Через два дня ажиотаж по подготовке к первой научной конференции достиг апогея. Дети осаждали учителей с просьбой о последних консультациях, учителя забрасывали друг друга вопросами: где проводить секционные, писать ли на работы рецензии, как правильно оформлять титульные листы, как награждать лучшие работы.
В субботу, наконец, мероприятие состоялось. Гимназисты защищали свои первые в жизни научные труды. Учителя поддерживали их добрыми наставлениями. Завуч по внеклассной работе, Александр Иосифович, перебегал из кабинета в кабинет, фотографируя участников мероприятия то в роли докладчиков за кафедрой, то слушателями выступлений, то и тех и других вместе.
Для Раисы всё складывалось нормально. Работа дочери была оценена по достоинству. На февральской областной олимпиаде Катюша заняла призовое место, что обеспечивало поступление в университет по собеседованию. Однако материальные проблемы продолжали быть слишком ощутимыми. Накапливались долги за квартиру. Месячная цена за газ была равна месячной зарплате. Приходя на базар, она терялась: что купить в первую очередь? Нужно абсолютно всё, а денег — только на кусочек дешёвого мяса, или на овощи, или на сметану и творог. Как не заболеть от недоедания?
Как-то, увидев, в какой обуви ходит Раиса, одна из родительниц предложила ей позаниматься со своей дочерью.
Девочка училась хорошо и не нуждалась в дополнительных занятиях, но Раиса, преодолев стыд, согласилась.
Попадались частные уроки и другого плана. Рая согласилась подтянуть ученицу, приехавшую с родителями из Азербайджана.
Она приходила к девочке домой и помогала выполнять той уроки. С оплатой ей не спешили. Через занятий двадцать — дали надорванную мятую купюру в десять долларов.
Отзвенел последний школьный звонок. Подходили к концу экзамены. В учительской уже никто не жаловался на безденежье. К нему привыкли. Не заводили разговоры и о поездках. Куда без денег ехать? Значит, и толковать об этом лишнее.
«Чего ты, Райка, считаешь, что из отпуска лучше раньше выйти? Потому что начальства ещё нет? — спрашивала у Раисы Маргарита. — Твоё счастье, что живёшь близко к гимназии, а попробовала бы ты поездить на работу в троллейбусе, в жару, — продолжала она. — Впереди стоит здоровила. Я ему говорю: „Опустите руку!“ Он меня не слышит. А я дышу его подмышкой. Всем, что там накопилось. А ты знаешь, сколько я за месяц денег проезжаю? Но и сэкономить, правда, тоже умею». И Марго рассказывает о своём опыте проезда. Она заходит в троллейбус и начинает в упор смотреть на кондуктора. Взгляд оценивается кондуктором в качестве проезда. К разговору присоединяется Инночка, учительница пения: «А я делаю по-другому, — доверительно начинает она. — Проскакиваю через переднюю дверь. Сажусь, достаю книгу и читаю. Кондуктор не смеет меня побеспокоить. Если и находится такой нахал, я показываю ему позавчерашний билетик. Или ещё вариант. Захожу в троллейбус и даю кондуктору двадцатку. Сдачи, чаще всего, нет. Я говорю: „У меня ещё есть десять копеек. Билетика не надо“. Срабатывает».
Перед отпуском даже дали зарплату за май и июнь. Раиса купила подержанную вязальную машину, нитки и начала вязать детские свитера. Одежда не раскупалась: то ли не сезон был, то ли причина — всеобщее безденежье. Рая ходила по базару с товаром и боялась встречи со своими учениками: уж слишком контрастна оказалась её летняя нынешняя роль с учительской работой. Особенно стыдно было стоять на улице, рядом с такими же торговками по нужде. Хоть в глаза прохожим не смотри. Алычу продавать, казалось, легче, и брали её охотнее.
Питались, в основном, тем, что было выращено на даче. Иногда Раиса бегала в лес за грибами, ходила на продовольственный склад, где вместо денег, как одинокой маме, ей выдавали продукты: белую пенящуюся кислую смесь, называемую завскладом сметаной. Изредка ходила пешком на речку. Через загазованные пыльные улицы, по жаре, но зато к воде и к относительному покою.
Катюша поступила по собеседованию в университет. Обошлось, как говорится, малой кровью: бутылкой коньяка, ведром вишни да литровой банкой малины председателю комиссии, чью дочь в гимназии Рая учила.
Учебный год начался как-то очень тяжело. Приходила домой с работы, что-то ела и ложилась отдохнуть. Но усталость не проходила. Она чувствовалась и по утрам.
Радовала Катюша. Она делилась с матерью первыми студенческими впечатлениями, рассказывая о сокурсниках и преподавателях.
Работа заменяла Рае многое. Она любила детей, её увлекали творческий процесс подготовки к урокам и их проведение. Но, как всегда, подрезали крылья безденежье, бытовая неустроенность. В раковине на кухне начал протекать кран. Сантехник из жека на просьбу прийти, починить, ответил: «Ты квартиру на меня перепиши, тогда и починю». Уже давно вышли из строя стиральная машина и телевизор. Квартирные долги погашались частями.
