После прочтения книги вы не превратитесь в консерватора или либерала. Скорее вы лучше поймёте, как мнение приобретает убедительность, как не поддаться переубеждению и как более содержательно и интересно общаться с теми, кто занимает позицию, отличную от вашей. Вы станете критичнее подходить к тому, во что верите. И, возможно, поможете сократить пропасть, которая сегодня разделяет людей, используя силу риторики и способность взглянуть на проблему с разных сторон.
Глава 1. Сказка о двух правдах
Прошлое и настоящее
Нам трудно понять, каким потрясающим новшеством стала афинская демократия в своё время. В смене естественного принципа родства на искусственно сотворённый и более комплексный принцип социального сотрудничества как основы всех отношений в обществе древние греки выразили квинтэссенцию гуманизма. Демократия также заменила первобытное доминирование меньшинства над большинством и гегемонию, передававшуюся по наследству, на противоположное: власть большинства, вре́менную и регулируемую, когда лидер обязательно отвечал за свои поступки перед обществом.
Демократия в Афинах отличалась от современной демократической политики. Там не было политических партий, поэтому люди не придерживались определённой идеологии, как это принято в наши дни. А значит, афинская политика могла быть непредсказуемой. Политические решения, такие как основать колонию, изгнать гражданина, построить стену, отправить войска на защиту союзника и т. д., часто зависели от убедительности какой-либо речи или аргумента.
В афинской демократии V в. до н. э., как ни странно, не существовало элитарного государственного деятеля-демагога, который мог бы безоговорочно навязать свою волю или программу массам. Вместо этого любой гражданин, независимо от того, насколько высокопоставленным и высокородным он был (или, наоборот, он мог быть нищим простолюдином), должен был убедить своих сограждан в том, что его план действий превосходит те, которые предлагали его соперники. На каждом выступлении симпатию жителей нужно было завоёвывать заново. В отличие от современных политических партий, которые занимают несколько предсказуемые или предписанные позиции по конкретным вопросам, в афинской демократии всё решалось более или менее индивидуально. Исход решения зависел от того, какие аргументы люди приводили в тот момент и насколько убедительными могли быть. Отдельному государственному деятелю было бы практически невозможно получить от сограждан полное, всеобщее и окончательное согласие по всем вопросам и всем направлениям действий. Ему пришлось бы завоёвывать новую поддержку с каждой новой инициативой, как бы начиная каждый раз с нуля.
Каким бы притянутым за уши это ни казалось, в большинстве случаев ситуация была такова. Люди произносили глубокомысленные речи, взвешивали все «за» и «против», отвечали на аргументы своих противников, защищались от нападок и приводили доводы в пользу своего плана действий. Когда наступала очередь согражданина говорить, остальные слушали. Слушали внимательно, ведь другой оратор вполне мог привести более весомые аргументы, которые заставили бы слушателей скорректировать свою точку зрения. Могло оказаться, что у другого человека есть более аргументированный подход к проблеме, а значит, более разумный план действий.
На практике это означало, что в V в. в Афинах речь была хозяйкой положения, как и должно было быть, поскольку в демократических Афинах устная коммуникация вытеснила значимость родства. Основная идея заключалась в том, что каждый член общества, имеющий право голоса, мог внести полезный вклад в дебаты, способствуя выработке коллективной общественной мудрости и ответственности. Следовательно, человек мог стать политиком, даже популярным, не благодаря праву крови или рождения, а просто будучи хорошим оратором. Не обладая особым социальным статусом или положением, не занимая никаких политических постов и не имея военных достижений, человек мог выступить на собрании и убедить demos (то есть народ или граждан), что его аргументы обоснованны, что его слова правдивы и что его предложение – это лучший вариант действий. Конечно, система не была безупречна. Женщины не имели права голоса, общество было рабовладельческим, а гражданство имело очень малое количество людей. Тем не менее это была базовая система, руководствуясь которой демократические Афины принимали свои решения, и так на протяжении нескольких поколений город наслаждался безопасностью, богатством и, самое главное, свободой. По большей части система работала.
