Однако общение с коллегами-нарциссами куда как менее проблемно, чем с триадическими психопатами и макиавеллистами. Их просто выявить, они хорошо реагируют на лесть и иные инграциационные приемы, которые в той или иной степени хорошо удаются большинству из нас. Так, например, Фазиль – очень успешный арабский предприниматель, о котором можно сказать, что «его большое эго» сочетается с огромной неуверенностью в себе. Фазиль задолжал много денег своему поставщику – Чарльзу, очень прозорливому нетриадическому макиавеллисту. Основная проблема заключалась в том, что долг нельзя было погасить без подписи председателя совета директоров Фазиля – хитроумного триадического макиавеллиста. Подпись никак не могли получить, и Чарльз понял, что ситуация достигла точки, когда Фазиль полностью потерял лицо. Частично сложившиеся обстоятельства были продиктованы культурологическими особенностями, тем не менее основной составляющей проблемы было нежелание Фазиля признать, что в мире есть кто-то более важный, чем он сам.
Как сказал Чарльз: «Фазиль начал избегать меня. Ему кажется, что он перестал быть главным, потому что председатель совета не может подписать мне платеж. Ему бы стоило написать мне: «Дружище, отличная работа. Вот деньги и вот бонус». А он не отвечает на мои письма». Проанализировав ситуацию и догадавшись, что причиной просрочек платежа был нарциссизм Фазиля, Чарльз понял, как можно развернуть ситуацию в свою сторону. Он написал Фазилю письмо, в котором выражал свое восхищение выполненным проектом, а также заверения в том, что председатель и совет могут гордиться им, кроме того, он подчеркнул свою радость от возможности работать и учиться у такого специалиста. Почти в самом конце письма вскользь добавил: «Да, кстати, у меня осталась пара вопросов, вы не могли бы подсказать: с кем можно будет их решить. Ваша компания осталась мне должна вот эту сумму, дискреционный бонус и за эту концепцию – итого почти полмиллиона». Ответ последовал незамедлительно: «Чарльз, я просто невероятно рад нашему сотрудничеству. Спасибо за оказанную помощь. Без вас я не смог бы и половины. Чарльз, пожалуйста, направьте мне отдельные счета по каждой позиции. Я, в свою очередь, прослежу, чтобы финансисты оплатили их вам. С уважением, Фазиль».
Письмо Чарльза стало решением проблемы, позволив Фазилю приписать себе все достижения. Как сказал Чарльз: «Он чувствовал себя лишенным достоинства, чтобы получить деньги, мне надо было найти и вернуть ему потерю. Он совершенно лишен адекватной самооценки, поэтому, когда я сказал, что все мои идеи были его, он успокоился, почувствовал себя снова в седле, не заметив, что перепутал меня с собой. Вопрос оплаты заставил его усомниться в себе, но, напомнив ему, что он герой в глазах окружающих, я дал ему понять, что ничего страшного не произошло. Я, конечно, мог ему написать: «Слушай, поганец, я тебе уже восемь напоминаний о долге направил. Какого черта ты не соизволишь решить этот вопрос?» Но это было бы грубо и, более того, загнало бы его еще дальше в угол. В арабском и азиатском мире потеря лица – самое страшное, что может случиться с человеком. Мое письмо позволило забрать компетенцию в решении вопроса у председателя совета директоров, передав ее финансовой службе, которая находится в подчинении Фазиля. Мое письмо дало ему силу сказать: «К черту председателя» и решить проблему. Общаясь с подобными людьми, необходимо давать им возможность почувствовать себя хорошо, потому как обратный способ не сработает».
При общении с нарциссами Чарльз настоятельно рекомендует вспомнить американский телевизионный сериал «24 часа», в котором хорошо показано постоянное напряженное противостояние двух способов получения информации: с использованием пыток и насилия или за счет установления отношений. Чарльз дополнительно обращает внимание на слова главы разведслужбы Израиля о том, что пытки не являются эффективным способом дознания, поскольку подозреваемый расскажет все, что от него хотят слышать, – лишь бы остановить боль. Таким образом, «самая агрессивно настроенная страна в мире не использует пытки. Вместо этого они строят отношения, заставляя заключенных плакать, сожалея о своих детях. Так и в общении с нарциссами следует помнить о том, что важно этому человеку, в чем проявляется его личность, как создать ему ощущение комфорта и привлечь на свою сторону?». Высшим проявлением власти и влияния является «способность достигнуть установленных целей без насилия. Истинный гений не пользуется тактикой принуждения».
По мнению Чарльза, подобный подход всегда эффективен в общении с нарциссами, более того, эту тактику можно иногда применять к триадическим психопатам и макиавеллистам, если удастся достучаться до их нарциссической составляющей.
