– Если решитесь, то ради правильного дела я присоединюсь, – ответил твердо тот, – у меня никаких проблем с полицией никогда не было, если не считать штрафы за превышение скорости. Я впервые в жизни вещь украл час назад, вот этот самый мотоцикл, прямо из салона. Но, думаю, это не в счет, прежние правила уже не действуют. А он всяко лучше моей старой рухляди. Да и будь у меня раньше проблемы с полицией, это тоже было бы не в счет. Теперь мы все на одной стороне. Люди против монстров.
Глава 16
Страшный выбор
Ю-тян, Серпухов
Убив своих скатов, мы с отцом вернулись к группе русских. По тому, как характерно замер, словно остекленев, Семен, я догадалась, что он впервые попал в игру. Сердце мое сжалось — я вспомнила, как всего пару часов назад мы в такой же ситуации потеряли Виктора. Это была большая боль – тяжело, наверное, терять знакомого человека, у меня такое впервые, но такого, который спасал тебе жизнь, и которого ждут в нашем доме три его собаки, еще не зная, что никогда больше его не увидят… это ужас какой-то! Полная решимости не допустить, чтобы такое же произошло и с моим новым другом, Семеном, я подошла поближе и внимательно посмотрелась вокруг в поисках любых угроз. К счастью, ничего опасного видно не было, да и тетя Семена, внимательно смотревшая на экран пульта от квадрокоптера, никаких сигналов о новой опасности не подавала.
Спустя минуту Семен открыл глаза и сказал:
— Господи, как я по вам по всем соскучился!
И мне неожиданно стало так приятно, словно соскучился он прежде всего по мне. А когда он тут же посмотрел именно на меня, а не на своих родственников или друзей, мое сердце снова сжалось. И что это со мной? Неужели можно влюбиться в парня за пару часов, даже если он хороший и спас тебе жизнь?
Там, в аэропорту, он был так заляпан кровью, что представлял из себя скорее воплощение настоящего воина посреди поля битвы. Среднестатистическую японку, выросшую в мирной стране, это может быть и отпугнуло бы, но мне, с моим увлечением боевыми искусствами, это было вполне по сердцу. Особенно меня захватили его карие глаза, сверкавшие из-под запекшейся крови — грозные, когда он смотрел на монстров, и теплые, когда переводил взгляд на меня. Я старалась отдавать себе отчет, что я девочка-подросток, а мы особенно влюбчивы, но ничего подобного я не чувствовала при виде ни Виктора, ни Дмитрия, а они тоже были грозными воинами. Может, дело в разнице возрастов? И мне тяжело ощущать что-то, кроме дружеских чувств к мужчинам в два раза старше меня?
Потом, в доме, когда Семен отмылся, он оказался вполне симпатичным парнем, и мое девичье сердечко снова засбоило. Боги! Он не только спас меня, но еще спас и вылечил мою маму! Это уже намного больше, чем обычная девушка может ожидать от только что встреченного симпатичного парня. И опять же я понимала, что я, зря что ли, читала запоем всю эту литературу по психологии, что мы, японцы, все рабы обязательств и чувствуем ко многому обязывающую признательность даже за небольшую полезную нам помощь. А тут – спас жизнь и мне, и маме, и даже вылечил ее! Ужас просто, насколько я должна чувствовать себя обязанной ему! И не путаю ли я это чувство с влюбленностью???
— Как там было? — с любопытством спросил дядя Семена, – взгляд у тебя такой, словно ты там за минуту целую жизнь прожил!
Снова тепло улыбнувшись, Семен ответил:
— Ну, не всю жизнь, но постарался взять, что возможно, по максимуму! Оказался я в ковбойском городке, и меня сразу там и убили. Снова туда попал, и снова меня убили, еще быстрее. Тогда я озверел и стал действовать жестко, выжил. Потом полгода прожил на ранчо с друзьями в просто офигительном месте, в предгорьях, а затем, когда поднабрался необходимых умений, вернулся в этот городишко и отомстил. Так что мой главный совет, дядя, когда попадешь туда — не церемонься!
– Давайте детали обсудим вечером у камина, там люди гибнут каждую минуту! — нетерпеливо сказал Борис.
– И то верно! – ответил Семен, — продолжаем двигаться к вышке, с которой планируем отстреливать монстров!
– Вот это другое дело! — сказал Борис.
До вышки мы добрались без приключений, да и идти оставалось всего с сотню метров. Как предварительно решали, стрелять будет меткий дед, но тут Семён нас всех удивил.
— Елисей, давай-ка обратно перчатки для лазанья по верхотуре, — сказал он деду, -- думаю, я и сам теперь с этим делом справлюсь.
– Чудны дела твои, Господи! – удивился Елисей, – пять минут назад признался, что в фонарь попасть не может, а теперь вдруг собрался в две живые палки стрелять с трехсот метров!
– Я тебе позже объясню, как тут все устроено! – миролюбиво сказал Семён, – а пока просто наблюдай.
Без дальнейших споров Елисей отдал перчатки, про которые Семён говорил, что они позволяют прилипать руками к поверхности, даже очень гладкой. Надев их, он закинул винтовку за спину и полез наверх. Полез, надо, сказать, очень ловко.
