Кении.
Какой целью руководствуются герои этой истории, Кассандра и её отец? Какова причина их действий? Её цель – «вернуть свою страну» и провести границу между своими и чужими. Кассандра заявляет, что не хочет, чтобы «кто-то менял наш флаг». Вопреки ожиданиям, драматическая цель её риторики не в том, чтобы доказать, что Обама не является гражданином по праву рождения. Скорее цель её риторики – поделить людей на союзников и врагов, заявить о своём статусе союзника и, как она выражается, не допустить смены флага и вернуть свою страну.
В истории Кассандры два термина играют более важную роль, чем остальные: Америка и страна. Бёрк назвал их божественными именами, то есть словами, которые являются «высшими», или «идеальными» и, следовательно, имеющими больший вес в повествовании. Эти термины не подвергаются сомнению, а почитаются и уважаются. Таким образом, божественное имя «Америка» вдыхает жизнь в повествование и во многом определяет, как другие термины будут функционировать в нём. Обратив внимание на то, как она использует термин «Америка», вы заметите, насколько он абстрактен и далёк от реальности. Её образы не взяты из собственной жизни или повседневной реальности, реальной Америки, в которой, как мы предполагаем, она живёт. Скорее образ её Америки заимствован из знаковых сцен американской истории.
Как вы уже, наверное, догадались, убеждение, являющееся побочным продуктом подобных историй, не совсем осознанное, преднамеренное или явное. Истории в конечном счёте предлагают нам бессознательно отождествить себя с определённым взглядом на реальность, с героями, которые играют главную роль в этой версии мира. Именно поэтому Бёрк предпочитает использовать вместо слова «убеждение» слово «идентификация». Мы не взвешиваем сознательно все «за» и «против» той или иной позиции или не оцениваем рационально идею, а скорее идентифицируем себя с одним ви́дением или с другим. Тот, кто вырос в патриархальной семье и был фанатом Бритни Спирс в конце 1990-х и начале 2000-х (как я), будет идентифицировать себя с первой версией истории Бритни, в которой Бритни была главной героиней. Мой отец, вероятно, отождествил бы себя с той версией, где главным героем был многострадальный отец Бритни, заботящийся о сбившейся с пути дочери. Многочисленными сложными и неявными способами, апеллируя к чувствам, инстинктам, установкам, предрасположенностям и т. д., изображение реального мира, сформированное выбором определённых слов и демонстрирующее реальность с одной стороны, заставит человека идентифицировать себя с этой стороной. Повествования получаются наиболее эффектными, когда изображают деятеля в качестве протагониста, которому аудитория сочувствует и поэтому идентифицирует себя с ним.
Тот вариант мира, в котором я себя вижу и в котором все остальные похожи на меня, кажется мне более реальным и убедительным. И, естественно, в этом мире обязательно будут изображены другие персонажи, которые не похожи на меня, те, с кем я себя не идентифицирую. Отождествляя себя с Бритни, мы отделяем себя от её отца; отождествляя себя с её отцом, мы отделяем себя от Бритни. Идентифицируя себя с Кассандрой и её отцом, мы противопоставляем себя врагам, которые были побеждены на Тихоокеанском театре военных действий во время Второй мировой войны вместе с жителями Кении и Бараком Обамой. Если аудитория в зале идентифицирует себя с историей, которую Кассандра рассказывает о роли своей семьи в обширной истории американского патриотизма, то убеждение работает. Мы также начинаем понимать мотивы Кассандры (которые, возможно, она сама не понимает) и, что более важно, осознавать собственную склонность поддаваться влиянию или, наоборот, сопротивляться этим повествованиям о реальности.
Неудивительно, что людей, которые идентифицируют себя с историей Кассандры, не только не убедит, но и возмутит, например, что Хиллари Клинтон назвала идею о сокрытии места рождения Обамы «расистской ложью»[91]. Сторонники биртеризма считают себя похожими на главных героев истории Кассандры, и поэтому они идентифицируют себя с её повествованием: настоящие американские патриоты, которые уважают своих героев и чтят флаг. Это именно та история, в которой они чувствуют себя на своём месте. Они не идентифицируют себя с расистами в истории, в которой являются антагонистами, поэтому их вряд ли убедит повествование, которое создаёт подобную картину реальности.
Тот факт, – сейчас признаваемый даже бывшими сторонниками идеи биртеризма, к примеру Дональдом Трампом, – что движение биртеризма искажало реальность, не отменяет того, что противники идеи придавали реальности форму повествования. Возьмём, к примеру, рассказ Мишель Обамы о сторонниках теории о сокрытии места рождения Обамы в её мемуарах «Becoming. Моя история»:
Во время предыдущей предвыборной кампании так называемые биртеристы утверждали, что свидетельство о рождении Барака, выданное на Гавайях, является фальшивкой… Трамп активно подливал масла в огонь. Вся ситуация казалась безумием и подлостью. Очевидно, что в основе идеи были нетерпимость и ксенофобия. Но она была ещё и опасной, так как намеренно будоражила экстремистов и чокнутых. Я старалась держать себя в руках, но беспокойство часто охватывало меня. Что, если какой-нибудь неуравновешенный возьмёт пистолет и поедет в Вашингтон? Что, если он отправится на поиски наших девочек? Дональд Трамп с его громкими и безрассудными заявлениями ставил под угрозу безопасность моей семьи[92].
