— Ох и мощен, же ты, бродяга, — Колька с такой же легкой завистью, с какой я оглядывал его прикид, смотрел на мою, затянутую в форму фигуру.
— Саша, ты не хочешь познакомить меня со своим другом? — этот сексуальный голос с легкой хрипцой когда-то сводил меня с ума до степени полной невменяемости, и даже сейчас, спустя столько лет, вызывал легкий трепет.
— Конечно, знакомься, Николай Рыбников, мой бывший однокашник, — я кивнул на Кольку и повернулся к невысокой стройной девушке, которая с легкой полуулыбкой смотрела на моего старого приятеля. — Кира, моя жена.
— Очень приятно, — Колян немного кривляясь припал к маленькой ручке Киры. — Как странно видеть этого охламона женатым, да еще и майором. Вот что, а не пойти ли нам в ресторан? Отметим такую неожиданную встречу.
— Боюсь, что не…
— Брось, Санек, я угощаю, — и он настойчиво потащил меня к машине. Я повернул голову к Кире и увидел, как она решительно открывает дверь и уже садится на сиденье, оббитое светлой кожей…
Сквозь пелену идущего не прекращаясь дождя, я смотрел на нереально дорогую машину, в сверкающем нутре которой сидела Кира. Она выглядела просто потрясающе: стильная стрижка, дорогая одежда, драгоценности — элегантность во всем, ни грамма пошлой броской вульгарности. Ей шло быть вот такой. С высоты своего инвалидного кресла, я смотрел на нее, стискивая в руках обручи колес и не обращая внимания на то, что начинаю дрожать под холодными струями, льющимися с неба.
— Ты сменила фамилию? — голос звучал глухо, я никак не мог понять, почему со мной все это происходит. Еще месяц назад я был успешным, молодым, в меру обеспеченным военным с прекрасными перспективами, уже готовил погоны к очередной звездочке и жизни на гражданке. Я хотел начать работать в штабе, казалось, что у меня есть будущее. Все кончилось в один миг: я — инвалид, без средств к существованию с мизерной пенсией, а жена ушла к другому — более успешному, более перспективному. Оказалось, они давно встречаются за моей спиной. Я не просто брошенный муж, я муж-рогоносец. Это было бы смешно, если бы не хотелось так напиться.
— Саша, — Кира наклонила голову набок. Когда-то этот жест сводил меня с ума, теперь мне безумно досадно, что не позаботился прикоробчить пистолет — это было бы лучшим завершением моей покатившейся под откос жизни — пуля в башке этой суки. Пока я предавался кровавым мечтам, чувствуя, как на лице играют желваки, Кира продолжила. — Мне конечно больше нравилось быть Вяземской, но Ник такой собственник, он и слышать не хотел, чтобы я оставила твою. Мне так жаль, что я сообщила тебе эти новости, когда произошла такая трагедия с твоей ногой, но мы завтра уезжаем, а тебя выписали. Не могла же я еще тянуть.
— Нет, не могла, — я кивнул. Буквально несколько часов назад я подписал бумаги о разводе, которые мне припер лощеный адвокат. Ни эта дрянь, ни тот, кого я когда-то называл другом встретиться со мной лично не захотели. А ведь я так надеялся, что вернувшись домой найду поддержку, и мы вместе придумаем, как нам жить дальше. В конце концов, думалось мне, в штабе можно и с одной ногой работать, а протезы сейчас великолепные делать научились. Не вышло. Вместо поддержки я получил пощечину от своей уже теперь бывшей жены, которая вышла замуж, как только принтер выплюнул свидетельство о разводе.
— Твой экземпляр, — она протянула мне бумагу, не выходя из машины. Тоже правильно, не из-за нищего же инвалида так напрягаться. Не царское это дело. — Саша, ты же злишься на нас с Ником? Это была искра, вспышка…
— Да пошла ты, ты даже не блядь, ты гораздо хуже, — я резко развернул коляску и покатил ее к пандусу, ведущему в подъезд. Где-то там в квартире стоит все еще не разобранная сумка, в ней водка, именно то, что мне сейчас очень нужно.
— Саша, постой, послушай… — только не оборачиваться, чтобы не совершить какую-нибудь глупость и спустить то, что мне осталось в унитаз, только не оборачиваться…
Резко распахнув глаза я уставился на потолок. В комнате было темно, свет луны, льющийся из окна, рисовал на потолке причудливые тени. Приснившийся сон никак не хотел отпускать, и я словно воочию видел холодную красоту этой женщины, которая вот так походя бросила мужа, просто потому что ей захотелось. Невольно рядом с образом Киры я представил образ Эмили. Они абсолютно разные, совсем не похожи. Пожалуй, я не стану даже пробовать ухаживать за баронессой, чтобы не запятнать изменой образ, который так сильно контрастировал с той другой. Занавеска слегка колыхалась от легкого ветерка, пытающегося пробраться в комнату через приоткрытую створу. По коже пробежали мурашки, когда этот ветерок коснулся обнаженной груди. Тени на потолке затрепетали, потревоженные этим легким потоком воздуха. Видимо я перевернулся во сне, потому что помню абсолютно точно, что уснул, лежа на животе, и не мог бы сейчас разглядывать потолок, оставаясь в прежней позе.
