Но вернёмся к игривому настрою. Помните, толтеки говорят о четырёх настроениях сталкинга: безжалостности, хитрости, мягкости и твёрдости? Так это как раз и есть «то самое». Их «безжалостность» — это отнюдь не жестокость, а, скажем так, весёлое безразличие (на глубоком эмоциональном уровне) и к себе самому, и ко всему остальному. «Хитрость», или некая лукавинка — это и есть элемент игры. «Мягкость» — это податливость мысли, эмоций и ощущений, их подвижность, позволяющая им следовать естественному ритму, о котором я уже говорил. (Надеюсь, вам уже не нужно объяснять, что всё это — следствия некоего особого психического состояния, или, как мы говорим, настроя.) Наконец, «твёрдость» — с этим настроением связан второй нюанс стратегического мышления — есть особое свойство не вовлекаться в ситуацию, не привязываться к словам, мыслям, идеям, собственным или чужим. И ум, и, тем более, эмоции то и дело норовят поймать нас в свои бесчисленные капканы и западни. Твёрдость есть умение не попадаться в них, или не индульгировать, по выражению толтеков (этим термином сегодня, благодаря популярности книг Кастанеды, пользуются очень многие). Знаменитый мистик начала прошедшего века, таинственный скептик Гурджиев называл то же самое «не засыпать и продолжать помнить себя». Да-да, я нахожу, по меньшей мере, сходство (а возможно, и полную аналогию) между гурджиевской методикой «помнить себя» и настроениями сталкинга толтеков. Этот вывод я сделал не только из описаний данного метода Успенского — на мой взгляд, чересчур эмоциональных, — но и на основании замечаний некоторых зарубежных последователей Гурджиева, в частности, Беннета.
Успенский сетовал на то, что удерживать долгое время нужное состояние, или «помнить себя», было для него делом очень трудным. Правда, однажды, когда ему это всё же удалось, у него тут же открылись (хотя и на короткое время) необычные психические возможности. Выходит, уже сама по себе данная психическая позиция способна преподнести нам некоторые приятные сюрпризы. На мой взгляд, объясняется это просто: не вовлекаясь в слова и мысли эмоционально, не отождествляясь ни с чем (так выражаются последователи восточных систем), или не индульгируя, мы сохраняем психическую энергию, которая в противном случае расходуется в акте самого индульгирования. Когда избыток энергии достигает определённого порога, начинаются чудеса.
Итак, по собственному признанию. Успенскому, чаще всего, не удавалось длительное время «помнить себя» в процессе обычной жизни, то есть одновременно со всем прочим удерживать в фокусе внимания и собственное сознание. Не получив от Гурджиева каких-то точных указаний на сей счёт, он вынужден был «наощупь» отыскивать именно то состояние сознания, тот психический настрой, пребывая в котором только и возможно «помнить себя». У толтеков на этот случай есть четыре настроения сталкинга, а также ряд правил (почему-то объединённый в одно длиннющее) и постулатов.
Для постоянной фиксации внимания на собственном сознании при выполнении всех прочих дел (что требует раздвоенного внимания) последователь чань получает от наставника хуатоу (что мы видели в предыдущей главе). В то же время, смысл чаньских гун-аней — именно в спонтанной текучести сознания.
К слову, вам бы, наверно, хотелось, чтобы я как-то формализовал то, чем мы с вами занимаемся, хотя, наверняка, вы понимаете это и сами. Тем не менее, пожалуйста — худа от этого не будет.
В основе моей системы работы с восприятием — психические позиции, или состояния сознания, как правило, изменённые, которые, в целом, аналогичны настроениям сталкинга, самоцветам осознания — в общем, каким-то фиксированным состояниям сознания (или положениям «точки сборки») толтеков. Только достигаются они, как правило, психологическими методами, в частности, при помощи технологии, которую я назвал стратегическим мифотворчеством. Ну, а паралогия с её принципами и правилами восприятия играет роль, с одной стороны, правовой поддержки базовых настроев, которые мы используем, а с другой, подходящего психологического фона для них. Обратите внимание, в отличие от приверженцев чань, пытающихся полностью ниспровергнуть логику, я выбрал компромиссный вариант — паралогию. На мой взгляд, этого достаточно.
Теперь вернёмся к естественной текучести мышления (на языке толтеков, это настроение — «мягкость»). Именно динамика и правильный ритм лежат в основе продуктивного творческого мышления вообще. Как ни странно, большинство человеков мыслящих как раз думать-то и не умеет. У толтеков на сей счёт имеется собственное объяснение, связанное с так называемыми самоцветами осознания, но я не стану перегружать вас такими премудростями. Перейду прямо к делу. В интенсивном мышлении обычного человека, как правило, имеется два серьёзных порока, которые взаимосвязаны. Начну по порядку.
