дух.
Результаты такого метода перепросмотра поразили меня во многих отношениях. Удивительным было то, как я, успокоив ум, следовал затем совершенно независимой от моей воли силе, которая внезапно погружала меня в чрезвычайно детальное вспоминание какого-то незначительного события из моей жизни. Но еще удивительнее, что в итоге я получил весьма упорядоченную конфигурацию событий. То, что, по моему мнению, должно было быть хаотичным, оказалось чрезвычайно эффективным.
Я спросил дона Хуана, почему он ни разу не предложил мне этот метод прежде. Он ответил, что существует два основных уровня перепросмотра; первый из них характеризуется формальностью и жесткостью, второй – подвижностью внимания.
У меня не было даже отдаленного представления о том, насколько нынешний перепросмотр будет отличаться от предыдущих опытов. Способность концентрироваться, выработанная благодаря практике сновидения, позволила мне проникнуть в свою жизнь так глубоко, как никогда ранее я и представить не мог. Мне потребовалось больше года, чтобы просмотреть и пережить еще раз все, связанное с моей предыдущей жизнью. В итоге я вынужден был согласиться с доном Хуаном: в ранее недоступных глубинах моего ума были сокрыты залежи эмоций, заряженных отрицательной энергией.
В результате второго периода вспоминания я обрел новое для меня, более спокойное отношение к жизни. И стоило только вернуться к практике сновидения, как в тот же день мне приснилось, что я вижу себя спящим. Я повернулся и смело вышел из комнаты, с трудом спустившись по пролету лестницы на улицу.
Я был воодушевлен тем, что сделал, и поспешил сообщить об этом дону Хуану. К моему величайшему разочарованию, он сказал, что этот сон не относится к моей практике сновидения. Он утверждал, что я не вышел на улицу в своем энергетическом теле, потому что, если бы это было так, ощущение спуска по лестнице было бы другим.
– О каком ощущении ты говоришь, дон Хуан? – спросил я с неподдельным любопытством.
– Ты должен найти для себя какой-нибудь надежный признак, по которому ты мог бы узнавать, действительно ли ты видишь свое тело спящим, – сказал он вместо ответа на мой вопрос. – Помни, ты должен находиться в своей настоящей комнате и видеть свое настоящее тело. Если это не так, то ты просто видишь обычный сон. В этом ты можешь убедиться, наблюдая в нем детали, которых нет в обычной жизни, или изменяя его по своему усмотрению.
Я настаивал на том, чтобы он рассказал мне больше о том надежном признаке, который он упомянул, но он перебил меня.
– Найди возможность подтвердить то, что ты реально смотришь на себя, – сказал он.
– Можешь ли ты подсказать мне, что могло бы быть таким надежным признаком? – настаивал я.
– Используй свои собственные представления. Мы подходим к концу нашего общения. Очень скоро ты останешься один.
Затем он сменил тему разговора, а я ощутил чувство собственной неполноценности. Я был не в состоянии понять, что он имел в виду, когда говорил о надежном признаке, и не знал, что мне предстояло делать.
В следующий раз, когда я во сне увидел себя спящим, вместо того, чтобы покинуть комнату и спускаться по лестнице или проснуться с криком, я долгое время оставался неотрывно привязанным к тому месту, откуда я смотрел. Без волнения и страха я наблюдал детали своего сна. Тут я заметил, что сплю, одетый в белую футболку, которая была разорвана на плече. Я попытался подойти ближе и рассмотреть прореху, но движение оказалось для меня невозможным. Фактически я представлял собой воплощенный вес.
Не зная, что делать дальше, я сразу же сильно смутился. Я попытался изменить сон, но какая-то незнакомая сила продолжала удерживать меня рассматривающим свое спящее тело.
Будучи полностью вовлеченным в свое смятение, я услышал, как эмиссар сновидения сказал, что неспособность контролировать свои движения пугает меня потому, что теперь мне придется и дальше заниматься перепросмотром. Голос эмиссара и то, что он сказал, совсем не удивили меня. Я никогда еще так живо и так ужасно не переживал свою неспособность двигаться. Однако я не сдался этому страху. Я исследовал его и понял, что это был не психологический страх, а физическое ощущение беспомощности, отчаяния и раздражения. Меня больше всего беспокоило то, что я не был способен двинуться с места. Мое раздражение возрастало по мере того, как я убеждался, что нечто внутри грубо удерживает меня. Усилия, которые я прилагал, чтобы пошевелить руками или ногами, были такими громадными и решительными, что я вдруг действительно увидел, что одна из моих ног на кровати дернулась, как при ударе.
После этого мое сознание оказалось втянутым в мое вялое спящее тело, и я проснулся так внезапно, что прошло более получаса, прежде чем я успокоился. Мое сердце билось совершенно беспорядочно. Меня трясло, и отдельные мышцы ног неконтролируемо сокращались. Я ощущал такое сильное переохлаждение тела, что мне потребовались одеяла и грелки, чтобы согреться.
