— Помни, что мир неорганических существ был сферой деятельности магов прошлого. Чтобы пробраться туда, они прочно фиксировали свое внимание сновидения на наблюдаемых объектах, таким образом, они оказывались способны обнаруживать лазутчиков. И когда лазутчики оказывались в фокусе, они выкрикивали вслух намерение следовать за ними. Как только маги древности заявляли об этом своем намерении, они уходили, увлекаемые чужеродной энергией.
— Так ли это просто, дон Хуан?
Он не ответил. Он только засмеялся, глядя на меня, как бы приглашая меня сделать то, о чем он рассказал.
Дома я пытался отыскать истинный смысл слов дона Хуана. Я был совершенно не склонен рассматривать описанное им в качестве действительной процедуры. После того, как закончились все мои идеи и терпение, я перестал обороняться. После этого в своем сне я увидел рыбу, озадачившую меня тем, что она внезапно выскочила из озера, возле которого я прогуливался. Она забилась у моих ног, затем взлетела, как птица, и села на ветку, по-прежнему оставаясь рыбой. Картина была такой непривычной, что мое внимание сновидения оживилось. Я сразу же понял, что это лазутчик. Секундой позже, когда рыба-птица превратилась в точку света, я крикнул о своем намерении последовать за ней и отправился в иной мир точно так, как говорил об этом дон Хуан.
Я, как легкое насекомое, пролетел сквозь нечто, казавшееся темным тоннелем. Ощущение тоннеля внезапно прекратилось. Было так, как будто я был выдут из трубы и по инерции шлепнулся на огромную глыбу какого-то вещества; я почти касался ее. Я не видел ей конца во всех направлениях, доступных моему взору. Все это так сильно напоминало мне научно-фантастические фильмы, что я был полностью уверен, что сам сконструировал этот образ, как мы конструируем сны. А почему бы и нет? Я рассуждал, что ведь в конце концов я сплю, сновижу.
Я решил рассмотреть все детали этого сна. То, что я мог видеть, представляло собой подобие исполинской губки. Оно было пористым и покрытым углублениями. Я не мог прикоснуться к нему, но оно выглядело твердым и волокнистым. Оно было темно-коричневого цвета. Затем у меня мелькнуло сомнение в том, что эта безмолвная масса всего лишь сон. То, что я видел, не изменяло своих очертаний. Оно не двигалось. При пристальном всматривании у меня создалось впечатление чего-то реального, но полностью неподвижного; оно было посажено где-то и обладало настолько мощной притягательной силой, что я не мог оторвать от него свое внимание сновидения для изучения других объектов, включая себя. Какая-то странная сила, с которой я никогда раньше не сталкивался в сновидении, приковала меня.
Затем я явственно ощутил, что масса высвободила мое внимание сновидения. После этого все мое осознание сосредоточилось на лазутчике, который привел меня сюда. Он выглядел как светлячок в темноте, зависнув надо мной сбоку. В этом мире лазутчик был пузырем чистой энергии. Я мог видеть кипение его энергии. Казалось, он знает обо мне. Внезапно он приблизился ко мне, а затем дернул или ткнул меня. Я не чувствовал его прикосновения, но знал, что он касается меня. Это ощущение было для меня изумительным и новым; будто какая-то часть меня, не присутствующая там, была наэлектризована этим прикосновением; волны энергии проходили по ней одна за другой.
Начиная с этого момента все в моем сне стало намного более реальным. Мне с трудом удавалось помнить, что я нахожусь в сновидении. К этому затруднению примешивалось чувство уверенности в том, что, коснувшись меня, лазутчик создал со мной энергетическую связь. В тот момент, когда казалось, что он притягивает или отталкивает меня, я сразу знал, чего он от меня хочет.
Сначала он втолкнул меня в большое углубление в глыбе вещества, перед которой я находился. Как только я оказался там, я заметил, что внутренняя поверхность была так же равномерно пористой, как и внешняя, но выглядела не так грубо, будто ее неровности были отшлифованы. То, что я рассматривал снаружи, имело структуру, напоминающую что-то похожее на увеличенное изображение пчелиного улья. Во всех направлениях расходились бесчисленные тоннели геометрических очертаний. Некоторые из них вели вверх, другие — вниз; были также идущие налево и направо; они образовывали всевозможные углы друг с другом, направляясь один выше, другой ниже.
Свет был очень тусклым, но все было отчетливо видно. Тоннели выглядели живыми и сознающими; они «кипели». Я пристально взглянул на них и с удивлением понял, что вижу их. Это были тоннели энергии. Как только я это осознал, голос эмиссара из сновидения зазвучал в моих ушах так громко, что я не мог разобрать ничего им сказанного.
— Говори тише, — завопил я с необычным нетерпением, замечая, что во время произнесения мною слов тоннели исчезают из виду, а я погружаюсь в вакуум, где могу только слышать.
