Сегодня привычный ритуал был нарушен. У Со стоял в коридоре вместе с гостем — невысоким коренастым мужчиной. Оба постоянно кланялись друг другу и говорили на непонятном языке. Увидев Тина, дядя кивком указал ему на дверь своего кабинета. Тин послушно направился туда, уселся в массивное кожаное кресло и стал ждать. В кабинете было сумрачно. По стенам, от пола до потолка, тянулись книжные полки. На столе вентилятор гнал струю горячего воздуха. Через несколько минут вошел У Со, сел за обитый кожей стол и внимательно посмотрел на Тина.
— Помнится, в Кало ты посещал монастырскую школу.
— Да.
— Считать умеешь?
— Да.
— А читать?
— Да. Книги для слепых. Я их…
— А писать? — новым вопросом перебил его У Со.
— До того, как ослеп, умел.
— Навыки быстро восстановятся. Что ж, значит, ты грамотный. Это упрощает дело. Я собираюсь отправить тебя учиться.
Тин Вин надеялся, что дядя заговорит о возвращении в Кало. Пусть не завтра. В ближайшие дни. Мысль о том, что он скоро вернется домой, давала ему силы и наполняла смыслом его прогулки по городу. И вдруг — идти в школу. Это значило остаться в Рангуне. Тин закусил губы, чтобы не закричать. Он понимал: У Со не спрашивал его мнения. Этот человек не делал предложений. У Со объявил свою волю, и Тин обязан ей подчиниться. Тин привык уважать старших. Единственными чувствами, которые он сейчас имел право выразить, были смирение и благодарность. И никаких вопросов. Их в этом доме задавал только У Со.
— Дядя, я вновь чувствую себя недостойным вашей щедрости.
— Не будем об этом. Я знаком с директором средней школы имени Святого Павла. Завтра утром ты встретишься с ним. Мой водитель тебя отвезет. Вообще-то, ты уже не подходишь им по возрасту, но директор согласился проверить твои знания. Уверен, он нам поможет. — У Со встал. — Мне пора вернуться к гостю. Завтра вечером жду от тебя рассказ о школе.
У Со вышел в коридор, где его ждал японский консул. На какое-то мгновение он усомнился в искренности слов Тина. Увидел, какая гримаса пробежала по лицу племянника, когда тот услышал о школе. Впрочем, так ли это важно? Астролог не оставил ему выбора. У Со предлагал сделать щедрое пожертвование больнице, где Тину вернули зрение, но звездочет покачал головой. Отношения между У Со и его родственником должны быть длительными. Иными словами, он должен взять племянника под крыло. У Со не имел оснований сомневаться в словах астролога. Разве щедрость, проявленная им по отношению к Тину, не принесла первых плодов? Всего через два дня после операции У Со подписал долгожданный контракт о государственных поставках риса. Вскоре все английские войска, расквартированные в столице, будут есть рис от У Со. Даже затяжные переговоры о покупке хлопковых полей на берегах Иравади сдвинулись с мертвой точки, когда в его доме появился Тин Вин.
Возможно, судьба послала ему живой талисман. Пусть парень забудет про свой Кало. На ближайшие два года он останется в Рангуне. А может, и насовсем. Деловые интересы У Со постоянно расширялись. Ему очень нужен толковый помощник, и лучше всего из родни. Пусть и дальней. В уме Тину не откажешь. А как увлекательно он умеет рассказывать! Каждый раз что-то новое.
5
Моя возлюбленная Ми Ми!
Слышала ли ты, как сегодня утром пели птицы? Громче или тише обычного? Изменилось ли что-то в их щебетании? И главное, передали ли они тебе мое послание? Вчера вечером, гуляя по саду, я шепотом рассказывал им, как сильно тебя люблю. Они обещали, что всю ночь будут передавать мои слова своим собратьям в разных частях страны, чтобы к рассвету признание достигло Кало. Здешние пернатые обещали, что утром птицы возле твоего дома его получат и расскажут тебе о моей любви и о том, до чего оке я по тебе скучаю.
А ты, моя любимая? Самое страстное желание — узнать, что с тобой все благополучно. Я часто представляю, как ты занимаешься повседневными делами. Вот ты на рынке, вот — путешествуешь по улицам на спине брата или готовишь еду на вашей кухне. Я слышу твой смех и биение сердца — прекраснейший звук в мире. Я чувствую, что ты грустишь, однако не падаешь духом. Ты печальна, но тоска не лишает тебя радости и счастья. Надеюсь, я не тешу себя обманом. Что-то внутри меня подсказывает: наши чувства совпадают.
Не сердись на меня за краткость письма. Хла То уже ждет. По утрам он относит мои письма на почту. Я хочу, чтобы ты каждый день получала от меня хотя бы краткую весточку. Пожалуйста, передавай приветы Су Кьи, а также твоим родителям и братьям. Я часто думаю о них.
Обнимаю и целую тебя.
Моя возлюбленная Ми Ми!
Когда я смотрю в вечернее небо над Рангуном, то вижу тысячи звезд. Меня утешает мысль, что мы с тобой можем наслаждаться этим зрелищем одновременно. Мы видим одно и то же небо. Я представляю, что все наши поцелуи превратились в звезды. И теперь они смотрят на нас с вышины. Во тьме они освещают мне путь. А ты — ярчайшая из всех планет. Мое солнце…
Не дочитав письмо, У Со покачал головой, отбросил его в сторону и наугад взял еще несколько конвертов из внушительной стопки, что лежала перед ним на столе.
