Мы долго молчали. Я был испуган, не мог успокоиться и не знал, что сказать, чтобы это не выглядело жалко.
– Как ты уже знаешь, способность современных Нагвалей непосредственно ощущать энергию – это дело личного достояния, – сказал дон Хуан. – Мы управляем точкой сборки посредством самодисциплины. Для древних магов перемещение точки сборки было следствием подчинения другим – их учителям, которые осуществляли эти перемещения темными способами и представляли их своим ученикам как дар силы.
– Сделать что-то для нас может только тот, кто обладает большей, чем у нас, энергией, – продолжал он. – Например, Нагваль Хулиан мог превращать меня по своему желанию в кого угодно: от дьявола до святого. Но он был безупречным Нагвалем и позволял мне быть собой. Древние маги не были безупречными и посредством непрерывных усилий достигали контроля над другими, создавая ситуации, полные ужаса и мрака, которые передавались от учителя к ученику.
Он поднялся и внимательно осмотрелся по сторонам.
– Как видишь, этот город невелик, – продолжал он, – но для воинов моей линии он имеет неповторимое очарование. Здесь находится источник того, что мы есть, и источник того, чем мы не хотим быть.
Мое время заканчивается, и я должен передать тебе определенные идеи, рассказать тебе определенные истории, привести тебя в контакт с определенными сущностями – так же, как это делал со мной мой бенефактор.
Дон Хуан сказал, что, как мне это уже хорошо известно, все, чем он является, и все, что он знает, – наследие его учителя, Нагваля Хулиана. В свою очередь, тот унаследовал все от своего учителя, Нагваля Элиаса. Нагваль Элиас – от Нагваля Розендо; тот – от Нагваля Лухана, Нагваль Лухан – от Нагваля Сантистебана, Нагваль Сантистебан – от Нагваля Себастьяна.
Он повторил мне очень официальным тоном то, что объяснял уже не раз: что перед Нагвалем Себастьяном было еще восемь Нагвалей, но те были совсем другими. Они по-другому относились к магии, иначе понимали ее, хотя оставались при этом в русле все той же магической линии.
– Ты должен вспомнить теперь и повторить мне все, что я говорил тебе о Нагвале Себастьяне, – потребовал он.
Его просьба показалась мне странной, но я повторил все то, о чем не раз слышал от него самого или членов его отряда о Нагвале Себастьяне и мифическом маге древности, бросившем вызов смерти, известном всем им как «Арендатор».
– Ты знаешь, что бросивший вызов смерти каждое поколение делает нам дары силы, – сказал дон Хуан, – и именно особая природа этих даров силы стала тем фактором, который изменил само направление нашей линии.
Он объяснил, что Арендатор, будучи магом старой школы, обучился у своих учителей всем сложностям перемещения своей точки сборки. Поскольку тысячи лет странной жизни и осознания – это время, достаточное для совершенствования чего угодно, – теперь он знает, как достичь и удержать сотни, если не тысячи позиций точки сборки.
Его дары одновременно являются и планом для перемещения точки сборки в особые места, и руководством по удержанию ее в избранных позициях. Таким образом, они помогают магам достичь сонастройки.
Это был триумф артистичности дона Хуана. Я никогда не видел его более драматичным. Если бы я не знал его столь хорошо, я, судя по интонациям его голоса, поклялся бы, что он охвачен глубоким страхом или беспокойством. Его жесты могли бы создать впечатление, будто перед вами актер, в совершенстве изображающий нервозность и озабоченность.
Дон Хуан внимательно посмотрел на меня и, словно делая тайное признание, сообщил, что Нагваль Лухан, к примеру, получил от Арендатора в дар не менее пятидесяти позиций. Он ритмически покачивал головой, как бы молча призывая меня обратить внимание на то, что он только что сказал. Я молчал.
– Пятьдесят позиций! – воскликнул он драматически. – Даже дара в виде одной или, самое большее, двух позиций точки сборки было бы более чем достаточно.
Он в замешательстве пожал плечами.
– Мне рассказывали, что Арендатор очень любил именно Нагваля Лухана, – продолжал он. – Они были связаны столь тесной дружбой, что стали практически неразделимы. Мне говорили, что Нагваль Лухан и Арендатор часто заходили в церковь, особенно во время утренних богослужений.
– Прямо здесь, в этом городе? – потрясенно спросил я.
– Именно здесь, – ответил он. – Возможно, более ста лет назад они садились именно на это место, разве что на другую скамью.
– Нагваль Лухан и Арендатор в самом деле гуляли по этой площади? – снова спросил я, не в силах преодолеть свое изумление.
– Конечно! – воскликнул он. – Я взял тебя с собой сегодня вечером, поскольку стихотворение, которое ты мне читал, натолкнуло меня на мысль, что пришло время для твоей встречи с Арендатором.
Паника охватила меня как степной пожар. Я вдруг стал задыхаться.
– Мы обсудили странные достижения древних магов, – продолжал дон Хуан. – Но всегда тяжело воспринимать объяснения, не имея собственного знания. Я могу повторять тебе снова и снова до самого судного дня то, что является абсолютно ясным для меня, но остается недоступным для твоего понимания или хотя бы доверия, потому что у тебя нет практического знания об этом.