Глава 5Самозванцы
В общении с триадическими коллегами необходимо учитывать еще один немаловажный фактор – они склонны считать себя самозванцами26. Следует отметить, что до некоторой степени притворство присуще людям с различными типами личностей, а не только представителям «Темной Триады». Чаще всего попытки притворяться, натягивая чужие маски, характерны для не уверенных в себе женщин. Однако именно при общении с триадическими типажами фактор притворства играет очень важную роль.
В личности каждого человека присутствует доля притворства: от минимума, когда человек чувствует себя совершенно искренним, сохраняя уверенность и каменное спокойствие, до максимума, когда люди считают себя притворщиками, постоянно носящими маски и рискующими быть пойманными. Иными словами, такие люди чувствуют себя самозванцами.
Притворство окружает нас повсюду: на вечеринках, в пабах, за рабочим столом в офисе; люди говорят смешными голосами или кривляются, используя гримасы как разменную игровую монету. Тем не менее настоящий притворщик – это совершенно другое животное. Существует два типажа притворщиков. Психопатические притворщики – это зачастую мошенники, присваивающие имя и личность других для достижения личных целей.
Основное отличие притворщиков от настоящих мошенников заключается в том, что «истинные» (психопатические) притворщики не боятся разоблачения, однако, честно делая свою работу, они чувствуют себя мошенниками и самозванцами.
Ян Людвик Хох, сын сезонного рабочего, родился в 1923 году в Чехословакии. Приехав в Англию в возрасте пятнадцати лет, он не знал английского, но за поразительно короткое время превратился в дельца и владельца загородного поместья, говорящего по-английски на языке высшего света. Хотя к моменту своей смерти он потерял доверие большей части британского высшего общества, с ним продолжало сотрудничать множество различных компаний, которые даже не предполагали, что он мошеннически выманил у них сотни миллионов фунтов.
Так в чем отличие Роберта Максвелла (урожденного Яна Людвика Хоха) от обычных асоциальных элементов? Он отличался тем, что жил с полностью придуманной личностью и чувствовал себя мошенником, совершая полностью законные сделки, тем временем обман и махинации давали ему ощущение реальности.
Следует отметить, что вы даже не можете себе представить масштаб распространения этой тенденции. Однажды на вечеринке (дело было в 1988 году) у меня завязалась беседа с одной женщиной, которой на вопрос о роде моей деятельности я ответил, что я провожу интервью со знаменитостями для телевизионной программы. На что моя собеседница с улыбкой заявила: «Это неправда, на прошлой неделе я познакомилась с человеком, который действительно выполняет эту работу».
Проблема состояла в том, что в программе мое лицо никогда не показывали, и единственное, на что она могла опираться, – был голос. Следует отметить, что голос мужчины, представившегося мной, в достаточной для «узнавания» степени был похож на мой. Позже я выяснил, что описанный случай был не просто способом затащить женщину в постель, он полностью отражал образ действий этого человека, чувствовавшего себя мошенником, говоря правду.
Вторым архетипом притворщиков, ощущающих себя актерами, исполняющими соответствующие социальные роли: отца, матери или служащего, играющими в реальность, а не живущими ей, – являются «как будто» личности. Подобные притворщики отличаются от психопатического типажа отсутствием холодности, безжалостности и асоциальных наклонностей.
Как-то в интервью со мной (в 1980-х) Тони Блэкберн – британский радиоведущий – признался: «Я чувствую себя настоящим только тогда, когда притворяюсь диск-жокеем Тони Блэкберном; моя реальная жизнь длится два часа радиопередачи, а про остальную часть можно забыть. Хотелось бы, чтобы вся моя жизнь стала одним большим радиошоу». Следует отметить, что аналогичные высказывания можно услышать от многих представителей индустрии развлечений, в их число также входит Фрэнк Скиннер.[1]
Еще Оскар Уайльд с поразительной точностью отмечал то, как маска становится катализатором для самовыражения личности: «Человек меньше всего похож на себя, когда говорит от своего имени. Дайте ему маску, и он расскажет всю правду». В той же серии интервью, в которой мне удалось побеседовать с Тони Блэкберном, я встретился со Стивеном Фрайем – британским актером, известность которому принесли комедийные роли. Он считал Уайльда своим кумиром и очень точно описал мне свои ощущения и свои страхи: быть выведенным на чистую воду, однако большинство живет, содрогаясь от ожидания этой неопределенной «чистой воды». В одном Фрай ошибался – только те, кому свойственно притворство, испытывают такой страх.
В отличие от психопатических притворщиков, «как будто» личности не крадут или придумывают имя, а пытаются мимикрировать, повторяя стиль и образ группы или личностей, которыми восхищаются. Они, как Уолтер Митти, меняют маски и личности, не испытывая даже намека на противоречия.
Для обоих архетипов притворщиков можно выделить пять ключевых характеристик.
Отсутствие самосознания – личность притворщика представляет собой сплав чувств, идей, выражений и манер других людей