качеству редактуры серьёзнее, легче, если изучить материалы, скажем, The New York Times. Без сравнения невозможно осознать, что СМИ не просто являются посредниками между нами и реальностью. В некоторых случаях они сознательно стремятся повлиять на то, что мы думаем и чувствуем и как поступаем.
Стоит сгруппировать разные СМИ не по внешнему сходству, а по тому влиянию, какое они хотят оказать на нас, и мы лучше поймём, что они относятся к совершенно разным жанрам[72]. Один из способов сознательно подойти к выбору СМИ – обратить внимание на их язык. Используют ли они язык, апеллирующий к ценностям, или нейтральный язык? Описывают ли они в своих репортажах эмоции, такие как гнев или возмущение, или пытаются их вызвать? Оставляют ли они эмоции в стороне и просто описывают событие? Каков их общий тон? Объективный, искренний, прямолинейный? Или насмешливый и ехидный? Может, они сосредоточиваются на основной проблеме, о которой пишут, или привлекают внимание к сопутствующим темам, чтобы сместить акценты? Ответы на подобные вопросы прольют свет на многое.
Заголовок: «Эксперты утверждают, что насилие на телевидении и в видеоиграх стало причиной трагедии в школе Сэнди-Хук». Интернет-сайт Infowars, 22 декабря 2014 г.
Интернет-сайт Infowars внешне имитирует новостной портал: крупные заголовки, фотографии, иллюстрирующие содержание статей, и слова типа «экстренные новости» и «главные события» в строке навигации. И всё же, если присмотреться к формулировкам «репортажа» Джонса о Сэнди-Хук, становится ясно, что он освещает историю не так, как это сделал бы профессиональный репортер. Скорее речь идёт о «правительственном фарсе и попытке использовать стрельбу в Сэнди-Хук, чтобы всеми правдами и неправдами разоружить американский народ с помощью манипуляций, и о том, как СМИ нас обманывают»[73]. Очевидно, что это не освещение реальных происшествий с точки зрения журналистики. Язык, который апеллирует к жизненным ценностям, говорит аудитории не только что думать, но и что чувствовать, в том числе по отношению к номенклатурным СМИ, к которым Infowars себя не относит.
Непонимание, что разные массмедиа принадлежат к разным жанрам, делает факты уязвимыми и, в свою очередь, усложняет поиск правды. Всеобъемлющий термин «массмедиа» нивелирует чрезвычайно важные различия между новостями и не-новостями, относя их к разным видам в пределах одного рода. Более того, когда мы считаем, что единственное отличие заключается в том, что одни – мейнстрим, а другие – альтернатива мейнстриму, мы впадаем в заблуждение, что последние лучше или заслуживают большего доверия, поскольку имеют смелость усомниться в доминирующем мнении, не завязли в идеологии определённой политической партии и закостенелых мнениях мейнстрима и не подчиняются строгим правилам иерархии журналистской братии.
Большинство из нас согласится с тем, что честность, надёжность источников, проверка достоверности и верифицируемость не являются второстепенными. Более того, они имеют огромное значение. Конечно, те, кто считает политические убеждения важнейшим критерием при выборе источников новостей, игнорируют эти вещи. Когда мы ставим наши политические взгляды выше правды и честности, мы даже не задумываемся, как предпочитаемые нами источники новостной информации относятся к правде и честности, ведь «верная идеология» – это единственное, что мы принимаем во внимание. Другими словами, единомыслие ценится нами выше, чем точность или истина. Хотя источник новостей может разделять наше мировоззрение, у него могут быть совершенно иные представления о честности и правде. Об этом стоит задуматься, ведь наши представления о мире состоят из той информации, которая поступает из выбранного нами СМИ.
Когда мы используем политические взгляды в качестве главного критерия при выборе новостных каналов, мы перестаём учитывать гораздо более важные критерии: опыт и мастерство авторов новостей, затраченные время и усилия, скрупулёзность, с которой был собран материал, и влияние новостей на наше восприятие. Всё это – инструменты, которые использует журналистика с целью приблизиться к объективности. Хотя журналисты не могут полностью избавиться от ограничений собственной точки зрения, своего герменевтического круга, они должны следовать журналистской этике и стандартам. Когда мы заменяем все эти важные и полезные стандарты правды единственным требованием, чтобы источник новостей разделял наше идеологическое мировоззрение, мы как будто намеренно пренебрегаем правдой в пользу идеологии.