Эмиссар понизил голос и сказал:
— Ты находишься внутри неорганического существа. Выбери себе любой из тоннелей, и ты сможешь даже жить в нем. — Голос смолк на мгновение, а затем прибавил: — Разумеется, если ты хочешь этого.
Я не мог заставить себя вымолвить хоть несколько слов. Я боялся, что любое мое утверждение может быть понято в смысле, противоположном тому, который я в него вкладываю.
— В этом для тебя есть бесчисленные преимущества, — продолжал голос эмиссара. — Ты можешь жить в любых тоннелях, в каких пожелаешь. И каждый из них будет учить тебя чему-то особенному. Маги прошлого жили там и научились многим удивительным вещам.
Не пользуясь никакими из своих органов чувств, я ощутил, что лазутчик подталкивает меня сзади. Казалось, он хочет, чтобы я двигался вперед. Я направился в тоннель, находящийся справа от меня. Очутившись в нем, я осознал, что не иду по нему; я парил в нем, летел. Я был пузырем энергии, подобно самому лазутчику.
Голос эмиссара снова зазвучал в моих ушах:
— Да, ты — всего лишь пузырь энергии, — произнес он.
Его многословие принесло мне громадное облегчение.
— Ты паришь внутри одного из неорганических существ, — продолжал он. — Лазутчик хочет, чтобы ты двигался в этом мире именно таким образом. Когда он прикоснулся к тебе, он изменил тебя навсегда. Теперь ты, практически, один из нас. Если желаешь остаться здесь, просто вырази свое намерение.
Эмиссар прекратил говорить, и вид тоннеля снова предстал предо мной. Но когда он заговорил снова, что-то настроилось; я перестал терять из виду тот мир и все же мог одновременно слышать голос эмиссара.
— Древние маги научились всему, что они знали о сновидении, пребывая здесь среди нас, — сказал он.
Я собирался спросить, научились ли они этому всему, просто живя внутри этих тоннелей, но прежде чем я произнес свой вопрос, эмиссар ответил мне.
— Да, они научились всему, просто живя внутри неорганических существ, — сказал он. — Чтобы жить внутри них, магам прошлого требовалось всего лишь сказать о том, что они желают этого. Точно так же, как для того, чтобы попасть сюда, тебе требовалось только громко и отчетливо выразить вслух свое намерение.
Лазутчик толкнул меня вновь, давая понять, что я могу продолжить движение. Я засомневался, и тогда он сделал что-то эквивалентное такому силовому воздействию, от которого я полетел по бесконечным тоннелям, как пуля. В конце концов я остановился, потому что остановился лазутчик. На какое-то мгновение мы зависли, а затем провалились в вертикальный тоннель. Но я не почувствовал, что направление движения существенно изменилось. Что касается моих ощущений, то я по-прежнему чувствовал, что двигаюсь вдоль поверхности.
Мы меняли направление движения множество раз, но в каждом случае мои ощущения были похожими. Я начал было уже формулировать мысль о своей неспособности чувствовать, куда я двигаюсь, вверх или вниз, когда вдруг зазвучал голос эмиссара.
— Мне кажется, что тебе будет приятнее медленно ползти, а не лететь, — сказал он. — Можешь также попробовать перемещаться, как паук или муха, прямо, вверх или вниз, или вверх ногами.
Внезапно я приземлился. Было похоже на то, что, будучи невесомым, я внезапно обрел приземливший меня вес. Я не мог чувствовать стен тоннелей, но эмиссар был прав, сказав, что, ползая, я буду чувствовать себя более комфортно.
— В этом мире тебе не обязательно быть связанным тяготением, — сказал он.
Конечно, я и сам мог это понять.
— Тебе здесь также не нужно и дышать, — продолжал его голос. — И только для своего удобства ты продолжаешь пользоваться зрением, по привычке делая это так же, как в твоем мире.
Казалось, что эмиссар решал, продолжать ли ему говорить дальше. Он прокашлялся в точности как человек, прочищающий горло, и произнес:
— Зрение никогда не нарушается. Поэтому сновидящий все время говорит в своем сновидении с точки зрения того, что он видит.
Лазутчик втолкнул меня в тоннель направо. Он был несколько темнее других. На каком-то абсурдном уровне, он показался мне более уютным, чем другие, более дружелюбным или даже знакомым. Мне на ум пришла мысль, что я был подобен этому тоннелю, или он — мне.
— Вы уже встречались раньше, — произнес голос эмиссара.
— Извини, не понял? — сказал я.
Я понял его слова, но не знал, что он имеет в виду.
— Вы когда-то боролись друг с другом, и поэтому сейчас каждый из вас содержит энергию другого.
Я подумал, что в голосе эмиссара слышится злая нотка или даже сарказм.
— Нет, это не сарказм, — сказал эмиссар. — Я рад, что у тебя есть среди нас родственники.
— Что ты подразумеваешь под родственниками? — спросил я.
— Обмен энергией означает родство, — ответил он. — Энергия подобна крови.
Я потерял дар речи. Я ясно ощутил, как во мне шевельнулся страх.