дила мои догадки — это тот самый воришка, который забрался в мой номер.
— Ваше высочество, вы пользуетесь сегодняшним утром просто дикой популярностью, — я слегка повернул голову к подошедшей ко мне Эмили, стараясь не выпускать парня из вида. Он, наконец-то, дошел до кухни, и скрылся за дверью, я же смог сконцентрироваться на своей собеседнице.
— Доброе утро, Эмили, почему вы так решили, что ваш скромный слуга привлек к себе ненужное внимание?
— Как вам сказать, ваше высочество, — протянула баронесса. — Почему-то у меня сложилось такое странное ощущение.
Я внимательно посмотрел на девушку. А она, похоже, та еще штучка. Как только первый шок от нападения прошел, и она немного освоилась, то начала вызывать неподдельный интерес. Надо побыстрее добраться до столицы и сбыть ее на руки любящей родственницы, потому что такие проблемы мне точно не нужны.
Скрипнула дверь черного хода, и я отвлекся от баронессы, переключив внимание на давешнего вора. Если Эмили и обиделась, то вида не подала. Голос Эвы раздался в голове внезапно, и я с трудом удержался, чтобы не вздрогнуть, сильнее сжимая рукоять меча.
— Значит, это и есть тот самый воришка, которого один криворукий болван умудрился упустить.
— Надо сказать, что ты не слишком утруждалась, чтобы помочь мне в его поимке, — если бы я говорил вслух, то, наверное, захлебнулся бы своим собственным сарказмом.
— Твоей жизни не угрожала опасность, или ты думаешь, что я буду все выполнять за тебя? Может, ты думаешь, что если твой паршивый меч завладел мною, то тебе уже не нужно прикладывать никаких усилий? Что я сама догоню этого паршивца и выпотрошу его, в то время как ты будешь флиртовать с дамочками? А ты больше ничего не хочешь? — голос Эвы в голове начал звенеть, причиняя мне нешуточную боль. Вот же стерва. Я поморщился, и попытался мысленно утихомирить разошедшуюся ведьму.
— Хватит! Я ничего у тебя не прошу. Ты сама подняла эту тему.
— А что мне и повизжать нельзя? Я все-таки девушка, между прочим, — я смог только глаза закатить. Но голова болела меньше, все-таки Эва слегка приглушила децибелы. — Ну, и что ты стоишь? Догони его, схвати за жопу и подвесь за яй…
— Ты чего такая злая?
— Он посмел меня трогать своими грязными лапами, — от такого заявления я едва не упал, но быстро сделал вид, что случайно оступился.
— И когда же он успел тебя облапать?
— Это фигура речи, не придирайся к словам. Он так на меня смотрел ночью… Да мерзавец практически меня изнасиловал.
— Так, стоп, — парень вытащил из колодца очередное ведро воды и принялся переливать в то ведро, которое притащил с собой, действуя неловко и закусив губу от боли, которая, судя по его бледному виду, тревожила его все сильнее. — Ты хочешь сказать, что он забрался в комнату целенаправленно из-за тебя?
— Ну, нет, скорее всего, он про меня даже не подозревает, как, впрочем, все находящиеся в этом убогом трактире люди обоих полов, — неохотно признала очевидное Эва. — Но шел он прямиком к мечу! А в этом мече самым ценным, кроме меня, разумеется…
— Разумеется, — подтвердил я. — Кто или что может сравниться с тобой по ценности…
— Ты вечно меня перебиваешь. А я тем временем хочу сказать, что это чучело хотело утащить камни Тавидия! И да, я в этом более чем уверена, потому что больше ничего ценного в той убогой комнатенке не было, из-за чего стоило рисковать жизнью.
— На кой они ему сдались? — вот сейчас я искренне удивился.
— В умелых руках эти камушки могут творить настоящие чудеса. Не в твоих, естественно.
— Угу, естественно, — я подумал о том, что не мешало бы выучить какое-нибудь заклинание, чтобы зловредная ведьма перестала меня доставать. — В мои руки можно только член в сортире, и то, некоторые думают, что напортачу.
— Вот видишь, как ты предсказуем. — Если честно, то сейчас мне очень сильно захотелось схватить за руку малолетнего вора и насильно всучить ему камни вместе с мечом и заточенной в них душой этой дряни.
— Ваше высочество, вам плохо? — я все-таки вздрогнул и сфокусировался на взволнованном личике Эмили, которая протянула было ко мне руку, но тут же одернула ее, заметив, что я на нее смотрю.
— Нет, мне не плохо, я задумался, — черт, нужно как-то научиться разговаривать с Эвой так, чтобы окружающие не принимали меня за человека дождя. И ведь я точно знаю, что майор этому обучен.
— А, значит, это теперь так называется? — Эва хихикнула. — Ну а что, выпучиваешь глаза, делаешь лицо как у человека страдающего сумасшествием, а потом говоришь всем, что просто задумался. Гениально!
Я положил руку на камень в рукояти, чтобы не совершить никакой глупости откровенной глупости. Эва сразу же замолчала, а может быть и не замолчала, но я перестал ее слышать. Почему так происходило, я не знал, но пока что этот прием работал, и я не хотел терять подобного преимущества. В этот самый момент на двор въехала старенькая, но все еще прочная и надежная карета Эмили, и в моей голове возник план.
