В книге К. Мелитана «Психология лжи», переведенной с французского языка и изданной в России в 1903 году, говорится, что любовь «порождает неисчислимое количество лжи. Тот, кто любит, лжет, чтобы придать себе цену, лжет, чтобы обесценить своего соперника, чтобы возбудить ревность… чтобы подогреть остывающую любовь, лжет, наконец, когда перестает любить».
Таким образом, любовь полна лжи и обмана, но в то же время порой в своих некоторых формах она бывает первозданно чиста и искренна. Бывает любовь, замешенная на деньгах и низменном расчете, а случается кристальное чувство, которому претит грубый меркантильный интерес. Встречается любовь, насыщенная исключительно животным чувством сладострастия, порой же люди поражаются чистой, как горный воздух, платонической любовью, которой совершенно чужд сексуальный интерес.
Леда и Зевс
Но проблема эта слишком глубока и необъятна, а поэтому мы ограничим наше исследование темой данной книги — обманом. А для того чтобы не запутаться в многочисленных его проявлениях, которые встречаются при взаимоотношениях людей, неравнодушных друг к другу, мы условно разделим все любовные отношения на три области: любовь при ухаживании, любовь в браке и любовь с корыстными целями (прекрасно понимая, насколько груба и приблизительна такая классификация).
Обман при ухаживаниях
Обман при ухаживаниях имеет несколько аспектов, отличающихся как по психологическим мотивам, так и по технике реализации.
Во-первых, это искажение восприятия, то есть форма самообмана, которая принимает вид идеализации партнера, акцентирования его достоинств и игнорирования недостатков.
Во-вторых, это уже сознательная или полуосознанная ложь, нацеленная на то, чтобы любой ценой завоевать сердце избранника. Это и лесть, и приписывание себе несуществующих достоинств, и использование нечестных способов, и принижение себя (для вызывания чувства жалости, через которое можно добиться и более нежных чувств, и т. д.).
В-третьих, это такая изощренная форма обмана, как манипулирование партнером, — то есть создание таких условий, при которых он вынужден жениться (выйти замуж).
Теперь остановимся на этих вариантах более подробно, начиная с первого: самообмана, или идеализации предмета своего обожания.
У Владимира Высоцкого в одной из его ранних песен обыгрыва-ется ситуация, когда парень влюбляется в заведомую потаскушку и мечтает провести с ней ночь. Друзья отговаривают его, приводя различные, вполне разумные доводы, которые должны убедить парня, что предмет его вожделения совершенно недостоин столь сильного чувства. Однако искаженное любовью сознание не хочет ничего слышать.
— Ну и дела же с этой Нинкою
— Она ж жила со всей Ордынкою,
И с нею спать — ну кто захочет сам?
— А мне плевать, мне очень хочется!
Сказала — любит. Все, заметано!
— Отвечу, рупь за сто, что врет она:
Она ж того, сама же просится…
— А мне чего — мне очень хочется!
— Она ж хрипит, она же грязная,
И глаз подбит, и ноги разные.
Всегда одета, как уборщица…
— Плевать на это, очень хочется!
Эрик Берн полагает, что влюбленные по своей непосредственности и отстраненности от мелочных мирских забот очень напоминают детей. Кроме того, они окружают предмет своей любви светящимся ореолом, не видимым ни для кого, кроме любящих. Он пишет:
«Это напоминает сияние, которое некоторые люди видят под воздействием наркотика, например, ЛСД. Разница состоит в том, что во взаимную любовь вовлечены двое и они значительно больше поглощены друг другом, чем тем, что происходит в их собственных головах. Наркотики заменяют людей, но люди — лучше наркотиков. Человек, принявший ЛСД, отравлен, в то время как любящий находится в чистейшем из возможных состояний: он свободен от ядов родительской испорченности и от опасений Взрослого, его Ребенок может отдаться величайшему из приключений, открытых человеческой расе. Будучи отравленным, наркоман находится во власти безличной и бесчеловечной силы, которая не будет его слушать и не интересуется его благополучием.
Влюбленные наслаждаются не только словами, но и звуками голоса друг друга, и самое важное для каждого из них — благополучие и счастье другого. Любовь — сладкая ловушка, из которой никто не уходит без слез».
Любовь редко бывает взаимной с первого взгляда. Обычно сперва влюбляется один и всеми силами старается вызвать ответное чувство у предмета своего обожания. А для завоевания сердца избранника любые средства хороши, в том числе и ложь (иногда ее в этом случае называют святой, подразумевая, что, кроме любви, в ней нет другого корыстного интереса).
Первый прием, замешанный на обмане (впрочем, довольно невинном), — это лесть, к которой в равной мере прибегают и мужчины, и женщины, хотя и в разных формах.
Мужчины часто прибегают к лести во время ухаживания, и вопрос состоит в том, примет ли женщина их восхваления за чистую монету. Если она критически отнесется к дифирамбам в свою честь, ее голова останется холодной и она сохранит рассудок и трезвый расчет. Если же она невольно подыграет своему искусителю, посчитав себя действительно очаровательной и неотразимой, то ее могут ждать неприятности. Лесть — род душевного наркотика, и, услышав ее один раз, хочется слышать еще и еще.