Было душно, и я был рад, что догадался перед сном открыть окно…
Я сел в кровати и попробовал унять бешено колотящееся сердце. Я не открывал окна! Уставившись на занавеску, несколько секунд гипнотизировал ее взглядом, пока не увидел, как через образовавшуюся щель просунулась рука, и полностью отодвинула щеколду, которая сейчас была повернута, позволяя окну приоткрыться, но не распахнуться на полную ширину. Все это было проделано в полной тишине. Я даже дышать начал через раз, чтобы не нарушить эту ночную сонную тишь и не спугнуть того, кто так настойчиво хочет пробраться в мою комнату. Но встречать гостя с голыми руками — это невежливо, а я все-таки принц крови, как никак. Стараясь действовать как можно осторожнее, я потянулся за мечом, который бросил на прикроватный столик вместе с ремнем и ножнами, когда раздевался перед принятием ванны. Неслышно потянув меч на себя, я едва не сбросил сбрую на пол, но вовремя подхватил ее и вернул на место. Створа окна перестала открываться, видимо тот, кто хотел навестить меня, прислушивался к каждому звуку, исходившему из комнаты, и мои манипуляции с мечом его насторожили. Я замер, а затем несколько раз нарочито громко поворочался на кровати и под конец всхрапнул, да так, что едва не закашлялся. Кажется, это убедило моего ночного гостя, что я крепко сплю, потому что движение створы тотчас продолжилось. Я же полностью извлек меч и лег, крепко сжимая в одной руке рукоять, а другой судорожно тиская метательный нож, который положил под подушку еще перед тем как принять ванну, и принялсянаблюдать за окном сквозь полуприкрытые веки. Створа открылась достаточно для того, чтобы внутрь комнаты смогла проскользнуть щуплая фигура, едва видимая из-за надетых на нее темных одежд.
Спрыгнув с подоконника на пол, фигура на несколько секунд замерла, а затем двинулась неслышно к кровати. Один шаг, другой… грабитель, если это конечно был грабитель, приблизился настолько, что я смог бы его достать. Понимая, что если он сделает еще пару шагов, то точно заметит, что я не сплю и страстно сжимаю в руке оружие, я решил не тянуть кота за яйца, и резким рывком скатился с кровати, вскочил на ноги и прижал клинок к шее ночного гостя. Точнее, я попытался прижать клинок в его тощей шее. Совершив просто невероятный кульбит, грабитель бросился обратно к окну. Я, недолго думая метнулся за ним. Вору, а я уверил себя, что это был именно вор, потому что убийцу мое внезапное пробуждение не остановило бы, и он попытался бы сделать дело, за которым пришел, уже не нужно было соблюдать конспирацию, и он поскакал к выходу из комнаты со скоростью улепетывающего от лисы зайца. По дороге этот кусок дерьма умудрился опрокинуть тяжелый стул, чем сумел меня задержать, но ненадолго. Впрочем, ему хватило, чтобы вспрыгнуть на подоконник и выпрыгнуть в распахнутое окно, пока я огибал препятствие на полу. Я был на подоконнике уже через пару секунд, и едва не взвыл от пронзившей ногу боли — снова ожидая от своего тела большего, чем то, на что оно явно было способно, я умудрился потянуть ногу.
Прямо за окном раскинулось весьма удобное для лазанья дерево, и пока я, стиснув зубы, приноравливался к боли в ноге, этот козел уже практически слез с дерева. Глядя, как он уходит, я заставил сосредоточиться на погоне, отодвинув поврежденную ногу на второй план. Дерево было близко, но все же довольно далеко для моего изнеженного тела. Поклявшись самому себе, что утром же начну восстанавливать былую форму (знать бы еще, какую), я полез вниз, тщательно выбирая ветви потолще, мне еще свалиться не хватало бы для полной остроты ощущений. Очутившись на земле, я понял, что соверши дикую глупость, погнавшись за грабителем босиком, потому что ощутил, как сотни мелких камней впились в ступни, которые никогда не знали, что такое ходить по земле босиком. Я зарычал от бессильного гнева, понимая, что этот урод сейчас уйдет. Оставив в покое меч, рукоять которого я тискал в руке, я остановился, и практически не целясь, метнул метательный нож в спину убегающему и находящемуся уже довольно далеко от меня грабителю. Бросок получился не слишком удачным, но прогресс все же ощущался, потому что грабитель вскрикнул, а его правая рука повисла плетью — нож попал в плечо, выведя из строя его руку, но, к сожалению не его самого. Несмотря на боль, грабитель, как мне показалось, еще больше ускорился и вскоре скрылся в темноте ночи.
Я тяжело дыша привалился к стволу дерева, и тут начал замечать, как вокруг меня собирается толпа разбуженных постояльцев, которых быстренько оттеснили в стороны мои верные рыцари и Бакфорд, который буквально пытался прикрыть меня своей тощей грудью. Я медленно обвел взглядом собравшихся, нашел хозяина и принялся выкатывать ему претензии.
— Как же так получилось, господин хороший, что меня только что едва не ограбили, а то и попытались бы убить в вашем чудном заведении?
— Это нелепейшая случайность, — пробормотал хозяин. — Просто это дерево, будь оно неладно, растет так заманчиво близко к окну вашей комнаты, которая, к сожалению, лучшая в моем заведении. Чем я могу загладить свою вину, ваша милость?