Фромм. Нет, не могла; это все часть той же картины дезориентации, бессмысленного бега по кругу, не зная что делать, и не ориентируясь, совершая поступки вроде того, как она пришла к родителям и сообщила, что перешла на новую, лучшую работу. Она звонит матери. Это глупо, но она не знает, как лучше. Дом родителей – единственное место, где она хоть что-то значит; в остальном она окружена пустыней. Вы могли бы посоветовать ей оставаться в пустыне, пользуясь родителями как оазисом. И Кристиана знает: если она покинет оазис, то умрет от жажды. Нет никого, кто помог бы ей, у нее нет ни карты, ни компаса – ничего. Это буквально так; именно так она чувствует. Как она могла бы действовать иначе в такой ситуации?
Вопрос. Как вы помогли бы ей, если бы обладали ее энергией для того, чтобы взбунтоваться?
Фромм. Я побуждал бы ее к бунту очень решительно. В любом случае я постарался бы это сделать. Конечно, никогда заранее неизвестно, что произойдет, если побуждать человека к бунту. Однако такова была бы моя первая попытка, потому что я знаю: если она этого не сделает, она никогда не выздоровеет и не будет счастливой. Ее состояние напоминает постгипнотическое, когда она должна выполнить то, что было ей внушено.
Вопрос. Возможно ли, что ее отношения с Петером были мотивированы каким-то бессознательным желанием взбунтоваться против родителей?
Фромм. Да, но здесь имеет место все тот же неэффективный бунт, который ведет только к новым поражениям. Это можно снова и снова наблюдать в жизни. Люди желают бунтовать, но делают это таким образом, что поражение гарантировано. Они замысловатым способом доказывают себе, что бунт бесполезен. Например, сын закатывает сцену отцу, кричит на него, обвиняет, как безумец. На следующий день он возвращается и просит прощения – должен просить прощения, потому что вел себя по-детски и иррационально. Если бы он ясно сказал отцу, что думает – спокойно и на тему, – он добился бы победы. В этом случае отец был бы обеспокоен, а так – отец снова в выигрышной позиции. Так происходит все время.
Поэтому я бы в начале терапии – до того как она оказалась так тесно связана с Петером – ясно предостерег Кристиану от новой формы неэффективного бунта. Я мог бы описать возможную стратегию этого мужчины и указать, что следует ожидать именно такого конца, потому что в основе своей для такого человека карьера – не просто карьера; ему нужно не просто зарабатывать на жизнь, а подняться на самый верх. Успех для него важнее, чем самая великая любовь, какая только возможна.
Я делаю эти замечания просто потому, что хочу воспользоваться данным примером для выражения собственных идей по поводу терапии. Если я оглядываюсь на свой терапевтический опыт, я обычно чувствую стыд за то, как я анализировал людей пять лет назад, потому что делал разнообразные ошибки. Психоанализ – ужасно сложный процесс, и я очень хорошо знаю, что по коротким записям невозможно воспроизвести и половины обстоятельств, многое неизбежно выпадает. Поэтому сказанное мною – главным образом не реакция на представленную историю болезни, а использование данного «текста» для высказывания моих соображений о психоанализе, об аналитической терапии. Я на самом деле говорил не столько о материале, сколько использовал его в собственных целях для выражения определенных идей. Большее не входило в мои намерения.
10. Специфические методы лечения современных неврозов характера
[Для современных неврозов типично, что люди страдают в одиночку. Чтобы излечить эти современные неврозы, необходимы дополнительные шаги помимо классического психоанализа. Последняя глава посвящена этим методам.]
В первую очередь, я считаю, нужно изменить собственные действия, а не только анализировать и осознавать себя. Если лишь осознавать себя, не совершая одновременно шагов, являющихся следствием этого нового осознания, то оно останется неэффективным. Можно анализировать себя и знать о себе все на протяжении многих лет, однако это будет неэффективным, если останется стерильным, если одновременно не сопровождать это переменами в практике собственной жизни. Эти перемены могут быть небольшими, но нельзя продвигаться по этому пути, как предлагают некоторые левацкие философы, говоря: вот придет революция, и тогда люди станут лучше. Так говорит Маркузе[27], но до революции любая попытка стать лучшим человеком ведет только к реакции. Это, на мой взгляд, конечно, полная чепуха: наступит революция, а люди не переменились; революция просто повторит все те несчастья, которые происходили до того. Революцию совершат люди, не имеющие представления о том, какой может быть лучшая человеческая жизнь.