Естественно, я незамедлительно отправился в Мексику, чтобы спросить у дона Хуана совета по поводу этого паралича и в связи с тем, что я в действительности был одет тогда в белую футболку с дыркой на плече, то есть я на самом деле видел себя спящим. Кроме того, я очень испугался своего странного переохлаждения.
Он не был настроен обсуждать мое состояние. Все, что мне удалось выдавить из него, было одно едкое замечание.
– Ты все драматизируешь, – сказал он категорически. – Хотя, конечно же, ты видел себя спящим. Твое затруднение в том, что ты разнервничался, ведь до этого твое энергетическое тело никогда не было цельным при полном сознании. Если когда-нибудь ты снова будешь нервничать и мерзнуть, сиди себе и не дергайся. Это восстановит температуру твоего тела в один миг и без всякой суеты.
Я чувствовал себя слегка обиженным его грубостью. Однако совет оказался эффективным. В следующий раз, когда я испугался, я расслабился и вернулся в нормальное состояние через несколько минут, делая то, что он сказал. Поступая таким образом, я обнаружил, что, если я не волнуюсь и контролирую свое раздражение, паника не охватывает меня. Контроль над собой не помог мне двигаться, но он определенно дал мне глубокое чувство спокойствия и безмятежности.
После нескольких месяцев тщетных попыток начать передвигаться я обратился к дону Хуану снова, и даже не столько за советом, сколько потому, что решил признать свое поражение. Я столкнулся с непреодолимым препятствием и знал с неоспоримой ясностью, что потерпел неудачу.
– Сновидящий должен обладать хорошим воображением, – сказал дон Хуан с ехидной усмешкой. – А твое воображение никуда не годится. Я не советовал тебе использовать свое воображение для того, чтобы перемещать свое энергетическое тело, потому что хотел выяснить, сможешь ли ты справиться с этой задачей сам. Ты не смог, и твои друзья тоже не помогли тебе.
Раньше я всегда чувствовал побуждение защищаться, когда он обвинял меня в недостатке воображения. Я считал, что обладаю хорошей фантазией, но общение с доном Хуаном как учителем заставило меня, к своему разочарованию, признать обратное. Поскольку я не собирался больше тратить энергию на бесполезное отстаивание своей точки зрения, я спросил его:
– О какой задаче ты говоришь, дон Хуан?
– Задаче о том, насколько, с одной стороны, невозможно, а с другой – как это легко – двигать свое энергетическое тело. Ты пытаешься делать это так, будто находишься в обычном мире. Мы потратили когда-то так много времени и усилий, чтобы научиться ходить, что уверились в необходимость так же постепенно обучать умению ходить и наше энергетическое тело. Но нет причин, по которым это следовало бы делать так, кроме той, что такой способ передвижения привычен для нашего ума.
Я удивлялся простоте решения. Мне сразу стало понятно, что дон Хуан прав. До этого я ошибался потому, что привязался к одному уровню понимания. Он сказал мне, что, как только я достигну третьих врат сновидения, я должен буду двигаться в пространстве, и это движение я понимал как ходьбу. Я сказал ему, что понял его точку зрения.
– Это не моя точка зрения, – сказал он резко. – Это точка зрения магов. Маги утверждают, что у третьих ворот все энергетическое тело может двигаться так, как движется энергия: быстро и непосредственно. Твое энергетическое тело знает, как ему двигаться. Оно может двигаться так, как оно перемещалось в мире неорганических существ.
– Отсюда мы переходим к следующему вопросу, – прибавил дон Хуан задумчиво. – Почему твои друзья из неорганических существ не помогли тебе?
– Почему ты называешь их моими друзьями, дон Хуан?
– Они подобны распространенному типу друзей, которые не заботятся о нас и нас не любят, но в то же время не предпринимают и ничего плохого. Они просто ждут, когда мы повернемся к ним спиной, чтобы ударить нас в спину.
Я понял его до конца и согласился на все сто процентов.
– Что заставляет меня идти к ним? Это самоубийственное пристрастие? – спросил я его скорее риторически.
– Нет у тебя никакого самоубийственного пристрастия, – сказал он. – Все, что у тебя есть, – это неспособность понять, что ты находился на самом пороге смерти. Поскольку ты не ощущал физической боли, ты не можешь убедить себя, что был в смертельной опасности.
Его слова были здравыми, за исключением того, что на самом деле я понимал, что именно с тех пор, как я столкнулся с неорганическими существами, меня преследует глубокий непонятный страх. Дон Хуан слушал молча, пока я рассказывал ему о своем состоянии. Я не мог ни отбросить, ни объяснить свое стремление посещать мир неорганических существ, невзирая на все то, что я о нем знал.
– Мне свойственна склонность к безумию, – сказал я. – Ведь то, что я делаю, – бессмысленно.
– В действительности это имеет смысл. Неорганические существа по-прежнему водят тебя, как рыбу, попавшую на крючок, – сказал он. – Они время от времени подбрасывают тебе д