рел, тем более зыбкими стали казаться воспоминания. Я уже не помнил ни голоса, ни внешности жены. А была ли она? Или это плод моего воображения, который тянул за собой отголоски других, кажущихся чужими, воспоминаний? Я всегда хотел забыть, все забыть…
Яркий свет, бьющий в глаза, заставляет щуриться. Где я? В операционной что ли? И что на этот раз мне хотят отрезать?
— Майор Вяземский, — голос, который назвал меня по имени, был холодным и абсолютно безэмоциональным. — Мы готовы предложить вам новую жизнь, где вы снова будете служить и защищать.
— Что? Кто вы? — я щурился, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть в этом сиянии.
— Вы будете капитаном остатка гвардии в свите принца, проигравшего войну, — голос меня проигнорировал, продолжая говорить, словно робот какой.
— Да кто вы, черт вас дери?!
— Этому миру будет дан один шанс, чтобы сместить равновесие. Если вы проиграете, то мир будет уничтожен.
— Что за мир? С кем война? И кто вы, наконец? — я продолжал с упорством, достойным лучшего применения, пытаться рассмотреть говорившего.
— Война ведется людьми с эльфами. И эльфы выигрывают. Они уже практически полностью поработили этот мир, осталось всего одно человеческое государства, которое еще не побеждено, — это был другой голос, я бы назвал его женским, потому что он был немного выше предыдущего. Но и этот голос был лишен каких-либо эмоций, словно говорил робот. — Ваша задача, уравнять шансы и дать отпор эльфам. Тотальное уничтожение не допустимо.
— Я не понимаю, что вы от меня хотите, — свет был настолько ярким, что глаза уже горели огнем. Поэтому я их просто закрыл. Понятно, похоже, я допился, и угодил в дурку. Ну что ж, к этому все и шло, не так ли, майор Вяземский?
— Мы хотим, чтобы твои знания, опыт, навыки ведения войны перешли к капитану Гастингсу. В сочетании с его знаниями, умениями и знанием противника, у человечества Атаракса появится шанс. Во всем должно быть равновесие. Ни одна раса Содружества миров не должна одерживать тотальную победу над другой расой, ставя побежденных на грань исчезновения. Это недопустимо, — равнодушно проговорил, ну, допустим, все-таки женский голос.
— Хм. А миры знают, что они состоят в Содружестве? — хмыкнул я, потому что другие формулировки наталкивали на интересные выводы.
— Это был неприемлемый вопрос. Вам понятна ваша задача?
— Почти. — Ну точно, я в дурке. Но какие же классные глюки. Интересно, что же дальше будет? — А этот капитан Гастингс, он не будет против, что я им немножко порулю?
— Он смирится. Капитан разумный человек. И вы не будете им «рулить», майор Вяземский, это будет союз двух душ, если хотите — симбиоз.
— Я-то не хочу, но, похоже, что без меня — меня женили.
— Понимаю, это была шутка, — мужской голос оценил, ну ладно, а то что не посмеялся, ну так и шутка не слишком смешная. — Приготовьтесь к переходу.
— Постойте… — но меня снова проигнорировали.
На этот раз вспышка была настолько яркой, что глаза заболели даже за закрытыми веками, и я почувствовал, что куда-то проваливаюсь. Но перед тем как окончательно провалиться я услышал возглас, в котором появились хоть какие-то эмоции, похожие на легкое раздражение:
— Нет! Куда устремилась его сущность? Почему принц упал? Он что мертв?
— Сущность майора внедрилась в тело принца Бертрана, но, это же не запланир…
— Ваше высочество, ваше высочество, очнитесь, умоляю, — я почувствовал, как на мое лицо потекла вода. Приоткрыв пересохшие губы, я попытался поймать живительные капли, с трудом отходя от посетившего меня только что видения. Так кто я? Принц Бертран Клифанг, или майор Вяземский? И, если я майор, то почему я принц, а не капитан? Я почувствовал, что еще немного, и моя голова лопнет от нагрузки. Все осложнялось тем, что я так ничего и не вспомнил, ни как принц, ни как майор. Решив пока не забивать себе голову проблему высшего разума, я приоткрыл глаза. — Ваше высочество, вы очнулись, — у Бакфорда от облегчения по морщинистой щеке покатилась слезинка. А еще я ощутил покачивание.
— Где мы? — из пересохшего горла вырвались глухие слова, и я закашлялся. — Пить.
Мне тут же к губам поднесли кубок, наполненный, судя по ощущениям, разбавленным водой вином. Сделав пару глотков, я приподнялся на локтях и огляделся. Так и есть, я лежу в телеге, которая довольно быстро едет по тракту. Значит покачивание мне не прибредилось.
— Ваше высочество, вам бы прилечь, — к телеге подъехал хмурый Гастингс. Он был облачен в полную броню, и только забрало шлема было открытым, что позволило мне его узнать.
— Докладывайте, капитан, что произошло и каковы наши потери? — я отмахнулся от его предложения поваляться. Потом, все потом.
