— Будет исполнено, ваше высочество, — сержант поклонился и вышел из кабинета, не забыв прикрыть за собой массивную дверь.
Я же, быстро съев горячий суп, приступил к изучению следующих папок, при этом жуя холодное мясо и пышный хлеб. Санар побеспокоился о салфетках, поэтому я не боялся заляпать страницы жирными пятнами. Ничего интересного мне больше не попадалось, за исключением какого-то лейтенантика из охраны внутренних покоев, по которому, чисто теоретически, вздыхает принцесса Олия. Лейтенантик совсем недавно стал бриться и выводить прыщи, поэтому становилось как минимум странным, что же принцесса в нем нашла?
Сполоснув руки в специальной чаше и насухо вытерев их салфетками, я поднялся из-за стола, чтобы размяться. Подойдя к окну, немного отодвинул штору и увидел, что во дворе царит некоторое оживление. Гастингс отдавал приказы, а Мозес с Гайдом седлают коней. Видимо, Бакфорд с кухаркой так и не вернулись. Что же могло произойти? Я почувствовал, как в груди зашевелился червячок беспокойства. Чтобы хоть как-то занять себя, а не сидеть, поглядывая на улицу, ожидая, когда вернутся рыцари, я решил проверить на этот раз то, что было собрано про Гроумен. Скорее всего часть информации можно уже убрать в архив, например, про короля.
Аккуратно уложив папки, которые только что просматривал, обратно на полки в шкафу, откуда их достал, я вытащил другую груду. Быстро перебрав тонкие досье, составленные в виде поясняющих записок на большинство значимых людей Гроумена, я отобрал те, в которых было написано про меня самого и моих рыцарей. Как представители охраны дворца, они все присутствовали на полке, правда информации по ним было мало, только самые общие данные.
Как я и предполагал, все одиннадцать рыцарей были дворянами, правда в небольших титулах. Самый титулованный оказался к моему удивлению Мозес, он был целым бароном. Остальные в Гроумене были баронетами, с микроскопическими земельными участками, а то и без них, как например капитан Гастингс.
Дверь снова открылась и в комнату скользнул Санар. Он старался двигаться настолько тихо, насколько это вообще было возможным, чтобы не побеспокоить меня. быстро собрав то, что осталось от моего ужина, он также подобрал те ненужные мен вещи, которые я побросал на пол, и так же тихо удалился. Закрыв последнюю папку, посвященную Гайду Вуду, я подошел к окну. Двор был залит светом магического фонаря, но никаких признаков вернувшихся людей не было видно. Да что, черт возьми, произошло? Бакфорд явно во что-то вляпался. И мне не терпится расспросить его с пристрастием, во что именно.
Сжав зубы, я подошел к столу, но не стал садиться, а просто схватил папку, посвященную мне любимому. Итак, Бертран Клифанг, единственный сын не слишком умного папашки. Мать умерла в родах, так что мы с Генрихом просто братья по несчастью. Принц рос как сорная трава. К власти не допускался, и почти все время проводил на охоте, на пьянках и на бабах. Как и отец был внушаем, и попадал под полноценное влияние фаворитов. Это было все. Я посмотрел на портрет, отмечая, что красив той порочной красотой, которая так нравится женщинам. Интересный вывод. Почему-то глядя в зеркало, я этого не замечал.
— Ваше высочество, к вам посетитель, — негромкий голос сержанта Виля заставил слегка вздрогнуть. Быстро захлопнув папку, я сгреб все, что лежало на столе, и быстро засунул в шкаф. Только потом повернулся к сержанту.
— Кого там демоны принесли?
— Маркиз Хоуп, ваше высочество, — я прищурился. Маркиз не был приближенным к канцлеру, скорее он входил в ближний круг Генриха. Как интересно. И зачем он здесь?
— Проси, — кивнул я, подходя к своему креслу, но не садясь в него, а оставшись стоять, скрестив руки на груди.
Санар выше и практически сразу же в кабинет вбежал высокий полный мужчина, вытирающий пот со лба на ходу кружевным платком.
— Ваше высочество, ваше высочество, ну как же так можно, — он всплеснул руками. — Не предупредив, не прислав весточку его величеству…
— Ну что вы, маркиз, — я криво усмехнулся. — О каких весточках может идти речь, если единственное, о чем я могу сейчас думать, это как бы забыть весь тот ужас, который нам пришлось пережить и в Атараксе, и по пути сюда, когда мы, как какие-то простолюдины, прячась и крадучись пробивались к границе.
— О, я даже представить не могу, что вы пережили, — он снова вытер пот. Я продолжал стоять, и он был вынужден делать тоже самое, даже, если бы я предложил ему присесть. А я не предложил и не собирался. — Я очень мирный человек и мне дурно становится от одной мысли о том, что вы пережили. Но, я могу выражать вам соболезнования бесконечно, а ведь вы правы, вам нужно прежде всего отдохнуть. Однако мой господин, его величество король Генрих, как только узнал, что вы приехали в его столицу и обосновались в посольстве, сразу же послал меня как посла доброй воли, предложить вам свое гостеприимство. А если вы откажетесь, а он в своей мудрости предусмотрел и этот вариант, то предложить вашему высочеству прибыть завтра ко двору, чтобы пообедать с венценосной семьей и обсудить дела. Возможно ему удастся вас переубедить, — он засмеялся довольно противным смехом и погрозил мне пухлым пальцем. Ну конечно, кто я сейчас такой, чтобы со мной церемониться. Но и слишком борзеть нельзя, ведь всякое может произойти. Вот маркиз и крутился, чтобы и не уронить собственное достоинство, и ненароком не оскорбить почти короля, правда, без королевства, но ведь это могли быть детали, на так ли?
