Докладчик. Да, небольшое изменение произошло: она стала несколько более скептически смотреть на родителей и их интерес к ней. Отец звонит ей раз или два в неделю. Обычно он посещает отделения своей компании, да и вообще много путешествует. Вернувшись во Франкфурт, он звонит Кристиане или раз в две-три недели приглашает ее на обед. Она чувствует, что его привязанность к ней весьма поверхностна. Она меньше обожествляет отца и начинает выражать легкую враждебность к матери: видит, что та подчиняет интересы дочери собственным интересам. Таким образом, взгляды Кристианы на семью несколько изменились, хотя опасения и страх остались прежними. Она по какой-то причине все еще ужасно боится, что родители просто бросят ее.
Фромм. С другой стороны, можно сказать, что она все же имеет собственную жизнь; другими словами, будучи трехлетней, она, естественно, боится, что единственные люди, придающие какой-то смысл ее жизни дома, могли бы бросить ее. Она все еще до смерти боится быть покинутой родителями, и мы можем сказать, что это тоже результат того, что она не знает, как жить, как быть личностью. Она ходит на работу, что довольно рутинно, а потом не знает, что делать. Она ходит к психоаналитику. Там, должно быть, единственное место, где она в какой-то мере чувствует себя дома; потом она спит с тем мужчиной, и это тоже дает ей какое-то ощущение дома. Однако в целом эта женщина полностью лишена чувства собственного существования, того, что она самостоятельная личность, что она могла бы что-то делать, могла бы жить. Она просто скитается по жизни.
Естественно, можно сказать, что это работает в обе стороны. Можно возразить: она так привязана к родителям, что не может думать о собственной жизни, – такова была бы обычная аналитическая версия. Я думаю, впрочем, что следовало бы сказать: все происходит наоборот и даже более выраженно, потому что она ничего не знает о том, как жить. Она не ощущает, что может что-то делать со своей жизнью, она полностью слепа к тому, что жизнь могла бы означать. Она должна оставаться испуганной до тех пор, пока не прозреет. Я не имею в виду теоретическое прозрение; я имею в виду ощущение, что существует жизнь, ее собственная жизнь, и что в этой жизни она может что-то сделать, что-то выразить, быть самой собой.
Здесь мы подходим к огромной проблеме. Достаточно ли психоанализа? Нет ли необходимости в том, чтобы кто-то, исследующий себя, тоже научился жить? Другими словами, появилась идея о том, что делать с собственной жизнью. Эта женщина путешествует по пустыне без карты. Она ищет кого-нибудь, кто мог бы прийти на помощь и показать выход из пустыни, потому что она боится умереть от жажды. Это буквально так, это не метафора. Она нуждается в карте, и карта нужна не только для того, чтобы увидеть свою зависимость, но также чтобы увидеть, куда можно идти. Что это за вещь – жизнь? Кто она такая? Что она могла бы делать? Я не имею в виду практические действия – работу. Мы еще не задавали вопроса о том, какие у нее есть интересы.
Докладчик. Кристиана очень интересуется музыкой. Она любит музыку всех видов, но не играет ни на одном из инструментов. В это время она почувствовала, что хотела бы что-то выразить музыкой. Ей всегда нравилась гитара, и она начала брать уроки – не популярной игры на гитаре, а, возможно, в классическом или оперном стиле.
Фромм. Когда она говорит, что очень интересуется музыкой – на мгновение забудем о гитаре, – что она действительно имеет в виду? Какие есть этому свидетельства?
Докладчик. Об этом свидетельствует тот факт, что Кристиана посещает оперные спектакли и может достать билеты во Франкфуртский оперный театр. Я думаю, что это делается не ради статуса. Она искренне наслаждается оперой. И она многое знает об опере – о сюжетах, о композиторах. Хотя это не то, о чем я много знаю, все же из ее замечаний я почувствовал, что она больше чем просто любительница.
Фромм. Должен сказать, что эти данные меня совсем не впечатляют. Что посещение оперы само по себе является выражением великого интереса к музыке, представляется мне сомнительным, особенно во Франкфурте, где оно определенно вопрос статуса. Для меня это не слишком убедительно. Когда кто-нибудь говорит мне, что очень интересуется музыкой, мой следующий вопрос таков: «Пожалуйста, скажите, какую пьесу вы любите больше всего?» Это очевидный вопрос, потому что только так я могу получить какое-то представление о том, что такое утверждение значит, и, если в ответ я слышу «Ну, мне все нравится», я знаю, что заявление о любви к музыке – просто клише. Кроме того, известно, как много людей ходят слушать музыку и посещают музеи. Не сомневаюсь, что есть и действительно интересующиеся, но сегодня известно, что все, кто принадлежит к образованным классам, стараются убить время наиболее достойным способом. Так что вы отправляетесь смотреть на современное – или не современное – искусство или на концерт, но это, по сути, служит не выражением великого интереса к искусству, а просто общепринятым поведением. Так что нужны более веские доказательства, чем слова о том, что она ходит в оперу.
