(Известно, что когда Кришна родился, его дядя Канса, боящийся за свой престол, повелел убить вообще всех недавно родившихся мальчиков.)
У евангельской истории про избиение младенцев и бегство есть множество ранних двойников: это история о матери Апполона — Латоне, скрывавшей сына от Пифона; миф об Изиде, вынужденной бежать с новорожденным Гором, спасаясь от Сета; легенды о Саргоне, Персее, Ромуле и Реме, маленьком Кире, и т. д. Вероятно, именно этот мотив был одним из самых конъюнктурных в ту эпоху.
Отметим, что все без исключения упомянутые боги были непорочно зачаты, родились в пещере или в хлеву от матерей девственниц; всем им демон или злой дух предлагал богатство и власть; все умели ходить по воде, летать и исцелять; все умерли во «искупление» чего-нибудь, (а не просто так), и все, разумеется, воскресли.
Некоторые мелкие нюансы и подробности евангельского сюжета заимствованы из мрачных повествований об Озирисе и Таммузе, а также из историй богов и героев как греческого, так и других пантеонов.
Отметим, что в повествования о Христе искусно вплетены и реалистические детали, заимствованные из крайне популярных свидетельств о принесении отцами в жертву собственных сыновей. Древняя история была богата такого рода прецедентами. Достаточно вспомнить очаровавшие драматизмом античную публику поступки карфагенца Малея, повесившего своего сына Карталона во имя военной удачи; Гамилькара, заклавшего сына (тоже во имя победы); осажденных в Трите финикиян, приносивших во имя искупления своего народа лучшего из мальчиков и т. д.
Вполне возможно, что необходимость вживить новое божество в экзотическую древнееврейскую среду заставила снабдить легенду об Иисусе несколькими оригинальными «местными» эпизодами, припудрить колоритом конкретной эпохи и дополнить текстами, связывающими ее с более ранним фольклорным пластом Ветхого Завета.
Маловероятно то, что в евангельский текст были врезаны какие-то совсем новационные мотивы.
Мы знаем, что даже ее «моральная» часть целиком плагиатирована из египетских и митраистских источников, а факт «вознесения» это всего лишь апофеоз старой доброй левитации, описанной еще Лукианом в его рассказе о «гиперборейских фокусниках».
В новациях, кстати, никакой необходимости и не было.
На примере сравнений текстов Ветхого Завета с другими фольклорными памятниками того времени Дж. Фрезер в своем труде «Фольклор в Ветхом Завете» доказал, что практически все тексты Библии не являются самостоятельными и оригинальными.
В начале уже нашего столетия был сделан фундаментальный и весьма современный анализ библейских и евангельских текстов. Несмотря на то, что основной его целью было доказательство подлогов авторства текста, он в общем и целом подтверждает и часть выводов Фрезера о заимствованной сюжетике. Я имею в виду работу Барта Эрмана «Великий обман, научный взгляд на авторство священных текстов» (2011)
Более того, Фрезер очень понятно объяснил, что оригинальность ценилась значительно меньше, чем хорошая аранжировка «бродячих сюжетов».
Нет никаких оснований предполагать, что и компиляторы евангелий были склонны к лишнему фантазерству.
Они тоже, судя по всему, неплохо знали рынок религиозных текстов и вкусы публики, которая легче усваивала знакомые с детства фольклорные мотивы, чем какие-либо новации.
Даже само название «евангелия» — пример типичной конъюнктуры. Именно так именовались в Риме очень понятные и популярные сообщения о днях рождения императоров, а ходовым этот термин являлся еще с Гомера (Одиссея, XIV — 152 и 156)
Это свойство евангелий кому-то может показаться существенным недостатком.
Но на самом деле оно является огромным достоинством.
Собрав все паранормальные прецеденты древности «под одной обложкой», оно избавляет нас от необходимости разбираться с каждым божеством по отдельности.
Как творение Франкенштейна несло морфологические особенности тех людей, из останков которых доктор создал своего гомункулуса, так и Христос, «сшитый» из всех богов и духов античности, являет собой превосходный образчик самой изощренной, драматической и многогранной мистики.
Компилятивное происхождение евангелий придает им еще больший вес, так как аккумулирует почти всю систему религиозных знаний целого тысячелетия.
Христианская теология без всякой натуги нашла объяснение этих совпадений. По мнению Тертуллиана и прочих «отцов церкви», разумеется это
«...козни дьявола и демонов».
«Для того, чтобы осмеять Христа и заставить людей считать, что христиане лишь копируют веру в языческих богов, демоны стали вдохновителями мифологии. Демонам было заранее известно, чему будут учить христиане и поэтому они измыслили сходные мифы и обряды».[31]
И коварно разыграли их до евангельских событий.
Для нас не принципиально, кто именно, Иисус или Таммуз облачался в «багряницу»; как конкретно звали бога, который первым предложил есть его мясо и пить кровь для магического воссоединения с ним; какое из божеств, финикийское, фракийское или фригийское ввело традицию обязательного хождения бога по воде.
