лазутчиков, а затем — и твое физическое тело.
Друзья дона Хуана, видимо, были шокированы этим. Один из них спросил его, могут ли неорганические существа похитить любого. Дон Хуан ответил, что, конечно, могут. Он напомнил, что нагуаля Элиаса тоже забирали в ту вселенную, хотя он, определенно, не хотел туда идти.
Все присутствующие согласно кивнули. Дон Хуан продолжал говорить с ними, упоминая обо мне в третьем лице. Он сказал, что объединенное сознание группы неорганических существ сначала поглотило мое энергетическое тело, вызвав с моей стороны эмоциональный взрыв: необходимость освободить голубого лазутчика. Затем объединенное сознание той же группы неорганических существ втянуло мою инертную физическую массу в свой мир. Дон Хуан добавил, что без энергетического тела человек представляет собой всего лишь кусок органической материи, которой может легко управлять другое сознание.
— Неорганические существа склеены вместе, подобно клеткам тела, — продолжал дон Хуан. — Когда они сливают свое сознание воедино, они непобедимы. Им ничего не стоит выдернуть нас из нашей повседневности и забросить в свой мир. Особенно, если мы делаем себя доступными и заметными, как это сделал он.
Было слышно только громкое дыхание присутствующих. Все соратники дона Хуана были по-настоящему напуганы и обеспокоены.
Я хотел было начать жаловаться и обвинять дона Хуана в том, что он не остановил меня, но тут же вспомнил, как он неоднократно пытался предостеречь меня, не допустить всего этого, но все было напрасно. Дон Хуан, определенно знал о том, что происходило в моем уме. Его улыбка свидетельствовала об этом.
— Причина, по которой ты болен, — наконец обращаясь ко мне, сказал он, — заключается в том, что неорганические существа забрали всю твою энергию и дали тебе свою. Этого было бы достаточно, чтобы убить любого. Но, как у нагуаля, у тебя есть дополнительная энергия; поэтому ты с трудом, но все же выжил.
Я сказал дону Хуану, что помню куски и обрывки совершенно бессвязного сна, в котором я находился в мире желтого тумана. Он, Кэрол Тиггс и его друзья вытаскивали меня из него.
— Мир неорганических существ физическому глазу кажется миром желтого тумана, — сказал он. — Когда ты подумал, что у тебя был бессвязный сон, в это время ты действительно впервые смотрел своими физическими глазами на мир неорганических существ. И, насколько бы странным это тебе ни показалось, для нас это тоже было впервые. Мы знали о мире тумана только из рассказов магов, а не из собственного опыта.
Ничто из того, о чем он говорил мне, не имело для меня смысла. Дон Хуан уверил меня, что из-за недостатка моей энергии более полное объяснение для меня было невозможным. Я должен удовлетвориться тем, что он рассказал мне, и тем, насколько я понял это сейчас.
— Я вообще ничего не понял, — настаивал я.
— Тогда ты вообще ничего не потерял, — ответил он. — Когда ты окрепнешь, то сам ответишь на все свои вопросы.
Я признался дону Хуану, что у меня бывают приступы жара. Неожиданно моя температура возрастает, и когда я ощущаю жар и пот, у меня возникают необычные, но беспокоящие проблески понимания собственного положения.
Дон Хуан внимательно осмотрел все мое тело своим пронизывающим взглядом. Он сказал, что я нахожусь в состоянии энергетического шока. Меня временно поразила потеря энергии, и то, что кажется мне приступами жара, по существу, представляет собой всплески энергии, во время которых я на мгновение восстанавливаю контроль над своим энергетическим телом и понимаю, что произошло со мной на самом деле.
— Напрягись и расскажи мне сам, что произошло с тобой в мире неорганических существ, — приказал он мне.
Я рассказал ему, что время от времени у меня появлялось ясное ощущение того, что он и его друзья входили в тот мир со своими физическими телами и вырывали меня из объятий неорганических существ.
— Верно, — воскликнул он. — Ты все делаешь отлично. Сейчас преврати это ощущение в видение того, что происходило.
Как я ни пытался, мне этого сделать не удалось. Эта неудача заставила меня ощутить необычную усталость, которая, как казалось, высушивала внутренности моего тела. Прежде чем дон Хуан вышел из комнаты, я сказал ему о том, что меня одолевает беспокойство.
— Это ничего не значит, — ответил он безучастно. — Восстанови свою энергию и не беспокойся о пустяках.
Прошло больше двух недель, прежде чем мне удалось постепенно восстановить свою энергию. Но я продолжал обо всем беспокоиться. В основном я беспокоился оттого, что не узнавал самого себя, особенно в периоды холодности во мне, которую я раньше не замечал, — определенной индифферентности, отчужденности, которую я считал результатом недостатка энергии, до тех пор, пока я не восстановил ее. Затем я осознал, что это стало новой чертой моего существа, чертой, которая постоянно поддерживала меня в состоянии отсутствия синхронизации. Для вызова тех чувств, к которым я привык, я должен было призывать их и действительно ждать момента их появления в моем уме.