Она думает, что музыка для нее важна, но я вообще скептически отношусь к таким утверждениям. И что значит, что она берет уроки гитары? Во многих случаях это просто один из способов убить время. Не думаю, что это обязательно выражение огромного интереса к музыке. Для предыдущего поколения обычным было учиться играть на рояле; не знаю, насколько теперь общепринято учиться играть на гитаре.
Докладчик. Я не нашел, что Кристиана так уж увлечена, но подумал, что ее желание играть на гитаре, даже если это тривиальный интерес, есть проявление желания выразить некоторые свои эмоциональные реакции, как и верховые прогулки, которые она совершает по утрам несколько раз в неделю и по выходным. Может быть, она просто ищет себе занятие, но это приносит ей много удовольствия, а верховая езда – контакт с природой; по сути, это была ее первая любовь.
Фромм. Она всегда любила верховую езду. Это очень здравое и очень приятное занятие и показывает, что она – не мертвая; однако то, что она к чему-то относится серьезно, не означает слишком многого. Поскольку она не распространяется о своей верховой езде, думаю, что это не тот предмет, который очень ее волнует; она с некоторым увлечением на каждом сеансе по часу говорит о книгах, которые прочла. Вообще очень интересно – как много людей говорят о вещах, которые я часто называл бы банальностями: о чем говорил бойфренд, что она делала – все это повторяется, но их не занимает ничего, что не входило бы в совершенно банальную сферу относительно бессмысленных личных обстоятельств. В отношении Кристианы нужно уточнить: ведь эта женщина раньше очень интересовалась изучением литературы, ее родители хорошо потрудились; теперь же она больше не кажется такой уж увлеченной этим. Таким образом, единственная вещь, которой Кристиана на самом деле интересовалась, для нее потеряна. Она ведет жизнь на самом деле довольно «варварскую»: под этим я понимаю отсутствие чего-либо, выходящего за узкий круг ее работы и отношений с родителями, с немногими слабыми попытками вырваться за рамки, что приносит ей только неприятности.
Возникает вопрос: что с этим можно поделать и что может сделать аналитик – да и должен ли? До тех пор пока Кристиана так бедна плодотворным и интересным жизненным опытом, как может она построить жизнь, которая не была бы абсолютно скучной? Как может она избавиться от зависимости от родителей? Это, я думаю, очень важная тема, которую следует поднять; на мой взгляд, в психоанализе этому вообще уделяется слишком мало внимания, потому что проблема кажется незначительной. Если человек живет, как будто не существует богатства культуры, которая нас окружает, как будто не существует богатства книг и научного опыта, то для него мир пуст и в нем нет ничего важного, его ничто не интересует, кроме мелких чисто личных событий.
Докладчик. Следующий сон отмечает самую нижнюю точку в нашей работе. Это имело место примерно на месяц позже. Тем временем произошло следующее. Обсудив с Петером свои более близкие отношения, они теперь виделись около трех раз в неделю. Петер приезжал во Франкфурт гораздо чаще, чем было необходимо и чем он мог оправдать работой. Наконец они решили, что признаются родителям. Петер теперь находил, что любит Кристиану. Он решительно заявил, что у них не просто интрижка и что они, может быть, смогут построить совместную жизнь, но он пойдет на это, только если будет иметь возможность продолжать свою карьеру. Он считал это очень важным и не был готов пожертвовать карьерой ради Кристианы. Кристиана ответила, что и не хочет этого.
Однако Кристиана полагала, что благодаря ее отцу, который сказал, что поддержит ее в любых обстоятельствах, может быть, Петеру и удастся сохранить должность. Она организовала себе поездку в Гамбург и поговорила с родителями, обоими вместе. Те отреагировали очень резко, фактически проявили гнев. Их позиция была «Как ты могла это сделать!»
Фромм. Если я могу вклиниться: это была большая ошибка с ее стороны, ей следовало сначала поговорить с отцом отдельно. В присутствии матери битва была заранее проиграна.
Докладчик. На следующий день отец Кристианы поговорил с Петером, и тот – как оба они потом сообщили Кристиане – сказал прямо, что любит Кристиану и готов на ней жениться: его брак не был удачным. Тем самым он заявил о своих намерениях. Родители Кристианы посоветовались и на следующий день – это была суббота – встретились с Кристианой и Петером. Они заявили: «Послушайте, мы просто не можем это поддержать. В компании будет скандал, который поставит под удар ваше будущее, вы не можете продолжать свои отношения, и сомнительно, что при существующих общественных установках вы сможете остаться здесь». Родители заняли общую позицию – категорически против брака Кристианы и Петера. Отец Кристианы твердо сказал Петеру, что тот будет уволен, если не согласится на следующий компромисс. Компромисс был предложен такой: они