— Скажите, баронесса, вы не против совершить некий довольно противоречивый с точки зрения морали поступок?
— Эм, — глаза девушки сверкнули, сразу же выдав то, что она ничуть не против, даже, можно сказать, что «за», но хотела бы узнать побольше подробностей. — И насколько аморальный поступок вы подбиваете меня совершить? Если дело касается мо…
— Нет, — ей не нужно было договаривать, чтобы я понял, что единственным неприемлемым для нее поступком является измена тому ничтожеству, которое она называет мужем. Во всяком случае, пока. — Я не призываю вас совершать нечто настолько аморальное. Как вы смотрите на то, чтобы похитить человека? О, не смотрите на меня как на монстра, просто я опознал того типа, который выставил меня вчера в столь неприглядном виде, и мне хотелось бы узнать, зачем он это сделал. Клянусь, я не сделаю ему ничего смертельно плохого, по крайней мере, в вашем присутствии.
Эмили внимательно на меня смотрела, пытаясь понять, я сейчас брежу, или действительно подбиваю ее на подобную авантюру. Нет, были бы мы сейчас в Гроумене, и страна все еще принадлежала мне, то никаких затруднений не возникло бы. Но, дело в том, что я сейчас всего лишь беглец, да еще и находящийся в чужой стране. Баронесса слабоумием явно не страдала, потому что все это поняла и медленно кивнула головой.
Дальнейшее было всего лишь делом техники. Мои рыцари вскочили на лошадей. Бакфорд и служанка Эмили уселись на телегу, и на этот раз к ним присоединилась Криспин. Мы же с баронессой устроились в карете, которая медленно развернулась, на несколько мгновений перекрыв воришке проход и скрыв его от глаз тех, кто в это время находился в таверне или рядом с ней. Эмили одернула занавеску и, улыбнувшись, поманила парня пальчиком. Оставив очередное ведро возле колодца, он неуверенно, словно что-то подозревая, подошел к дверце, которую я открыл и одним движением рванул его на себя. Парень больно ушиб ноги, когда заваливался внутрь кареты, но я не обращал на его стоны внимания, а зажав рот рукой, втянул в карету целиком, уложил на пол и приставил к горлу меч.
— Только пикни, — предупредил я его и сел, слегка придавив постанывающего пленника ногой.
Все заняло несколько секунд. Никто даже не заподозрил, что карета остановилась во время разворота. Ворота распахнулись, и наш отряд выехал за пределы этого не слишком дружелюбного места. И лишь после этого я убрал меч от тощей мальчишеской шеи.
— Поднимайся и садись, — прошипел я ему. — Да не на сиденья, на полу посидишь не развалишься. — Мальчишка сел на полу и обхватил колени руками, подтягивая их к груди, вздрагивая при малейшем толчке нашего средства передвижения, которое отзывалось болью в раненной руке. — Ну вот и отлично, а теперь поговорим.
Глава 12
Мальчишка, сидящий на полу кареты, в очередной раз скривился от боли, когда карету тряхнуло на очередном ухабе, и негромко застонал. Я невольно поморщился. В таком состоянии разговорить его будет сложно: ему и так больно, а более сильная боль отправит его в нокаут, и тогда я вообще ничего не узнаю.
— Как тебя звать, чучело, — я откинулся на подушку сиденья, брезгливо разглядывая парнишку.
— Конор, — тихо прошептал он, стискивая зубы так сильно, чтобы заглушить очередной стон, что я даже услышал их скрип.
— Конор, а дальше? — задавая эти вопросы, я быстро прокручивал в голове варианты того, что с ним делать дальше.
— Нету дальше, — еще тише прошептал воришка. — Я не знаю своего отца, ваша милость.
— Ты не знаешь, кто твой папаша, поэтому просто Конор. Гениально, — пробормотал я, пытаясь врубиться в логику местного имяобразования. Карету снова тряхнуло и мальчишку просто перекосило от боли. — Вот что, Конор, снимай рубашку.
— Зачем? — мальчишка испуганно посмотрел на меня и попытался вжаться спиной в сиденье, на котором сидела примолкшая Эмили, но этим неловким движением потревожил рану так, что на его холщевой рубахе проступило кровавое пятно.
— Не бойся, бить не буду, — я снова поморщился. — Рану твою осмотрю, а то ты так быстро загнешься, и мне некого будет допрашивать.
— За-зачем меня допрашивать? — мальчишка так перепугался, что стал заикаться.
— Как это «зачем»? Ты пытался меня ограбить, залез в окно, хотел стащить камни Тавилия, заставил погнаться за собой, выставил перед дамами в неприглядном свете… Мне продолжать? — он быстро-быстро отрицательно завертел головой. — Ты поймал плечом мой метательный нож, так что я точно знаю, что ты ранен. А так как претензий у меня к тебе много, то мне не хотелось бы, чтобы ты быстро кончился, скончавшись от начавшегося заражения крови. Так что будь паинькой и сними с себя эту проклятую рубаху, пока я сам этого не сделал! — рявкнул я, наклоняясь к парню.
На этот раз мальчишка подчинился и неловко стянул рубаху через голову, постанывая, когда приходилось действовать раненной рукой.