В качестве иллюстрации приведу отрывок из романа Даниеля Дефо «Радости и горести знаменитой Моль Флендерс», где описывается жизненный путь женщины, знавшей многих мужчин, но сумевшей сделать надлежащие выводы из своих опытов. На протяжении своей богатой событиями жизни она сменила множество мужчин и хлебнула немало лиха, и все из-за того, что в юности она полностью и безоговорочно поверила в то, что ей нашептывал молодой повеса. Уже в старости раскаявшаяся Моль Флендерс описывает свою жизнь и замечает:
«Говорю об этом для того, чтобы молодые неопытные девушки, которым попадутся на глаза эти строки, знали, какие их ожидают невзгоды, если они слишком рано возомнят о своей наружности. Стоит только девушке вообразить себя хорошенькой, и она ни за что не усомнится в правдивости мужчины, который клянется ей в любви; ведь если она считает себя настолько привлекательной, чтобы пленить его, то чего же естественней, что он поддается ее чарам».
В дальнейшем Моль Флендерс разобралась, как вести себя с мужчинами, и уже сама вела с ними свою игру, как правило, добиваясь поставленных целей. Главный принцип, который она усвоила, анализируя ошибки своей молодости, — нельзя давать волю своим эмоциям и идти на поводу у них. Жизнь — это соревнование, и в ней чаще всего выигрывает более спокойный и рассудительный. Придерживаясь такой тактики, она смогла воспламенить страсть к себе понравившегося ей мужчины и выйти за него замуж, не имея достаточного приданого. Ей это с успехом удалось, причем вела она себя так умело и осмотрительно, что до самой свадьбы муж так и не решился прямо спросить ее о размерах приданого, что в общем-то было не характерно для нравов тех времен.
«До самой этой минуты я продолжала напускать на себя равнодушие, чем порой удивляла его пуще прежнего, но и подогревала его усердие. Я упоминаю об этом главным образом в назидание женщинам; пусть знают они, что ничто так не роняет наш пол и не способствует пренебрежительному отношению к нам, как боязнь решиться на такое напускное равнодушие; если бы мы меньше дорожили вниманием зазнавшихся франтов, то, наверное, нас больше бы уважали и больше бы за нами ухаживали».
В искусстве вызывать любовь, кроме открытой лести, как говорится, «в глаза», встречается еще лесть заочная, действующая исподволь и незаметно, а потому более опасная. Антон Павлович Чехов, прекрасный психолог, описал такой способ влюбить в себя в одном из своих рассказов.
«Этот способ самый тонкий, умный, ехидный и самый опасный для мужей. Понятен он только психологам. При нем нужно терпение, терпение и еще раз терпение. По этому способу вы, покоряя чью-нибудь жену, держите себя как можно дальше от нее. Почувствовав к ней влечение, род недуга, вы перестаете бывать у нее, встречаетесь с ней как можно реже.
Тут вы действуете на расстоянии. Она не должна видеть, но она должна чувствовать вас, как кролик чувствует удава. Гипнотизируете вы ее не взглядом, а ядом вашего языка, причем самой лучшей передаточной проволокой может служить сам ее муж.
Например, я влюблен в особу Н. М. и хочу покорить ее. Где-нибудь встречаю ее мужа. «Как поживает ваша супруга? — спрашиваю я его между прочим. — Милейшая женщина, ужасно мне нравится!»
— Чем же она вам так понравилась? — спрашивает довольный супруг.
— Поймите, ваша жена идеальнейшая женщина, прелестное, поэтическое создание, она может влюбить в себя даже камень. Вы, мужья, прозаики и не понимаете особенных женщин.
— Что же в ней особенного? — недоумевает муж.
— Помилуйте, красавица, полная грации, поэтичная и в то же время загадочная.
Супруг в тот же день не утерпит, чтобы не сказать жене:
— Видал я Петра Семеновича. Ужасно тебя расхваливал. В восторге. И красавица ты. И грациозная. И загадочная, и будто ты способна любить как-то особенно.
Жена, конечно, смутно понимает эти разговоры, но все-таки тает и захлебывается от восторга. И бедной женой постепенно овладевает страстная жажда встречи со мной. Я единственный человек, который понял ее. Но я упорно не еду и не попадаюсь ей на глаза, она давно меня не видела, но мой мучительно-сладкий яд уже отравил ее. Муж передает ей мои слова, а ей кажется, что она слышит мой голос, видит блеск моих глаз.
Наступает пора ловить момент. В один из вечеров приходит муж домой и говорит:
— Встретил я сейчас Петра Семеновича. Скучный, грустный, нос повесил. Жалуется, что тоска одолела. Я, говорит, одинок, нет у меня друзей, нет той души, которая поняла бы меня и слилась бы с моей душой. Да, большой чудак… — продолжает муж. — С тоски, говорит, и домой не хожу, всю ночь по Центральному бульвару гуляю.