— Я с удовольствием приму предложение его величества отобедать завтра с ним, его очаровательной супругой и детьми, — я благосклонно наклонил голову, выражая полный одобрямс. Маркиз тут же расплылся в улыбке и поклонился придворным поклоном, не слишком глубоким, но и не просто кивнул как равному. Вот ведь… жучара. Истинный царедворец.
— Я поспешу предать ваш ответ его величеству, а также то, что имел счастье лицезреть вас совершенно невредимым, лишь измотанным свалившимися на вас бедами.
Я махнул рукой, отпуская этого, как он сам сказал добровольного почтальона. Не удивлюсь, если он действительно сам вызвался ко мне сгонять, благо недалеко. Хотя вряд ли он пешком бежал. А карету, скорее всего оставил возле парадного входа, который отсюда не видно. Дождавшись, когда маркиз свалит, я опустился в кресло и задумался. Что-то странное творится в Вигарасе, что-то непонятное, а от этого опасное. Я ведь ожидал визитера, вот только я думал, что это будет человек канцлера. Неужели старик сдает позиции? Или я умудрился попасть в самый разгар борьбы за власть? Неужели Генриху надоело играть вторую скрипку, и он решил самостоятельно порулить страной? В такое время? Черт! Я с силой провел рукой по волосам. Что же делать?
За окном замелькали лампы, застучали копыта, а зычный рев Мозеса был слышан даже здесь, через толстое стекло. Так, они вернулись.
Я вскочил и бросился к двери, даже не подумав посмотреть перед этим в окно. Зачем, если буквально через минуту все сам увижу?
А насчет Генриха, не буду пока делать скоропалительных выводов. Завтра посмотрю, что к чему.
С этими мыслями я выбежал из дома и быстрым шагом пошел по дорожке к заднему двору. Когда я вышел на освещенный фонарями двор, то увидел, что почти все обитатели посольства столпились вокруг телеги. Недоброе предчувствие снова кольнуло в грудь. Я поспешил к предмету повышенного интереса, расталкивая людей, которые сначала меня не замечали, а когда узнавали, то почтительно давали дорогу, отводя глаза.
Я остановился у телеги и тупо смотрел на ее страшное содержимое, не понимая, как это могло произойти, и почему именно сейчас, когда мы почувствовали себя в относительной безопасности.
На соломе, которой была выстелена телега лежали два тела. Не знаю кто, Мозес или Гайд, уложили их как подобается, сложив руки на груди. И Бакфорду, моему верному Бакфорду, единственному преданному мне до фанатизма человеку, и кухарке, которая решила поехать с ним на рынок, чтобы наконец-то купить продуктов, перерезали горло.
— Кто?! — я перевел налитые кровью глаза на Мозеса и сжал кулаки.
— Не знаем, ваше высочество, — мрачно ответил он. — Мы так и нашли их на телеге. Ее откатили в какой-то проулок возле рынка. Если бы днем искали, то из-за толпы ни в жизнь не нашли бы. А сейчас Гайд рассмотрел въезд, вот мы и решили проверить. Проверили, — и он махнул рукой.
— Их похоже ограбить хотели, — подал голос баронет Гайд Вуд. Он редко открывал рот, и часто делал это по делу. Я внимательно посмотрел на него, и перевел взгляд на Мозеса. Эти двое у меня на особом счету. Если сегодня они мне помогут, то я, пожалуй, приближу их к себе. Пора набирать ближний круг, и они первые кандидаты. Но гибель единственного существа, который любил Бертрана Клифанга просто потому что тот существовал, я просто так не оставлю, чего бы мне это ни стоило. Гайд между тем продолжал. — Вот только наличных у них с собой было немного. Ведь Бакфорд прежде всего хотел договориться о поставке продуктов, и расчет будет производиться уже здесь, значит, таскать с собой золото совершенно не обязательно. — Он покачал головой. — Вот так и получилось, что вообще зря убили.
— Ну а я сделаю это совершенно не зря, — процедил я сквозь стиснутые зубы. — Какие догадки, кто это мог сделать? Сержант? — я повернулся к Санару. Тот только пожал плечами, зато голос подал бледный Конор, протиснувшийся ко мне и теперь стоящий рядом.
— Я знаю, кто это сделал, — прошептал он, не отводя взгляда от тел. После этого он обхватил себя за плечи, словно вспомнил что-то не слишком веселое.
— И знаешь, где эти ублюдки сейчас находятся? — я просто гипнотизировал его тяжелым взглядом. Мальчишка неуверенно кивнул.
— Пошли, — я схватил его за плечо и потащил в дом. — Мозес, Гайд, за мной. Остальным разойтись. Подготовить все к достойным похоронам и заняться охраной посольства.
— Но, ваше высочество… — хотел было что-то возразить Гастингс, но лишь прожег его яростным взглядом.