Он поднялся и оглядел меня с головы до ног.
– Пойдем в церковь, – сказал он. – Арендатор любит церковь и ее окрестности. Я уверен, что сейчас самое время пойти туда.
За время нашего знакомства с доном Хуаном так страшно мне было всего несколько раз. Я оцепенел. Когда я все-таки встал, все мое тело дрожало. Живот стянуло в узел. Однако я молча пошел за ним в сторону церкви; колени дрожали и ноги буквально подгибались на каждом шагу. Когда мы прошли квартал от площади и подошли к ведущим в церковь сложенным из известняка ступеням, я был близок к обмороку. Для поддержки дон Хуан был вынужден обхватить меня за плечи.
– Арендатор здесь, – сказал он так просто, как будто сообщал о старом друге.
Я посмотрел в том направлении, куда он указал, и в дальнем конце галереи увидел группу из пяти женщин и троих мужчин. На первый брошенный мною быстрый и панический взгляд в тех людях не было ничего необычного. Я даже не мог сказать, заходили они в церковь или выходили из нее. Однако я заметил, что они не составляют единой группы. Они оказались там вместе случайно.
К тому моменту, как мы с доном Хуаном подошли к маленькой двери, врезанной в массивные деревянные церковные врата, три женщины вошли в церковь. Трое мужчин и две другие женщины уходили. Я в замешательстве посмотрел на дона Хуана, ожидая указаний.
Движением подбородка он обратил мое внимание на чашу со святой водой.
– Мы должны соблюдать обычаи и перекреститься, – прошептал он.
– Где Арендатор? – тоже шепотом спросил я.
Дон Хуан погрузил кончики пальцев в воду и перекрестился. Повелительным жестом подбородка он заставил меня сделать то же самое.
– Был ли Арендатор одним из троих мужчин, которые вышли? – прошептал я ему на ухо.
– Нет, – шепнул он в ответ. – Арендатор – одна из трех женщин, которые остались. Она там, сзади.
В этот момент женщина в заднем ряду повернула ко мне голову, улыбнулась и кивнула.
Одним прыжком я оказался у двери и выбежал наружу. Дон Хуан бросился вслед за мной. Он с невероятной ловкостью догнал меня и схватил за руку.
– Куда это ты собрался? – спросил он. Все его тело сотрясалось от смеха.
Он крепко держал меня за руку, пока я жадно глотал воздух и самым настоящим образом задыхался. Приступы смеха накатывали на него, как океанские волны. Я рванулся в сторону и бросился в сторону площади. Он последовал за мной.
– Я никогда не подумал бы, что это до такой степени выведет тебя из себя, – сказал он, сотрясаясь от нового приступа смеха.
– Почему ты не говорил мне, что Арендатор – женщина?
– Тот маг – бросивший вызов смерти, – сказал он торжественно. – Для мага, столь опытного в перемещениях точки сборки, быть мужчиной или женщиной – дело выбора или удобства. Это та первая часть урока сновидения, о которой я тебе говорил, а бросивший вызов смерти и есть тот таинственный посетитель, который собирается провести тебя через него.
От смеха он закашлялся и схватился за бока. Я оцепенел. Затем меня охватил приступ ярости. Это не была злость по отношению к дону Хуану, к себе или к кому-либо еще – мою грудь переполнила какая-то холодная, подступившая к горлу ярость, готовая взорвать меня.
– Вернемся в церковь, – закричал я, не узнавая своего голоса.
– Сейчас, сейчас, – сказал он тихо. – Не спеши бросаться в огонь. Подумай. Взвесь. Определись. Успокойся, охлади свой ум. Еще никогда в жизни тебе не приходилось проходить такое испытание. Сейчас тебе нужно спокойствие.
– Я не могу сказать тебе, что делать, – продолжал он. – Как всякий Нагваль, я поверну тебя лицом к твоему вызову, предварительно рассказав тебе в достаточно косвенных терминах все, что необходимо. Это еще один прием Нагвалей: говорить обо всем, ничего не говоря, или спрашивать, не спрашивая.
Я хотел побыстрее покончить с этим, но дон Хуан сказал, что небольшая пауза придаст мне уверенности в себе. У меня подгибались колени. Дон Хуан заботливо усадил меня на бордюр и сел рядом.
– Первая часть урока сновидения о том, что быть мужчиной или женщиной не означает окончательности этого состояния, а является результатом особого расположения точки сборки, – сказал он. – Это происходит в результате волевого акта и обучения. Поскольку эта тема была близка сердцам древних магов, только они одни и могут пролить свет на этот вопрос.
Возможно, потому, что это была единственная возможность сделать что-то рациональное, я тут же стал возражать дону Хуану.
– Я не могу согласиться с этим или поверить тому, о чем ты говоришь, – сказал я, почувствовав, как жар приливает к лицу.
– Но ты видел женщину, – возразил дон Хуан. – Ты считаешь, что это только фокус?