Очень часто, пытаясь сосредоточится, чтобы решить какую-то проблему, составить фразу, схему, что-то придумать и т.п., человек напрягается и всеми силами тормозит естественный динамичный мыслительный процесс. В итоге мыслитель жутко устаёт, тупеет и оказывается в тяжёлом ступороподобном состоянии, выйти из которого чрезвычайно трудно. Или же — и это второй из пороков, который может отлично сочетаться с первым — зацепившись вначале за какую-то фразу, мысль, образ и т.п., человек по цепочке начинает раз за разом возвращаться к ней же. В таких случаях говорят, что человек на чём-то «зациклился». Действительно, в нашей психике существует циклический механизм работы ума. Только к творческому мышлению он отношения не имеет.
Как же следует мыслить? По возможности — динамично, легко и ритмично. Да-да, именно ритмично. Все процессы в этом мире — тем более, живые — протекают в определённом ритме. Существуют ритмы сердца, тока крови, ритмы мозга... И вообще, в нас — множество всяких биоритмов. Кстати, не только в нас — всё в этом мире существует в собственном ритме, даже, так называемая неживая природа, даже камни... Но подробнее об этом — возможно, в другой раз, если он состоится.
Итак, наше мышление тоже имеет определённый ритм, который ни в коем случае не следует ломать и, уж тем более, пытаться замедлить, свести к нулю, наивно полагая, что именно так и можно что-то придумать. А потому, обдумывая что-либо, во-первых, сохраните текучесть мышления — ни в коем случае не тормозите его! А во-вторых, постарайтесь почувствовать нужный ритм мышления. Что это за ритм, сказать невозможно — и характер проблемы, и наши состояния (физическое и психическое), и многие другие факторы в совокупности определяют ритм, в котором следует решать проблему в той или иной конкретной обстановке. Вы должны самостоятельно научиться находить нужные ритмы мышления. Это всё, что я могу сказать по данному поводу.
Существует, правда, один приём мышления, который лучше поддаётся описанию. О нём я расскажу подробнее. Оказывается, можно весьма продуктивно мыслить, используя состояния первостихий. Это нетрудно освоить, если вы уже в некоторой степени овладели контролем над формами восприятия, представленными первостихиями (о них — в четвёртой главе). Итак, для самого процесса мышления подходят состояния динамичных первостихий — «воды» или «огня». Для отдыха между циклами обдумывания проблемы, для каких-то перерывов в мышлении и, главное, для восприятия какой-то информации может использоваться состояние «воздух». Между тем, состояния «земля» при мышлении следует всячески избегать, поскольку именно оно и приводит к «тупиковому» ступороподобному торможению мыслительных процессов.
Метод применения динамичных первостихий при обдумывании чего-либо очень прост. Допустим, вам требуется выработать план какого-то мероприятия. Для такой работы, по-видимому, наиболее подходящим будет состояние «вода». Войдите в него любым из способов (лучше — тем, который описан в четвёртой главе). Затем начинайте обдумывать проблему, удерживая своё сознание в этом состоянии. Поэкспериментируйте со степенью динамичности «воды-сознания», попеременно разгоняя и замедляя её движение. Таким образом, подберите правильный ритм (наиболее комфортный для вас), который и старайтесь удерживать в процессе дальнейшей работы. При необходимости получить какую-то дополнительную информацию или просто передохнуть перейдите в состояние «воздух», но и в нём сохраните определённый динамизм. (Угодить в «ступор» можно и из этого состояния, если чересчур в нём «затормозиться».)
Состояние «вода» отлично подходит для какой-то длительной работы (эта книга большей частью создаётся именно в нём). Но для ситуаций, требующих быстрых решений, каких-то «мозговых атак», лучше подойдёт состояние «огонь». Используется оно аналогичным образом, только, как правило, не особенно долго. (Мне, скажем, не выдержать его и получаса, хотя я встречал людей, которые комфортно удерживались в нём часами, занимаясь, как принято говорить, творческой деятельностью.)
Вернёмся к стратегическому мифотворчеству, вернее, к одной из удивительных областей его применения. У каждого человека есть мечты — нечто такое, чего он хочет с достаточным постоянством, что зачастую рисует в своём воображении, предполагая, что, достигнув желаемого, он будет чувствовать удовлетворение, будет счастлив.
В книгах, написанных мною совместно с В.В.Шлахтером («Психодинамика колдовства» и «Искусство доминировать»), уже говорилось и о нашем предназначении (этот важнейший фактор человеческого бытия удостоился даже отдельного принципа паралогии), — и об удаче как о вполне материальной (чуть ли не персонифицированной) субстанции нашего мира, и о некоторых необычных способах её завоевания. Излагался даже слегка сумасшедший метод материализации наших желаний. Только «запустились» эти психотехники, могу предположить, далеко не у всех. В чём же дело?
В том психофизическом мире, о котором мы с вами говорим — назову его миром восприятия, или миром паралогии — действуют иные законы, нежели в мире материальном. В последнем всё просто и логично: добавьте столько-то того-то к тому-то, затем кипятите смесь пятнадцать минут и получите что-то третье. Так оно и выйдет — и у вас, и у вашего соседа, и даже у его жены — если, конечно, всё правильно будет выполнено.