Как сказал Горгий: «Бытие не может материализоваться, пока оно не задействует мнение, а мнение недостоверно, пока не задействует бытие»[74]. Иными словами, мир не существует для нас, если он не опосредован языком и не сформулирован в виде высказывания. Но из-за этой посреднической роли, а также из-за расстояния, разделяющего язык и мир, язык порождает скорее мнения, чем знания. Словам трудно охватить мир, чтобы его можно было познать, несмотря на нашу убеждённость в обратном. Наш герменевтический круг не позволяет нам увидеть это ограничение языка, и мы принимаем мнения, которые он производит, за истинное знание о фактах мира. Попытки отрицать факты Горгий воспринимал однозначно: «То, что ты не обладаешь знаниями о том, о чём рассуждаешь, – это очевидно. Ты обладаешь точкой зрения. А ведь все люди имеют точку зрения, и ты ничем не мудрее других в этом отношении»[75].
Возможно, Горгий хотел продемонстрировать, насколько факты отличаются от того посредника, который их передаёт, и, следовательно, насколько знание отличается от мнения. Но не этим он известен потомкам. Сегодня его вспоминают как человека, ответственного за гибель Афин, причину провала первой в мире демократии и одного из печально известных ораторов, эксплуатировавших пропасть между языком и миром с целью заставить людей думать и делать то, что не соответствует их интересам. Он вошёл в историю как один из самых двуличных шарлатанов всех времён, создатель такой риторики, о которой один античный автор сказал: «Вид красноречия, вызывающий пошлый хохот молодёжи, но в действительности лишь бессовестная болтовня; последователи Фрасимаха и Горгия использовали этот стиль и ошибочные аргументы»[76]. Или как писал комедиограф Аристофан:
Есть в мире плутовская раса,
Промышляющая своими языками.
И жнут, и пашут они своим словом,
И слово же их обращает в сикофантов[77].
О, варварское племя,
Племя Горгиев…
Когда их в жертву наконец-то принесут повсюду,
То первым делом вырежут их языки[78].
Правды ради стоит сказать, что Горгий предупреждал афинян. В конце концов, он без обиняков сказал им, что может использовать слова, чтобы сделать людей своими рабами, и даже продемонстрировал, как его сила отрицания фактов способна заставить их поверить в то, что, как они прекрасно знали, совершенно не соответствует действительности. Несмотря на предупреждение, афиняне дали себя обмануть. Он предоставил им все необходимые инструменты, чтобы те скептически отнеслись к его риторике, но они сознательно предпочли не использовать их.
Алекс Джонс – софист другого рода. Когда, давая показания в суде, Джонс наконец признал, что ошибался насчёт Сэнди-Хук, стало ясно, что он гораздо хуже Горгия осознает разрыв между языком и реальностью[79]. По его мнению, именно СМИ заставили его поверить в неправду. Они породили «аномалии», о которых он считал нужным сообщить общественности. «Мы ориентировались на сообщения в новостях и на других людей, которые проводили расследования. Мы сами не расследовали стрельбу в Сэнди-Хук». Он признался в том, что ошибался, но настаивает, что руководствовался благими намерениями. «Я делал это из чистых побуждений, – утверждал Джонс. – Я не обманывал людей специально»[80]. Другими словами, Джонс гораздо хуже Горгия и, вероятно, гораздо хуже своей аудитории понимает разницу между фактами реальности и языком, передающим эти факты. Возможно, он, бедный, просто запутался в тонкостях разных жанров.
Теории заговора возникают из-за этой пропасти между языком и реальностью. Они нагнаиваются и растут в среде, где отрицание фактов влияет на наше восприятие и где многие не понимают разницы между новостями и не-новостями. Если бы аудитория Джонса всегда была начеку и замечала, когда кто-то отрицает очевидные факты, если бы она понимала, насколько непринуждённо языковые трюки меняют реальность, и если бы увидела, что бо́льшая часть СМИ не сообщает новости – и не собирается! – а лишь говорит людям, что думать, как действовать и что чувствовать, что бо́льшая часть СМИ – это мнение «какого-то мужика» (пусть и разделяющего её политические взгляды) и отрицание реальности, то, вероятно, она причинила бы гораздо меньше вреда, прежде чем Джонс в конце концов признал, что был не прав. И если бы аудитория увидела, что Джонс всего лишь «какой-то мужик», который изобретает «новости» и зарабатывает астрономические суммы на людях, которые принимают его не-новости за новости, возможно, абсолютная неправда Джона не смогла бы играючи ввести её в заблуждение.