До Петра пьянствовали легонько: какой-нибудь медовухой или пивом. Но царь буквально насильно стал вливать крепкий алкоголь в круглые от удивления рты. Солдатам, морякам, строителям Петербурга и рабочим теперь полагалась чарка водки в день. Любое событие более-менее государственной важности отмечалось неделями, с жестоким размахом. Боярам и дворянам пришлось продать душу Ивашке Хмельницкому, как ласково Петр называл алкоголь. А разврат – Еремкой.
Один из указов тогда звучал примерно так:
«Не гнать мужиков-питухов из кабака, пока до нательного креста не пропьются».
Потом однако вышел новый указ:
«Пейте умеренно и честно, в веселие и отраду, а не в пагубу своей души».
Сплошные противоречия. Так еще и пьяницам на шею стали вешать тяжеленный чугунный многоугольник с надписью: «Сей безобразно в пьянстве усердствовал». Интересно, мешала ли такая ноша продолжать «веселиться»?
Апофеозом безумия стала организация «Всешутейшего, Всепьянейшего и Сумасброднейшего собора» в начале 1690-х. Проводились сборища в Немецкой слободе, нынешнем московском районе Лефортово.
Действо это было сначала пародией на католические церковные обряды, а после и на православные. Собирались высокопоставленные пьяницы, многие готовились к этому маскараду, как к смерти. Выбирали главного. Должность эта называлась в разное время по-разному: «князь-папа», «всешутейший и всепьянейший князь-папа», «святейший князь-папа и патриарх» и даже «великий господин святейший кир Ианикита, архиепускуп Прешпурский и всея Яузы и всего Кокуя патриарх». Процедура выборов была сложной, а избранный должен был «пожизненно» исполнять свои обязанности.
Еще одна роль – «князь-кесарь». Его Петр выбирал сам. Кесарь носил традиционные царские одежды, назывался еще «королем», «пресветлым царским величием».
Бесновались еще «диаконы», «архидиаконы», «попы», «ризничии», «архиереи». Женщины – «диаконисы», «архи-игуменья», «княжна-игуменья». У каждого было похабное прозвище. Петра называли «Пахом Пихайхуй».
Сам император занимал должность «протодьякона». В соборе были свои молитвы, свои одеяния, свои обряды, ручные медведи, карлики, великаны. Обжирались до такой степени, что выходили на воздух, вызывали рвоту и с новыми силами садились за стол. Напивались иногда буквально до смерти. Про оргии здесь говорить не будем. Тех, кто отказывался участвовать в «мероприятии», заставляли разом выпить двухлитровый кубок Золотого Орла, наполненный алкоголем, или же отправляли в Сибирь.
Все это было откровенным кощунством и вводило простой народ в ужас. Когда умер карлик Петра Нарочитая монстра, в Москве собрали всевозможных людей «с физическими особенностями» и пустили вслед за гробом, где лежало спеленатое тело карлика. Сам царь-антихрист шел позади и бил в барабан.
А вот как секретарь австрийского посольства Корб описывает «Всешутейный собор» 1699 года во время розыска и казни стрельцов, когда, по словам Пушкина, Петр был «по колена в крови»:
«Февраль 21. – Особа, играющая роль Патриарха, со всей труппой своего шутовского духовенства праздновала торжественное посвящение богу Вакху дворца, построенного царем и обыкновенно называемого дворцом Лефорта.
Шествие, назначенное по случаю этого обряда, выступило из дома полковника Лимы. Патриарха весьма приличное облачение возводило в сан Первосвященника: митра его была украшена Вакхом, возбуждавшим своей наготой любовные желания; Амуром и Венерой украшали посох, чтобы показать, какой паствы был сей пастырь. За ним следовала толпа прочих лиц, изображавших вакханалию: одни несли большие кружки, наполненные вином, другие – сосуды с медом, иные – фляги с пивом, с водкой, последним даром в честь Сына Земли. И как, по причине зимнего времени, они не могли обвить свои головы лаврами, то несли жертвенные сосуды, наполненные табаком, высушенным в воздухе, и, закурив его, ходили по всем закоулкам дворца, выпуская из дымящегося рта самые приятные для Вакха благоухания и приличнейший фимиам».
Ну и много-много другого, а сколько еще осталось неизвестным, «незафиксированным». Честно говоря, писать об этом, сидя ночью в пустой квартире, жутко. Как теперь гулять по любимому Лефортову? Мало ли – призраки, порталы во времени, туман. Интересно, почему нам не рассказывали об этом на уроках истории? Да, может, и хорошо, что не рассказывали.
Ученые объясняют такое поведение Петра стремлением унизить духовенство, насолить церковникам, посмеяться над бесконечными обрядами, сложившимся укладом, закоренелыми нравами и предрассудками. Кто-то считает, что таким странным способом Петр искал самых преданных пьяниц, узнавал секреты, держал все под контролем. Психологи говорят, что «соборы» помогали императору преодолеть неуверенность и страх, выплеснуть разрушительную энергию.
Но мне эти оправдания кажутся надуманными. В данном случае я готов верить в абсолютное зло или обыкновенное безумие.
