– В каком смысле?
– Они сообщили Лихоносову, что это будет подстава и ты нарочно упадешь под его машину, но не учли, что мы будем снимать весь процесс аварии на пленку. И там четко видно, как он совершает наезд, а затем выходит из машины и дважды бьет ногой лежащего на асфальте пострадавшего. Представляешь, что произойдет, если мы обнародуем эти записи?
– Представляю. Как он мог там глупо подставиться?
– Хейфиц сказал ему, что все это просто уловка, не авария, а сплошное надувательство. Вот он и не сдержался.
– Что мне теперь делать?
– Пока ничего. Теперь ход за Хейфицем. Посмотрим, что именно он предложит. Ведь его оператор тоже снимал весь процесс на свою камеру. Но ты все сделал почти профессионально. Никто не заподозрит, что это был сознательный прыжок на машину. И такое количество брызнувшей крови! В общем, подождем. Может, он предложит нам мир, который будет лучше доброй ссоры, и отдаст нам добровольно своего Лихоносова.
Я впервые в жизни слышал такой длинный монолог Арвида, состоящий из десяти предложений. Обычно бывает не больше двух или трех. Поэтому, попрощавшись с ним, я улегся поудобнее и закрыл глаза. В этот момент снова зазвонил телефон. На этот раз это был сам Леонид Иосифович.
– Как вы себя чувствуете, Салимов? – спросил он.
– Спасибо, все нормально.
– Вы прекрасно прыгнули на машину. Очень натурально и естественно. Просто настоящий творческий акт. Мы сразу решили, что не будем вам мешать, а уже потом вмешаемся и представим наши доказательства. Мы засняли весь процесс на пленку. Теперь надо, чтобы вы выступили в вечерней программе новостей. Вся страна и весь мир узнают о подлом и преступном замысле Глеба Мартыновича. Думаю, он будет раздавлен и уничтожен. Я гарантирую после вашего выступления очень крупные неприятности нашему другу Палехову. Как вы считаете, мы сможем их гарантировать?
– Полагаю, что да.
– Я тоже так думаю. Когда мы будем готовы, я вам позвоню, чтобы вы заранее подготовились.
– Подождите, – прервал я его, – мы так не договаривались. Я думал, что вам нужна только информация о наезде Лихоносова, а теперь вы меняете условия игры и требуете, чтобы я еще и выступил.
– Что вы хотите? – Хейфиц был деловым человеком и сразу вникал в суть любой проблемы.
– Еще двадцать пять тысяч.
– Только после вашего выступления на телевидении. Если все пройдет благополучно, получите еще двадцать пять тысяч долларов. Это я вам гарантирую.
– Спасибо. В таком случае считайте, что я уже выступаю там, где вы захотите.
– Это мы посмотрим, – и он, не прощаясь, отключился.
Я сразу перезвонил Арвиду и рассказал ему о звонке Хейфица.
– Чего хочет эта лиса? Мы сидим и не понимаем: почему он разрешил, чтобы наезд состоялся? Ведь он должен был понимать, что после этого мы размажем его протеже по стенке и заставим Лихоносова перейти к нам.
– Его оператор снимал весь процесс аварии на пленку.
– Знаю. Точно как и наш. И там наверняка похожие кадры.
– Вы меня не поняли. Хейфиц предлагает еще двадцать пять тысяч долларов, чтобы я выступил с опровержением этой аварии и рассказал о том, как ее готовил Глеб Мартынович.
– Не нужно называть никаких имен, – строго одернул меня Арвид. – Он что, сошел с ума? Или считает, что может купить вашу жизнь за такую ничтожную сумму? Если вы решитесь выступить, то после подобного заявления за вашу жизнь никто не даст и пяти рублей, настолько очевидной будет ваша внезапная и очень скорая смерть. Вас даже не защитят больничные стены. Не говоря уже о том, что у самого Хейфица тоже будут большие неприятности.
Кажется, впервые в жизни я почувствовал, как дрожит от негодования голос Арвида. Он просчитал все варианты и явно разозлился. Наверное, идея с аварией была именно его, а позже понравилась и самому Палехову.
– Что вы мне советуете? – спросил я своего опасного собеседника.
– Ни под каким видом не выходить из реанимационной палаты и не отвечать на звонки Хейфица. Скажешь позже, что у тебя отняли мобильный телефон. Эдуарда Александровича мы предупредим, чтобы к тебе не пускали посторонних.
– Хорошо. – Я не стал напоминать ему о деньгах – Арвид может заподозрить неладное, поэтому для начала просто согласился со всем, что он сказал. Мы закончили разговор, и я удовлетворенно перевернулся на бок. В это время снова раздался звонок.
– Что с тобой случилось?! – услышал я крик Жени.
– Все нормально. – Я даже удивился, почему она кричит.
– Только что передали, что известный певец Михаил Лихоносов совершил аварию у своей дачи на Николиной Горе, – сообщила Женя.
– Может быть. Сейчас популярные актеры совершают иногда такие аварии. Они прекрасно знают, что им ничего не будет за это…
– Подожди, – прервала меня Женя, – сообщили, что Лихоносов наехал на человека. Гастарбайтера Ильгара Салимова, который является гражданином Азербайджана. Ты случайно не знаешь, кто этот Салимов?
Она еще может шутить в такой момент! Я не ответил, понимая, что любые мои слова только вызовут недоверие и гнев.
– Где ты сейчас находишься? – после паузы снова заговорила она.
– Я занят.