Еще одной новой особенностью моего существа стало охватывающее меня время от времени странное влечение. Меня влекло к кому-то, кого я не знал; это было настолько поглощающее и подавляющее ощущение, что когда оно возникало, я, чтобы как-то облегчить его, был вынужден непрерывно ходить по комнате. Это влечение продолжалось до тех пор, пока я не начал пользовался новым качеством в моей жизни: жестким контролем над собой, настолько новым и мощным, что это только добавляло масла в огонь моего беспокойства.
К концу четвертой недели все почувствовали, что я совсем поправился. Внезапно они полностью прекратили свои посещения. Большую часть времени я проводил во сне, в одиночестве. Тот отдых и расслабление, которые я получил, были настолько полными, что моя энергия значительно увеличилась. Я чувствовал себя, как раньше, и даже стал заниматься физическими упражнениями.
Однажды, около полудня, после легкого завтрака, я вернулся в свою комнату подремать. Перед тем, как я погрузился в глубокий сон, я долго ворочался в кровати, пытаясь найти удобное положение. Вдруг странное давление в висках заставило меня открыть глаза. В ногах моей кровати стояла та самая маленькая девочка из мира неорганических существ. Она смотрела на меня своими холодными, как сталь, голубыми глазами.
Я подскочил на кровати и вскрикнул так громко, что до того, как я прекратил кричать, в комнату вбежали трое соратников дона Хуана. Они были ошеломлены. Они с ужасом наблюдали, как маленькая девочка подошла ко мне и остановилась у границ моего светящегося физического существа. Казалось, что мы смотрели друг на друга целую вечность. Она что-то сказала мне, но я сразу не понял ничего, а в следующий момент мне все стало совершенно ясно. Она сказала, что для того, чтобы я мог понять, о чем она говорит, мне следует перенести свое сознание из моего физического тела в мое тело энергии.
В этот миг в комнату вошел дон Хуан. Маленькая девочка и дон Хуан посмотрели друг на друга. Не проронив ни слова, дон Хуан вышел из комнаты. Маленькая девочка с шелестом выскользнула следом за ним.
Суматоху, которую вызвала эта сцена у соратников дона Хуана, невозможно описать. Они потеряли все свое самообладание. Очевидно, все они видели, как за нагуалем из комнаты вышла маленькая девочка.
Сам я, казалось, был на грани взрыва. Я почувствовал, что почти теряю сознание, и вынужден был сесть. Я ощутил присутствие этой маленькой девочки как удар в солнечное сплетение. Она была поразительно похожа на моего отца. Меня захлестнули волны сентиментальности. Я пытался докопаться до смысла всего этого, пока мне действительно не стало плохо.
Когда дон Хуан вернулся в комнату, я немного овладел собой. Ожидание того, что же он скажет о маленькой девочке, перехватило мне дыхание. Все были так же возбуждены, как и я. Они обратились к дону Хуану одновременно и весело рассмеялись, когда осознали это. Главное, что всех нас интересовало, — это выяснить, было ли нечто общее в том, как воспринял каждый из нас внешний вид лазутчика. Все сошлись на том, что это была девочка шести-семи лет, очень худая, с прекрасными по-детски угловатыми чертами. Все согласились с тем, что у нее были синевато-стальные глаза, которые излучали невысказанные эмоции; ее глаза, как они утверждали, выражали благодарность и верность.
Я мог подтвердить любую деталь того, о чем они говорили. Ее глаза были настолько яркими и подавляющими, что в действительности вызвали у меня некое подобие боли. Я ощущал тяжесть ее взгляда на своей груди.
Вопрос, который занимал соратников дона Хуана и меня, касался смысла этого события. Все сошлись на том, что этот лазутчик был частью чужеродной энергии, которая просочилась сквозь грань, разделяющую второе внимание и внимание повседневного мира. Они утверждали, что поскольку они не сновидели и все же видели чужую энергию, которая была спроецирована в фигуру ребенка, то этот ребенок существовал.
Они утверждали, что могут быть сотни, даже тысячи случаев, когда чужеродная энергия проскальзывает незамеченной через естественные барьеры в наш обычный человеческий мир, но что в истории их традиции ни разу не упоминалось о событиях подобной природы. Что их больше всего беспокоило, — так это то, что о подобном не упоминалось в магических историях.
— Неужели нечто подобное произошло в истории человечества впервые? — спросил дона Хуана один из них.
— Я думаю, что это происходит постоянно, — ответил он. — Но это никогда не происходило таким открытым, волевым путем.
— Что это означает для нас? — спросил кто-то из них дона Хуана.
— Для нас — ничего, но для него — все, — сказал он и указал на меня.
Наступила напряженная тишина. Некоторое время дон Хуан шагал взад-вперед по комнате. Затем он остановился передо мной и пристально посмотрел на меня. По его виду можно было сказать, что он не может найти слов для выражения того, что он только что понял.