Из главы «Алкоголь и власть» сделаем внезапный вывод.
Все мы люди.
В 1859 году Эдуард Мане представил в парижском Салоне свою первую крупную работу «Любитель абсента». Все были фраппированы, каноны – нарушены, моральные ориентиры – растоптаны.
Глава 4Алкоголь и музыка
Кводлибет
Взрослая, адекватная, с высшим образованием и карьерой женщина рассказала мне историю: в 2003 году, еще будучи совсем молоденькой, пила она вино в одиночестве. По телевизору показывали клип Филиппа Киркорова «А я и не знал, что любовь может быть жестокой». Грустная песня, слезливая. Вот и знакомая моя растрогалась, а вино в бутылке уже заканчивалось, подползла она к телевизору и давай целовать черно-белого Киркорова, целовать экран и плакать, плакать до тех пор, пока ее легонько не шарахнуло током. Вот что делает музыка и алкоголь с людьми.
Я тоже, выпив немного бутылок вина, хочу слушать песенки, а иногда и того хуже: начинаю петь. Думаю, это у человека уже на подкорке, предки ведь во время своих ритуалов и пели, и пили. Прямо вижу этот крестик на ДНК – спирали, где «пить» пересекается с «петь».
Пришли мы недавно с друзьями в бар. Я, естественно, пронес две бутылки крепкого под курткой, чтобы незаметно подливать и всех таким образом выручать. В баре – людно, в основном какие-то студенты первых курсов или около этого. Все орут. Музыка играет так, что самого себя не слышишь. И мне захотелось подойти к администратору и прямо в лицо ему завизжать: «Я все знаю, знаю – для чего вы так громко врубили русскую попсу.
Ученые проводили исследование в небольшом французском городе, наблюдали за двумя барами, в одном тихо играл джаз, во втором – громко включали дикий пoп. И знаете что? Знаете? Во втором баре пили в разы больше!
Так исследователи доказали, что вам просто хочется меня напоить и слупить побольше денег. Ведь быстрая музыка, звучащая на больших децибелах, возбуждает человека, мешает говорить; человеку остается только напузыриться!»
Шумно было и на средневековых пирах. Именно там зародился жанр кводлибета, что с латинского означает «что угодно». Кубок-другой, то ли тоска навалилась, то ли веселье – в любом случае надо спеть. Голоса у всех разные, слуха у некоторых вообще нет, как лебедь, рак и щука – тянули собравшиеся мелодию, создавали многоголосую полифонию. Такая музыка часто теряла гармонию, превращалась в веселую перебранку, анекдот и пародию.
Впервые термин «кводлибет» встречается в песеннике «Доброе, необычайное и искусное немецкое пение» 1544 года. В сборнике 25 произведений, и 12 из них подписаны новым словом. А одна песенка называется «Как пили они».
Вот Бах, казалось бы, серьезный мужчина, но самый известный кводлибет эпохи барокко, «свадебный кводлибет», написал именно он. Десятиминутное произведение сплошь состоит из шуток, карикатур и отсылок к известным мелодиям. Этакая смесь фуги и чаконы, но кто из вас, дорогие читатели, сможет отличить фугу от чаконы.
Вивальди наш драгоценный, извилистый и золоченый тоже был не без чувства юмора. В первой части «Осени», которая входит в цикл «Времена года», есть забавная зарисовка «Подвыпившие». Скрипка отвечает за вино, оркестр изображает нетвердую походку селян. Речь пьяниц ускоряется, превращается в гам, хохот, становится неразборчивой. Все заканчивается сном, когда скрипка пять тактов замирает на одной ноте.
Иногда кводлибет как принцип смешения разных мелодий использовался и без иронии. Один из магнификатов (песнь Богородицы) испанского композитора Себастьяна де Виванко (XVI–XVII века) включает в себя помимо стандартной формулы самого магнификата несколько песнопений, посвященных Деве Марии. При этом песнопения и магнификат звучат на разных ладах.
Вообще словом «кводлибет» можно щеголять. Носить его в тайном кармане и доставать изредка, блистать эрудицией. А иногда можно и обзываться.
Напился человек, впал в сентиментальность: слезы, вздохи, всхлипы.
Вокруг, может быть, весна, а он пьян в доску, лежит на сырой земле, не может встать. Какая в этом может быть гармония? Никакой. Вот эту дисгармонию и записал Малер в пятой части вокальной симфонии «Песнь о Земле».
Пятая часть называется «Пьяница весною». Там, с одной стороны, оркестр разливается птичками и ручейками, с другой – старается тенор. Старается собраться с мыслями, постоянно прерывается, чуть ли не икает.
Что мне до весны?
Оставь мне мое опьяненье.
Не видит алкоголик красоты природы-матушки, не чувствует ее мощи. Трагично.
Записать весну по нотам в XX веке пытался и американский композитор Джон Кейдж. Его струнный квартет завершается кводлибетом, но от буйства, экзальтации и опьянения ничего не осталось, музыка скорее напоминает похмельное утро: вяло течет, даже не течет – а как-то вздрагивает, настораживает и пугает.