Перемены, которые человек производит в себе, – вещь очень тонкая. Надо постараться не наломать дров, но и не следует быть слишком осторожным. Я думаю, очень важная задача при анализе постоянно учитывать, как пациент стимулирует себя и поощряет новые открытия благодаря испытываемым чувствам. Нужно следить за ощущениями пациента и особенно за сопротивлением, с которым он сталкивается, совершая новый шаг. В противном случае он остается в каком-то нереальном положении, несмотря на все субъективные ощущения. Каковы эти изменения, полностью зависит от ситуации. Психоанализ подвергается большой опасности из-за того, что на него возлагается слишком много надежд. Считается, что изменения происходят после того, как анализ завершен. Я же считаю, что изменения должны происходить уже в процессе психоанализа. Однако следует иметь в виду, что перемены не должны быть нереалистичными и не должны превышать возможности человека в данный момент. Это, конечно, очень серьезная и трудная проблема.
Второе, что следует иметь в виду, – необходимость положить конец чрезмерному интересу к себе. Здесь психоанализ тоже подстерегает большая опасность. Люди, интересующиеся только собой, находят себе чрезвычайно просторное поле для того, чтобы практиковать нарциссизм. В мире нет ничего важного, кроме их проблем. Посмотрите на женщину, историю болезни которой нам сегодня представили (Кристиану). Что ее интересует? На самом деле ничего, кроме ее страданий, ее мужа, ее родителей и ее дочери. Однако это образованная женщина, которой повезло родиться в то время, когда для нее открыты все богатства человеческой культуры – книги, музыка, живопись. Милостью Господней вы можете читать все самые прекрасные книги, когда-либо написанные в мире, вы можете слушать всю музыку – выбор огромен; вы можете гулять, можете даже путешествовать. И вот перед вами индивид, которого не интересует ничего, кроме его проблем.
Интересоваться только собственными проблемами – это не путь к выздоровлению или к тому, чтобы стать полностью человеком. Человек не может быть сильным, радостным и независимым, если его единственный интерес – он сам. Нужно стоять обеими ногами на земле, но земля не должна быть иглой, потому что на игле могут танцевать только ангелы, если верить средневековым рассуждениям. Но человек на ней стоять не может. Человек может жить, опираясь ногами о землю, если земля широка и богата и если человек связан с окружающим миром продуктивно и заинтересованно.
«Заинтересованно» – бедное слово. На самом деле в современном английском языке нет слова для выражения этого вида отношений. «Заинтересованно» было бы хорошим словом: оно происходит от inter-esse – «быть в них», «быть внутри», но «интерес» сегодня стал почти противоположностью этому. Если кто-то говорит «я в этом заинтересован», на самом деле он имеет в виду «мне от этого скучно». «Очень интересно» – так говорят о книге или идее, но на самом деле это означает «мне безразлично». Это просто вежливый способ высказать безразличное отношение. […]
Опасность, которая должна быть устранена при помощи анализа или без него, состоит в том, что индивид остается сосредоточенным на собственных проблемах и отделенным от мира, другими словами, от того, что его окружает – людей, идей, природы.
Как можно обогатить свою жизнь? Страдания, испытываемые многими людьми, в большой степени порождаются не тем фактом, что они больны, а их отстраненностью от всего, что интересно, что воодушевляет, что есть прекрасного в жизни. Они беспокоятся о своих проблемах, грехах, ошибках, симптомах – Бог знает о чем, в то время как они могли бы наслаждаться жизнью самыми разными способами. Обычно они говорят: «Но я слишком угнетен, чтобы делать это». Ну, отчасти это верно, но тут не весь ответ. Они не делают даже попытки или достаточного усилия, чтобы обогатить свою жизнь, потому что думают, будто лучший способ исцелиться – полностью сосредоточиться на собственных проблемах.
Но это не лучший, а худший способ.
Сосредоточенность на своих проблемах может и должна идти об руку с постоянным увеличением и интенсификацией интереса к жизни. Этим интересом может быть искусство и многое другое, но я думаю, что им должны быть идеи. Я не стал бы полагать, что таково всего лишь интеллектуальное времяпрепровождение; в этом вопросе я всегда расходился во мнениях с Александром Сазерлендом Ниллом[28] из Саммерхилла: он придает слишком мало значения формированию разума. Я не слишком высокого мнения о чисто интеллектуальном формировании разума, предпочитая его обогащение. Вопрос очень конкретен: что человек читает? Я сказал бы, что человек должен читать значимые книги, и читать их серьезно. У меня складывается впечатление, что современный метод чтения направляется идеей, согласно которой не следует прилагать слишком много усилий; чтение должно быть легким, оно должно быть быстрым, оно должно немедленно доставлять удовольствие.
Все это, конечно, иллюзии. Ничто, имеющее цену, не может быть сделано или изучено без усилий и даже без некоторого жертвоприношения, без дисциплины. Само представление о возможности научиться играть на музыкальном инструменте или еще чему-то за восемь легких уроков есть просто уловка, чтобы извлечь деньги из карманов простаков. Это полная чепуха, но таков дух, пронизывающий, как мне кажется, все население; несмотря на тот факт, что публикуется так мн