Но к концу V в., во время войны со Спартой, этот процесс претерпел значительные изменения. Афины стали принимать одно катастрофическое решение за другим в том числе и потому, что афинянам стало трудно отличать правду от лжи. Вся мудрость древних была поставлена под сомнение, и жители не могли понять, как выбрать действительно верное политическое решение. Робин Уотерфилд описывает политическую суматоху этих лет как эпидемию непостоянства и неуверенности:
В течение одного-двух дней в 433 г. до н. э. афиняне сначала проголосовали за то, чтобы не вмешиваться в дела Ко́рфу, а потом решили оказать помощь острову, который, как все догадывались, станет причиной Пелопоннесской войны. В 430 г. они сместили полководца Перикла, но в следующем году восстановили его в должности. В течение двадцати четырёх часов в 428 г. они изменили свое мнение о том, какому наказанию подвергнуть город Митили́ни. В 415 г. они от всей души поддержали сицилийскую кампанию, но после её провала отреклись от ответственности[13].
Затем, всего через 200 лет после своего возникновения, афинская демократия рухнула.
Ослабленный многолетними войнами, болезнями и перебоями в продовольствии, город стал грустной пародией на себя к концу V в. до н. э. Ещё до того, как их военная удача пошла на спад, Афины потеряли не менее четверти населения из-за чумы. Под конец войны спартанцы лишили Афины доступа к запасам зерна, что привело к голодной смерти большого числа горожан. Древнегреческий историк Ксенофо́нт так описывал этот конец: «Афиняне, осаждаемые с суши и с моря, оказались в безвыходном положении: у них не было ни флота, ни союзников, ни провианта. Они страшились того, что им придётся, по-видимому, пережить все те ужасы, которым они прежде подвергали другие народы»[14]. С каждым днём всё больше и больше людей умирало от голода. И вот в 404 г. до н. э. они капитулировали. Когда Афины окончательно пали, Спарта захватила флот города и разрушила длинные стены, которые укрепляли его и обеспечивали выход к морю – его торговой артерии.
Серьёзнее всего пострадала политическая сфера: афинская демократия была уничтожена, и Спарта отдала власть в руки Тридцати тиранов, отобранных из числа богатой афинской знати. Они правили огнём и мечом: в ярости приговаривая к казни без суда и следствия всех, кого считали врагами. Первым делом тираны арестовали и казнили тех членов общества, которые, по их мнению, противостояли им во времена демократии, впоследствии конфисковав их имущество. По одной из оценок, тираны казнили 5 % всего населения Афин менее чем за восемь месяцев. Казнь в Афинах была жутким делом. Если вы не могли позволить себе оплатить дозу ядовитой цикуты, вас привязывали к деревянной доске, надевали кандалы на шею, запястья и лодыжки и оставляли под открытым солнцем умирать медленной мучительной смертью.
Это был безжалостный и жестокий режим, резко контрастировавший со свободой, которая была характерна для афинской демократии. Граждане, которые когда-то стояли у рулевого весла демократии, были лишены своих прав и имущества. Там, где раньше они имели полное право участвовать в собраниях, присутствовать, выступать, обсуждать и голосовать по разным государственным решениям (о подписании договора, вступлении в войну, начале новой кампании, установлении дипломатических отношений или жаловании гражданина наградами и почестями), теперь они должны были бояться за свою жизнь, жизнь семьи и имущество. Тридцать тиранов «вошли в историю Европы как первые, кто заставил сограждан жить в страхе перед утренними облавами»[15]. Если вы были бедны, то, скорее всего, умирали на улицах от голода, не имея возможности пожаловаться на несправедливость, которую вы терпели от рук тиранов, поскольку одним из их первых шагов было упразднение народных судов, где старались обеспечивать демократические права даже для самых бедных граждан.
Как такое случилось? Что развалило первую демократию западноевропейской культуры всего через 200 лет после её рождения? И почему?
Ответ, конечно, неоднозначен. Империи растут и рушатся, и чем больше империя, тем сложнее её сохранять. Олигархи на столь плодородной почве умножают богатства и власть, не особо заботясь, приведут ли их действия к гибели демократии. Это понятно даже тому, кто лишь поверхностно знаком с историей, не говоря уже о тех, кто ежедневно просматривает ленту новостей. Падению Афин же предшествовали нестандартные обстоятельства: на протяжении нескольких лет до краха демократии правда не торжествовала.
В преддверии войны со Спартой произошёл масштабный скачок в развитии: в Греции появилась письменность, которая навсегда изменила значение понятия «правда», создав серьёзные политические проблемы. Рост грамотности был афинской версией революционного изобретения Гутенберга[16] или интернета. Письменность безвозвратно расширила возможности применения языка, что затруднило отделение факта от вымысла, правды от лжи, потому что поставила сложный вопрос о том, что вообще значит «правда». То есть письменность изменила отношения между языком и пониманием правды, и теперь афиняне не могли даже сформулировать правдивое высказывание. Раньше безусловность этого термина была просто ощутима и понятна.