Поднявшись метров на пятнадцать, он остановился, лег на площадку и прицелился. Выстрел последовал неожиданно быстро. Результата я увидеть снизу не могла, мы же специально выбирали место, отделенное от триффидов небольшим лесочком, чтобы они не могли нас заметить и атаковать своей ментальной атакой.
– Попал! – громко сказал Семён, – но этой твари мало. Сейчас добавлю!
– Точно, попал! – прокомментировала тетя Семёна, – засуетился, гад, пытается отойти в сторону. Но какие они медленные!
Я подошла к тёте и совсем невежливо, даже не спросив разрешения, тоже уставилась в экран. Вслед за мной так поступили и остальные члены группы Семена, в стороне остались только мой отец с мамой. На крохотном экране удивительно четко было видно происходящее. И гора трупов перед двумя триффидами, и две твари, в очереди на убой к которым выстроились покорно люди. И мужчины, и женщины, и старики, и дети, и даже, что меня совсем убило, мать с грудным младенцем на руках. Один из триффидов, действительно, неуклюже раскачиваясь, стал отходить в сторону.
– Снова попал! – отрапортовал Семён.
Я услышала и негромкий звук выстрела, и сама увидела, как второй триффид дёрнулся и остановился, накренившись. И в этот момент безучастно стоявшие до этого в очереди люди вдруг утратили свое безразличие к происходящему. Как один, они развернулись в нашу сторону и стремительно побежали к нам. Я увидела с изумлением, что женщина с грудным младенцем отшвырнула его в сторону, все остальные, кто мог сам бежать, так и делали, даже пятилетние дети.
– Спасаются бегством? Один триффид убит и второй не может их контролировать? – недоуменно спросила тётя, почему-то меня.
– Не похоже, скорее, все выглядит так, словно их на нас натравили, – покачала головой я и крикнула Семену, – Семён, поспеши, кажется, они бегут нас убивать!
– Не могу, – ответил тот, – один выстрел раз в десять секунд!
– Успеет! – хладнокровно сказала тетя, – бежать людям с полминуты, нужно всего два метких попадания, чтобы тварь обезвредить, судя по первой.
– А эти люди не перестанут нас ненавидеть и хотеть убить? – спросила я, видя, что все остальные внимательно прислушиваются к нашему разговору. В моем случае, при встрече с триффидами, меня вывел из-под гипноза триффида укус собаки, а Виктора я вывела ударом катаны. А что будет, если триффид помрет, а человек до его смерти не будет выведен из-под его контроля? Придет он сразу в себя или какое-то время останется под внушением? Или вообще навсегда останется с ненормальной психикой?
И тут тетя утратила свою выдержку.
– Не знаю! – растерянно ответила она.
– Если что, убегайте! – крикнул сверху Семён, как оказалось, слышавший наш разговор, хотя мы и говорили вполголоса, – меня тут не заметят. Я спущусь, возьму трофеи с убитых триффидов и вернусь к машинам.
И тут же снова сверху раздался выстрел. Стреляла винтовка Семена негромко, и звук определялся как выстрел только если раньше уже слышал его.
– Все ещё бегут! – уже паническим голосом сказала тетя. И действительно, люди были уже в полутора сотнях метров от нас.
– Да убегайте же! – приказал Семён сверху, – не будете же вы убивать одурманенных людей!
Похоже, что только в этот момент все осознали, что да, людей, сознание которых захвачено монстрами, убивать совсем не хочется. Я было открыла рот, чтобы сказать, что от гипноза триффидов помогает и небольшая рана, но тут мой отец приказал:
– К машинам, бегом, быстро!
И мы побежали к машинам той же дорогой, что и пришли к вышке. Мне до жути не хотелось оставлять Семёна одного, мало ли, атакующие нас люди все же заметят его и полезут на вышку, чтобы его убить, но приказы я уже давно научилась выполнять. И прекрасно понимала, что пререкания на поле битвы ни к чему хорошему привести не смогут. Все же успела крикнуть Семену на бегу:
– Небольшая рана снимает гипноз!
Мы промчались по лесочку, пробежали вдоль длинного здания и выскочили к нашим машинам. Тут же забрались в них, чтобы быть готовыми отъехать в любой момент, если бросившиеся за нами в погоню люди окажутся настойчивыми. Прошла минута, но никто вслед за нами из лесочка не выскочил.
– Сатору, объясни мне, наконец, более определенно, что же тут такое все же происходит?
По вопросу матери я поняла, что она начинает приходить в себя. До этого мы с отцом пытались ей по дороге в Серпухов все рассказать и объяснить, но она как-то странно реагировала, и мы тогда так и не поняли, удалось ли хоть что-то ей растолковать. Теперь стало понятно, что нет. Но сейчас меня волновала больше судьба парня, который помог ее спасти. К маме я испытывала двойственные чувства. С одной стороны, она меня родила, и я должна быть ей признательна за это. С другой стороны, ее постоянно не было дома, и я знаю, что именно она бросила моего папу и меня, найдя другого мужчину. Не от хорошей жизни я начала читать все эти книги по психологии, а потому, что крыша ехала от того, что нас с папой бросили, и хотелось разобраться в своих чувствах к матери. И в том, как мне на все произошедшее реагировать.