Зимой кому-то из учителей пришло письмо от Александры, бывшей учительницы начальных классов, уехавшей год назад на заработки. Она уволилась из гимназии неожиданно для всех. Жила одна, единственной радостью её были ученики, которым она отдавала все силы и время. И вдруг, никому ничего не говоря, уволилась и укатила в Италию. Теперь писала, что работает под Римом, в семье. Получает в десять раз больше, нажимая на кнопки у кого-то в доме. Так Саша убирала квартиру.
Раиса всё чаще задумывалась о том, что для неё уехать, как Александра, было бы единственным выходом из создавшейся жизненной ситуации. Но где взять денег на оформление заграничного паспорта? А на путёвку? В те времена женщины отправлялись на заработки в Италию, открывая туристические визы. Это стоило от пятисот до семисот долларов, и делалось всё очень быстро. Можно было обратиться в туристическую фирму для покупки «путёвки» и через неделю уже уехать. О том, что никто из подобных «туристических поездок» не возвращался, знали все, но кому-то этот бизнес был на руку.
Рая решилась на отъезд и стала искать знакомых, кто мог бы занять денег и встретить в Италии. Деньги одолжила под проценты родственница. Одна из подруг пообещала встретить и помочь устроиться в Милане. Катя к тому времени уже училась на втором курсе и была вполне самостоятельной.
Раиса уволилась из гимназии двенадцатого февраля, а семнадцатого утром уже проводила свой первый день в чужом городе, казавшимся ей другой планетой. Новые подруги сразу же дали ей две пары обуви от преставившейся недавно старушки и угостили шампанским.
Вечером Раиса приступила к своей новой работе, заключавшейся в уходе за старой парализованной синьорой.
Страница жизни перевернулась.
Долгие годы она проработает в Италии, но в снах всегда будет со своими учениками и коллегами, и ей будут сниться уроки, которые даёт.
Ануца(Новелла)
Тамара первая из семьи приехала из обнищавшего молдавского села на заработки в Италию. Устроившись при помощи односельчанок сиделкой в Милане, она прислала и сестре денег на дорогу в «обетованный край». Вскоре Ануца, оставив двух сыновей-подростков и мужа, последовала за сестрой. Уезжать в неизвестность было трудно. Это походило на умирание: не видеть больше ни детей, ни мужа, ни друзей; оторваться от привычных дел, хлопот, мыслей. А что впереди? Но другого выхода не было. Так её жизнь была отдана на заклание семье. Деньги, заработанные за границей, пойдут на учёбу, пропитание, одежду для детей и на дело для мужа: дом отстроит. И приедет Ануца, как мечталось супругам, года через два, не больше, и заживут они счастливо и в достатке!
Тамара успела приехать в Италию ещё как туристка. А Ануце уже пришлось пересекать границы тайно. С наплывом народа в начале нового века из стран СНГ в Европу туристические туры были запрещены. Водители всё равно везли женщин, но тайно и за большие деньги. Проезд Ануцы обошёлся ей в две тысячи евро, а через границу переправляли её в автобусе, в закрытой пластиковой клетчатой сумке, подобной тем, в которых перевозились передачи из дома и обратно, в Италию. На протяжении восьми часов Ануца, неудобно свернувшись, не чувствуя частей тела и никаких эмоций, кроме страха быть обнаруженной и не попасть в «рай», пересекала границы: сначала через Венгрию, а затем через Австрию. Когда, наконец, с прибытием в Италию, «адовы круги» были закончены, и Ануце помогли подняться и выйти из «убежища», она на несколько часов впала в оцепенение, потеряв способность о чём-либо думать и что-либо говорить. В Милане её встретила сестра и повела на место своей работы.
В квартире, постоянно прячась от парализованной хозяйки и снова едва дыша от того же страха быть обнаруженной, Ануца прожила месяц, после которого, при помощи тех же односельчанок, для неё была найдена работа с дедом. Анна стала жить за городом Комо, в горах, вблизи Швейцарских Альп. В первое время своё новое место она воспринимала как иную планету, так ей было здесь всё странно: уютные ухоженные домики с палисадниками, безлюдные улочки; перелесок, состоявший, в основном, из съедобных каштанов, убелённые снегом горы, находившиеся так близко, что, казалось, можно подойти к ним, потратив на путь часа два, не больше. Ануца в свободное от работы время часто шла в лесок и подолгу из-за высоченных сосен смотрела на них. Наслаждаясь величием гор, она взглядом благодарила их за неземную красоту, а Бога за счастье заработать денег для семьи.
Странным, не похожим ни на кого из знакомых ей людей, был и дед. По ночам он не спал, всё время ходил по дому, что-то бормоча, доставал в кухне посуду из шкафчика и перекладывал её на полки в шкаф для одежды, стоявший в гостиной. Часто пересчитывал деньги, затем перепрятывал их в более надёжное, как ему казалось, место. Ануца сквозь сон прислушивалась к его передвижениям по квартире, но не вставала, берегла силы. Ведь за день ей нужно было найти спрятанные ночью деньги, снова разложить всё по местам, умыть и накормить деда, дать ему таблетки, погулять с ним, убрать, приготовить, постирать, а главное — перетерпеть все его причуды, приспосабливаясь к ним, — иначе не выживешь. Одной из причуд были вечерние посиделки.