– Ты не ответил на мой вопрос. А в Интернете уже сообщили, что тебя увезли в реанимацию. Скажи откровенно, где ты сейчас?
Будь прокляты все эти вездесущие журналисты и этот Интернет! Теперь не отстанут.
– Меня привезли в больницу на обследование, но со мной ничего страшного не произошло, – попытался я успокоить Женю. – Просто журналистам нравится нагнетать обстановку, выдавая желаемое за действительное.
– Тогда скажи откровенно: авария была?
– По-моему, да. Но не такая, как об этом пишут в газетах.
– Ты находишься в больнице? В реанимационной палате?
– Здесь такой порядок. Прежде чем оформить пациента, тем более пострадавшего в аварии, его должны осмотреть, сделать рентгеновский снимок, просветить, снять кардиограмму, осмотреть все кости и голову.
– И третий вопрос. Это то самое дело, о котором ты не хотел мне говорить? Значит, ты заранее знал, что может произойти?
– Нет, это совсем другое дело. – На этот вопрос я все-таки соврал, но, кажется, она это почувствовала по тембру моего голоса и сразу добавила:
– Ты не умеешь лгать. Даже будучи актером, не умеешь врать.
– Или не хочу…
– Или не хочешь, – согласилась она, – но в любом случае я собираюсь приехать к тебе в больницу.
– Нет! – всполошился я, только этого мне не хватает. – Не надо приезжать. Меня уже завтра отсюда выпишут. Я абсолютно здоров, ничего даже не сломал.
– И поэтому ты не хочешь, чтобы я приехала?
– Нет, не хочу. Не нужно, чтобы тебя здесь видели. Это слишком опасно и сразу привлечет к себе внимание местных журналистов. Они и так тут дежурят с утра до ночи. В общем, будь умницей и никуда не приезжай, – сказал я напоследок.
Не успел отключить телефон, как позвонил Хейфиц:
– Мы обсудили наши проблемы и пришли к единодушному выводу, что вам следует выступить именно сегодня. Дело в том, что мой подопечный проявил сразу после аварии некоторую нервозность, вполне понятную для человека его возраста и ранга. Он несколько раз ударил вас ногой, уже зная, что у вас нет никаких видимых повреждений. Конечно, это не оправдывает его безобразный поступок, но его хотя бы можно понять. Мы не сомневаемся, что Палехов использует этот эпизод, чтобы окончательно скомпрометировать Лихоносова и не позволить ему выходить на международную арену с песнями и моим продюсированием. Поэтому нам важно его опередить. И ваше появление на экранах будет лучшим подтверждением вашего здоровья и убедит всех, что вы были нарочно подставлены под удар машины Лихоносова. Вы меня понимаете?
– Когда речь идет о деньгах – вполне. Только не двадцать пять, а все пятьдесят. И я готов выступить с любыми разоблачениями.
– Вы с ума сошли! – нервно бросил Хейфиц. – Почему пятьдесят? Может, сто или двести?
– Только пятьдесят. Иначе я отказываюсь выступать на вашей стороне. Я уже говорил вам, что вы должны понимать мои проблемы. Уже сейчас опубликованы подробности этой аварии по всему Интернету. Везде кипят страсти. Там указаны и мое полное имя, фамилия, возраст, род деятельности. За несколько часов я стал популярным человеком, от одного слова которого зависит не только дальнейшая судьба Михаила Лихоносова, но и ваше собственное будущее, и реноме вашего конкурента – Глеба Мартыновича.
– Вы правы, – сразу согласился Хейфиц. Он вообще был достаточно гибким и понимающим человеком. – Пятьдесят тысяч я заплачу. А вы расскажете всем о происшедшей аварии и особо подчеркнете, что вас нанял для подобной подставы сам Глеб Мартынович Палехов. В лучшем случае его просто исключат из всех творческих союзов. В худшем – отлучат от продюсирования. А это означает творческое забвение и смерть любого продюсера. Даже если он проживет еще много лет.
Вот какой план был у Хейфица. Он все-таки переиграл своего компаньона и готов выложить даже пятьдесят тысяч, чтобы окончательно скомпрометировать основного конкурента. Теперь я понимал позиции обоих акул шоу-бизнеса. Но даже предположить не мог, что в этот расклад вмешается Женя, и я окажусь перед реальным выбором между ее жизнью и смертью.
Глава 13
После моего первого свидания с Женей дела у Маира пошли совсем плохо. Налоговая полиция начала проверку его деятельности. В Германии тоже начали проверять, кто именно и за какие деньги продавал ему машины и как оформлялись документы на них. Одним словом, мы с Расимом сидели почти два месяца без работы. А так как работа у нас была в основном сдельная, то можете себе представить, насколько сложное положение у нас было. Мы проедали свои деньги и ничего не зарабатывали. Маир каждый день обещал послать нас за новой партией автомобилей в Германию, но каждый раз что-то мешало, и наша поездка откладывалась.
Остальные перегонщики уже перешли работать в другие организации или на других бизнесменов. Ничего не поделаешь, сказывалась жесткая конкуренция. Достаточно быстро все узнали, что у Маира крупные неприятности и в ближайшее время он не сможет работать, как прежде. Поэтому его оставили даже те, кто работал с ним больше пяти лет. Только мы с Расимом никуда не могли уйти, так как нас никуда не брали. Не забывайте, что мы не имели российского гражданства, не имели права работать в России, не платили налогов и вообще были явно не законопослушными гражданами. Конечно, нам обоим очень хотелось иметь работу, но неприятности у Маира только усиливались.