Она рассказывает совсем другую историю, но тем не менее это история. В ней есть главные герои, которые действуют в рамках сцены, используя средства, пытаясь достичь цели. Это противоположный вариант терминологического фильтра, по-иному выбирающий и расставляющий компоненты истории, показывающий, насколько разными могут быть две «реальности» двух разных рассказчиков. Мы видим два совершенно разных изображения двух разных Америк. В повествовании Мишель Обамы главными героями являются Дональд Трамп и последователи идеи биртеризма, которые намеренно разжигают слухи и делают вызывающие и безрассудные намёки, ставящие под угрозу безопасность её семьи. Действие переносится на сцену Вашингтона. Средства главных героев – экстремисты, сумасшедшие, люди с неустойчивой психикой и заряженным пистолетом.
Хотя действие в истории Мишель Обамы, как и в истории Кассандры, разворачивается в Америке, если точнее, в Вашингтоне, это явно совсем другая Америка. Америка Кассандры – это идеологический символ, канонические сцены патриотизма во Второй мировой войне, Америка Мишель Обамы – это фактическое место. Это реальный город, где она живёт со своей семьёй и где, как она опасается, реальные люди могут представлять невыдуманную угрозу её безопасности и безопасности её детей.
Убедит ли нас история Мишель Обамы или теория Кассандры о сокрытии места рождения Барака Обамы, во многом зависит от того, с чьей историей мы себя идентифицируем. К какой сцене мы себя причисляем? К той, которая будто взята из фильмов, снятых Стивеном Спилбергом, или к той, которая происходит в реальном мире? С каким главным героем мы себя отождествляем? С главной героиней Кассандрой, её отцом и «величайшим поколением»[93], с их актами патриотизма и сценами поднятия американского флага в знаковые моменты американской военной истории? Или же мы отождествляем себя с Мишель Обамой, её семьёй и детьми, с её страхом за их безопасность и необходимостью защитить их от насилия, совершаемого на почве расовой ненависти, и намеренно разжигаемых теорий заговора? От того, как мы ответим на этот вопрос, во многом зависит, какая история покажется нам более убедительной.
Стоит ли удивляться, что Кассандра и её последователи не отождествляли себя с историей Мишель? История, в которую они верили, была неправдой, но альтернативная история рисовала их не благородными патриотичными героями, а психически неуравновешенными декорациями чужой истории – экстремистами и сумасшедшими. Они лишь доверчивые последователи, объекты манипуляции. Но вряд ли без манипуляций они идентифицировали бы себя с этой версией истории. Ведь существует версия, в которой они – герои!
Осознавали мы это или нет, но предметом разногласий было не место рождения Барака Обамы или законность его президентства, хотя на первый взгляд все выглядело именно так. Скорее споры велись о том, что такое Америка, что значит быть американцем, кто положительный герой, а кто антагонист на «американской сцене». Другими словами, спор разгорелся о божественности термина «Америка».
Левые предоставляли одно реальное доказательство за другим, надеясь, что они решат дело раз и навсегда. Но даже когда исполнительный офис[94] Барака Обамы опубликовал копию его свидетельства о рождении, споры не угасли. Взглянуть на этот конфликт как на набор конкурирующих нарративов – значит понять, что свидетельство о рождении было лишь предлогом для более глубоких и фундаментальных противоречий: кто свои, а кто чужие в современной Америке. И нужны были не бесспорные доказательства вины, а убедительная история. Кассандра, сжимая в руке своё свидетельство о рождении, потребовала показать ей свидетельство о рождении Барака Обамы и намекнула, что его отсутствие – это причина, по которой она не верит, что Барак Обама является гражданином США. Но в итоге свидетельства о рождении оказалось недостаточно, потому что конспирологам не требовались веские доказательства, им нужна была история, с которой они могли бы идентифицировать себя.
Совет Протагора: расскажите интересную историю.
Рассматриваем одно явление через призму другого
Протагор был убеждён, что мы никогда не сможем познать реальность в её истинной сути, потому что она всё время меняется. Самое большее, что мы можем сделать, – это оценить наши сиюминутные впечатления, чтобы понять, как эти впечатления обманывают нас, заставляя думать, что мы знаем правду. Это не значит, что те вещи, которые кажутся нам истинным или ложным, на самом деле является таковыми. Скорее Протагор имел в виду, что наше представление о правде может быть лишь сиюминутным впечатлением, возникающим из-за того, как наш язык передаёт реальность.