— Мы потеряли Роули и Эдварса, — дьявол, еще минус двое. Я сжал кулаки. — Из эльфов не ушел никто. Когда битва закончилась, мы не стали ждать рассвета. Лошади паслись неподалеку, стреноженные. Поймать их, и загрузить телегу, пока вас пользовала Криспин, было легко. Теперь у нас много заводных коней, — мрачно добавил он. — Мы не похоронили ребят, которые покоятся в овраге, не хотели терять время и рисковать вашей жизнью. Думаю, что они поймут и простят, — я почувствовал, как короткие ногти вонзаются в ладонь, я ведь обещал их похоронить, я обещал. — Вот собственно и все. Мы ехали всю ночь не останавливаясь. Еще четыре мили и пересечем границу Вигараса. Я бывал в этом королевстве, недалеко от границы есть постоялый двор, там мы сможем отдохнуть.
— Хорошо, дальше что у нас по плану? — я откинулся на мешок с каким-то тряпьем, на который меня положили, чтобы было помягче.
— Мы же обговаривали это уже раз сто, — растерянно проговорил Гастингс.
— Значит, проговорим в сто первый, — я почувствовал глухое раздражение. К тому же жутко болела голова и бок, в который тот эльфийский урод воткнул свою железку.
— Мы едем в столицу Вигараса Тинекс и направляемся ко двору вашего царственного собрата короля Генриха.
— Ага, а он так и принял меня с распростертыми объятьями, ну-ну, — я горько рассмеялся. — Хотя, смотря какие у него планы на дальнейшую жизнь, ведь остроухи не остановятся на Гроумене, и пойдут дальше, а дальше у них на пути как раз Вигарас. Ну что же, попробуем обратиться к моему царственному собрату, — я закрыл глаза, и Гастингс принял это как намек на то, что аудиенция окончена, отъехав от телеге на некоторое расстояние.
Я же попытался привезти в порядок мысли, и все-таки попытаться выяснить, кто я такой. Но как только я начал размышлять по поводу того, что увидел в виденье, как почувствовал, что запястью моей правой руки становится некомфортно. Сначала появилось локальное тепло, которое начало нарастать, пока не стало обжигающим. Я рванул рукав камзола и рубашки, стараясь не стонать, но тут боль и жжение прошли, словно они мне привиделись. Я же уставился на браслет, который немного изменился. Он стал гораздо светлее, что ли. Металл, из которого состояли небольшие диски, стал напоминать светлое золото или даже платину. А еще он сиял, словно только что вышел из рук мастера.
— Что за… — я поднял глаза и натолкнулся на напряженный взгляд Криспин. — Ты знаешь, что это? — спросил я знахарку, не ожидая услышать ответ.
— Это браслет быстродействия, — я удивленно приподнял бровь. Надо же, она, оказывается, знает такие вещи. И тут она схватила мою руку с браслетом и принялась его рассматривать, бормоча про себя. — Ну где же он? Ведь он должен быть!
— О чем ты бормочешь, и отдай мне мою руку, — я вырвал свою конечность из нежных ручек Криспин и снова натолкнулся на взгляд широко распахнутых глаз. — Да что с тобой?
— На браслете нет замка, — прошептала Криспин. — Замок появляется только поле смерти того, кто надел браслет. Ну и он существует, когда его сделали. Ваше высочество, почему вы не сказали, что являетесь магом?
Глава 9
В тот момент, когда мы подъехали к границе Вигараса, я всё ещё не очухался настолько, чтобы сесть на лошадь, пришлось принимать полусидячее положение на телеге и делать страдальческое лицо, дабы все видели, что принц Бертран жутко страдает от ранения, но мужественно терпит, ради своих людей. Хотя, положив руку на сердце, не могу сказать, что для кого-то такое поведение оказалось сюрпризом. На мое самоотверженное выражение лица никто не обратил внимания, но то, что принц решил не составлять компании своему отряду, а скрыться в повозке расслабило мой поредевший отряд, который до того, как мы тронулись в путь, начал сильно пристально меня рассматривать и коситься, не скрывая своего любопытства. На все это я махнул рукой, не отрицая, что это сыграло плохую шутку мое разыгравшееся воображение. В голове я все прокручивал то видение, что накрыло меня на поляне и пытался вычленить быль от бреда. Да и то, что я оказался магом, стало потрясением не только для Криспин, но и для меня. Хорошо ещё, что наш с ней разговор никто не слышал. Я приказал знахарке пока молчать, и принялся обдумывать сложившееся положение. Никакого магичества я в себе не ощущал: у меня не было ощущения небывалой силы, уверенности, что я могу движением руки смести с дороги горы, ничего похожего. Да что там, я не чувствовал в себе вообще никаких изменений, ну разве что пострадавшие ребра действительно болели так, что охота было уткнуться в подушку и слегка повыть.
Граница располагалась в узком раструбе между двумя горными грядами, которые отделяли Вигарас от Гроумена. Местоположение небольшой крепости было идеально, фактически пограничный пункт запирал едва ли не единственный проход в горной гряде между двумя государствами.
Возле пограничного пункта стояла вереница карет, телег, а то и просто пеших людей, нагруженных тем, что успели и сумели вынести до того момента, как в их дом пришли захватчики. Я даже несколько крестьянских семей увидел, которые корову сумели притащить, а в телеге в клетках квохтали куры.