Понятно, что каждое из упомянутых божеств тоже не было самостоятельно и оригинально. Аттис, Дионис, Митра, Озирис и пр., тоже в свою очередь «сделаны» из элементов своих предшественников, богов еще более ранних, и вероятно, более примитивных, родословия которых уходят к духам неолита.
Разумеется, у любого божества есть свой «срок годности». Иногда он заканчивается вместе с особенностями века, который его породил и культивировал, иногда божество естественным образом утрачивает кредит доверия и аннулируется.
А новая эпоха рвет просроченных богов на лоскутья, чтобы сшить из них что-нибудь модное и новенькое.
Евангелия в этом смысле являются прекрасным материалом для доброжелательного и беспристрастного анализа, так как именно в «итоговом» имени (И. Христа) заключена вся религиозная система огромной и очень важной эпохи.
К слову. Нам и не оставлено выбора. Ранние христиане так усердно заметали следы происхождения своего культа, что уничтожили почти все дохристианские источники. Конечно, кое-что осталось. Это сегодня позволяет воссоздать общую картину античной мистики, но работать с весьма дробными и разрозненными свидетельствами о Дионисе, Аттисе и Митре, и т. д. было бы очень сложно.
№ 8
Евангельские события никогда бы не были замечены, если бы не их сверхъестественная составляющая, т. е.: воскресение, как самого божества, так и других мертвецов, чудесные исцеления от намазывания слюной, шествия зомби по Иерусалиму, непорочное зачатие, хождение по поверхности воды и пр.
Сами по себе «приключения раввина в эпоху второго храма», (пусть и крайне драматические), остались бы никому не известным и не интересным эпизодом.
Вспомним, что иудейская история «века Иисуса» отличается крайней экзальтированностью всех ее участников, высочайшим градусом религиозного фанатизма, постоянными восстаниями, казнями, штурмами и распятиями.
Очень небольшой временной отрезок вмещает такое количество лиц, трагедий, событий, страстей и смертей, что иному государству хватило бы на пару тысяч лет.
Зажигающие народ религиозно-национальные лидеры исчисляются десятками; до сих пор неясно, как такое количество персонажей, сочетавших в себе ораторские таланты с дикой воинской отвагой и невероятным свободолюбием могло разместиться в тесном временном пространстве 50–70 лет?
Ведь Иудея I века — это «жгучая», квазирелигиозная субстанция, способная без следа растворить в себе практически любую судьбу, любую локальную драму.
Побития камнями, удавления, утопления, демарши проповедников, распятия фанатиков и смутьянов были ежедневной реальностью, смыслом и содержанием общественных процессов.
На всякий случай напомним.
I век нашей эры — это:
Захват и осада крепости Масада, где (примерно) тысяча древних евреев, вдохновляемых верой и ненавистью совершила добровольное взаимоубийство во имя «бога, Израиля и свободы».
Мессиями там позиционировали себя даже пятилетние дети, погибшие вместе с отцами. Эта история масштабнее и трагичнее «евангельской», но мир она не завоевала и вне радикально-националистических групп в Израиле осталась практически неизвестной.
Это кровавые войны фарисеев и саддукеев, втянувшие в себя все взрослое население и породившие десятки мучеников за точность толкования «Закона Авраама, Исаака и Иакова».
Это время профессиональных мессий, «пророков-вожаков»: Елеазара-бен-Йайра и Елеазара-бен-Шимона, Менахема, Шиимона-бар-Гиора, Ионафана из Гушкаллы, Иуды Галилеянина, Баар-Кохбы, Иоанна Гискальского, Анны и Иисуса Иерусалимских, Симона Арисского et cetera.
Это век тайной боевой секты сикариев, резавших всякого, кто не демонстрировал ненависти к Риму — и за это распинаемых легионерами Гессия Флора вдоль всех дорог.
Это ежедневные, в каждом городе, городке, в каждой деревне, при каждой синагоге — стоголосые диспуты зелотов и саддукеев, переходящие в кровавые потасовки.
Это век окровавленной бронзы римских легионов, крушащих то Иотапату, то Гамлу, то Иерусалимский храм.
Это время секты ессеев, основавших целые города отшельников, где они изобретали тысячи способов «мертвления своей плоти».
Это, наконец, времена, когда при штурме Иерусалима Титом были распяты только для «потехи и устрашения» тысячи, а Иерусалимские стены снесены.
На этом, весьма живописном фоне, в том числе «среди огромной армии мучеников, выдававших себя за богов»[32] выделиться и запомниться было чрезвычайно сложно.
Все реплики, репризы и монологи Иисуса, все его «заповеди и проповеди», вероятно, не произвели бы впечатления даже на его ближайших родственников, не говоря уже о потомках.
Цену и смысл всем словам очередного машиаха придали только те паранормальные явления, которые их сопровождали.