Моя возлюбленная Ми Ми!
Почему, когда тебя нет рядом, время останавливается? Дни тянутся бесконечно. Даже ночи сговорились против меня. Я не могу спать. Лежу с открытыми глазами и считаю часы. Мне кажется, я постепенно теряю искусство слышания. Теперь, когда я снова вижу, уши утрачивают прежнюю чуткость.
Неужели, чтобы обрести зрение, я должен расстаться с тем слухом, какой у меня был? Это пугает меня. Я и сейчас доверяю ушам сильнее всего. Глаза по-прежнему остаются мне чужими. Они приносят больше досады, нежели пользы. Не позволяют увидеть мир столь же ясно и живо, как я видел его с тобой. Когда смотрю сам, он теряет красоту и яркость. Для моих глаз полумесяц — всего лишь полумесяц, а не дыня, половину которой съела ты. И камень — всего лишь камень, а не заколдованная рыба. В небе я уже не вижу ни буйволов, ни сердец, ни цветов. Только облака.
Но не думай, будто я жалуюсь. У Со добр ко мне. Я старательно учусь и надеюсь к концу учебного года вернуться к тебе.
Не забудь передать мой самый нежный и искренний привет Су Кьи и поблагодарить ее за доброту. Крепко обнимаю и целую тебя.
Моя возлюбленная Ми Ми!
Вот уже семь месяцев прошло с тех пор, как У Со отправил меня учиться. Вчера меня в третий раз перевели в старший класс. Учителя говорят, что скоро я догоню своих сверстников. Никто из них не понимает, как слепой парень, учась в захолустной монастырской школе, мог так много узнать. К сожалению, им не довелось познакомиться с У Маем…
Моя возлюбленная Ми Ми!
Прости, если в письмах за последние недели ты почувствовала много тоски. Мне бы вовсе не хотелось обрушивать на твои плечи мою тоску по тебе. Пожалуйста, не тревожься. Если бы я точно знал, когда снова тебя увижу, — был бы образцом спокойствия. Но мне это неизвестно, и временами неопределенность становится тягостной. Однако, когда я думаю о тебе, мною движут не тоска и не страх. Вовсе нет! Только бесконечная благодарность. Ты открыла мне мир, стала частью меня. Я и сейчас вижу мир твоими глазами. Ты помогла победить страх. С твоей помощью я научился поворачиваться к нему лицом. Мои призраки более не властны надо мной. С каждым твоим прикосновением их становилось все меньше. Для них был губителен каждый час, в который я имел редкое счастье ощущать, как ты прижимаешься к моей спине, как упираются в нее твои прекрасные груди, а мой затылок согревает твое дыхание. И демонам не оставалось иного, как уменьшиться до размеров безобидных, дрессированных зверюшек. Я без страха смотрю им в глаза. Ты освободила меня. Я — твой.
У Со сложил письма. С него довольно. «Где начинается любовь, а где — безумие?» — спрашивал он себя, засовывая листки обратно в конверты. Да и есть ли между ними различие?
Почему Тин Вин до сих пор испытывает к этой женщине благодарность и восхищение и не устает об этом писать? У Со вдруг задумался: а есть ли хоть один человек, которым бы восхищался он сам? Да, несколько «рисовых баронов» вызывают у него уважение. Особенно те, кто богаче и успешнее. Уважает он и некоторых англичан, хотя в последнее время почтение к ним пошло на убыль. А благодарность? У Со не знал никого, к кому бы испытывал это чувство. Разве что к покойной жене, когда за обедом она не молола языком и не мешала ему спокойно поесть.
На столе перед У Со высилась внушительная кипа конвертов. Весь минувший год его племянник писал письма своей Ми Ми. Целый год! Каждый день! Ни одного не пропустил. А ведь Тин Вин не получил ни одного ответа. У Со обвел глазами нагромождение конвертов. Хорошо, что в нынешние трудные времена у него есть слуги, на которых можно положиться. Каждый вечер верный Хла То подавал ему письмо, которое он якобы отнес на почту и отправил в Кало.
С такой же регулярностью дневная почта приносила письма от Ми Ми. У Со аккуратно складывал их. Что же получалось? Эта парочка, ничего не зная друг о друге, упорно продолжала слать письма. Оставалось лишь похихикать над таким помрачением рассудка. У Со засмеялся, но вдруг поперхнулся слюной, закашлялся и некоторое время ловил воздух ртом, восстанавливая дыхание. Успокоившись, он убрал письма Тина в верхний ящик стола, затем открыл нижний, где лежали послания Ми Ми. У Со наугад взял несколько конвертов.
Мой малыш, мой возлюбленный Тин Вин!
Надеюсь, в доме твоего дяди найдется кто-нибудь, кто прочтет тебе мои письма. Вчера, когда я отдыхала на крыльце, мама села со мной рядом. Она взяла меня за руки и спросила, хорошо ли я себя чувствую. Вид у нее был такой, словно она пришла сообщить мне, что скоро умрет. Я успокоила ее, сказав, что чувствую себя превосходно. Она хотела знать, каково мне живется без тебя. Вот уже больше месяца, как ты уехал. Я пыталась ей объяснить, что вовсе не расставалась с тобой, что ты со мной постоянно — с той самой минуты, когда утром я открываю глаза, и до вечера, пока не наступает время ложиться спать. Когда дуновение ветра, ласкает мою кожу, я знаю, что это ты. В тишине слышу твой голо