В октябре 1980 г. Chase Manhattan Bank предоставил мне средства для строительства «Трамп Тауэр». В качестве главного подрядчика я пригласил компанию HRH Construction. Общий бюджет проекта с учетом приобретения земли, строительства, накладных расходов, рекламы и акций по продвижению на рынок квартир, офисных и торговых площадей составил чуть более 200 млн долл. Своим личным представителем, осуществляющим общий надзор за строительством, я назначил Барбару Рес. Это была первая женщина, на которую возложили ответственность за строительство небоскреба в Нью-Йорке. В то время ей было 33 года, и до этого она работала на HRH Construction. Мы встречались на строительстве отеля «Гранд Хайатт», тогда она была главным инженером. Мне всегда нравилось в Барбаре Рес то, что она никому не давала спуску. Ростом она была на целую голову меньше любого из этих здоровяков-строителей, но никогда не боялась высказать им все, что считала нужным, а кроме того, она умела делать дело и добиваться своего.
Интересно отметить, что моя мама была домохозяйкой и я всегда восхищался ею, считая это главным предназначением женщины. Но, как оказалось впоследствии, у меня в организации многие высокие посты часто занимали женщины. Это была когорта лучших. И очень часто оказывалось, что они куда эффективнее и результативнее, чем мужчины. Например, Луиза Саншайн, в течение десяти лет занимавшая пост одного из вице-президентов моей компании, была самым безжалостным и последовательным борцом из всех, кого я знаю. Бланш Спрэг, исполнительный вице-президент, руководящая продажами и осуществляющая общий надзор за внутренней отделкой моих зданий, – одна из лучших менеджеров и мастеров продаж. Мой личный помощник Норма Фёрдерер – очаровательная, прелестная, изящная, но она сделана из чистейшей стали, в чем очень быстро убеждались те, кто когда-либо пытался помыкать или манипулировать ею. Или взять мою жену Ивану. Это великий менеджер, прекрасно ладящий со всеми своими сотрудниками, но при этом очень требовательный и жесткий начальник. Все служащие уважают ее, потому что знают, что, заставляя вкалывать других, она сама вкалывает ничуть не меньше.
Мы приступили к демонтажу здания «Бонвит» 15 марта 1980 г., и почти тотчас я столкнулся с очередной проблемой. На этот раз она касалась неких архитектурных шедевров, а именно барельефов в стиле арт-нуво, украшавших парадный вход. Интересно отметить, что в течение всего 1979 г., уже после того, как я объявил о планах сноса этого здания, ни одна душа из Комиссии городского планирования, или из многочисленных организаций по охране памятников, или из радетелей искусства из местной общины не проявила интереса к судьбе этих барельефов. Лишь в середине декабря 1979 г., незадолго перед началом строительства, мне позвонил некто из музея изобразительных искусств «Метрополитен» и спросил, не собираюсь ли я передать эти барельефы, а также чудесную железную решетку, на которой они крепятся, в дар музею. Я ответил, что, если будет хоть какая-то возможность сохранить их, я с удовольствием отдам их музею.
Но, когда мы подготовили здание к сносу, строители сказали мне, что эти барельефы оказались намного тяжелее, чем они думали, и поэтому, чтобы снять их, потребуется возведение дополнительных лесов и помостов. Это на несколько недель затормозило бы работы по демонтажу. А надо вам напомнить, что плата за пользование банковским займом на строительство была огромна, не говоря уже о прочих моих текущих расходах, так что отсрочка строительства на несколько недель могла обернуться невероятно высокими дополнительными расходами. Я не мог позволить себе выбросить на ветер сотни тысяч долларов в попытке сохранить барельефы сомнительной художественной ценности и очень сомневался, что они стоят таких затрат, да и вообще чего-нибудь. Я дал команду сбить их и продолжить работы.
Но по молодости я не учел, как это может разъярить общественность. На следующий же день New York Times поместила на первой странице фотографию, где строители безжалостно ломают ценные памятники. Кроме того я узнал, что превратился в символ всех грехов и пороков современного строительства. Безжалостная New York Times, описывая в передовице гибель шедевров, указывала на яркое свидетельство того, как «денежные расчеты перевешивают соображения общественного блага», и далее ядовито замечала, что «постройка большого дома еще не делает строителя большим человеком, равно как и крупная сделка не может превратить его в ценителя вечного искусства».
Да, это паблисити было совсем не того сорта, о котором можно мечтать. Сейчас, вспоминая об этом, я сожалею, что уничтожил эти барельефные скульптуры, хотя до конца не убежден, что они действительно представляли какую-нибудь ценность. Я все еще уверен, что многие из этих хулителей были просто лицемерами, не упустившими возможность погреть руки на скандале. Но сейчас я понимаю, что никогда не следует пренебрегать символическим значением, которое могут иметь некоторые вещи и действия. По правде говоря, тогда я был еще слишком молод и чересчур спешил со строительством, чтобы спокойно взвесить все последствия своего опрометчивого решения. Я не оправдываюсь, а только хочу подчеркнуть: в отличие от того, что думают обо мне многие люди, я не стремлюсь быть плохим парнем, если меня к этому не слишком вынуждают обстоятельства.
Самое смешное, что этот скандал мог здорово поспособствовать продаже квартир в «Трамп Тауэр». Все статьи, описывающие инцидент с барельефами «Бонвит», неизменно начинались словами: «Для того чтобы расчистить место для строительства одного из самых шикарных в мире жилых зданий…» Даже несмотря на общее негативное отношение к строящемуся «Трамп Тауэр», это привлекало внимание общественности. Что, естественно, способствовало росту спроса на апартаменты. Я не хочу сказать, что это очень хорошо, более того, это лишний раз свидетельствует о порочности той культуры, в которой мы живем. Но я прежде всего – бизнесмен, и я извлек урок из всей этой истории: предпочтительнее благожелательное паблисити, но с точки зрения общего результата негативная известность все же лучше, чем вообще никакой. Короче говоря, конфликты и осуждение тоже являются стимулом продаж.
И точно так же этому способствуют роскошь и блеск. Еще до того, как на строительной площадке начались работы, я понял, что торговый пассаж должен стать самой впечатляющей, самой прекрасной частью «Трамп Тауэр». Сначала мы хотели, чтобы он был просто привлекательным для розничных компаний, но, просмотрев окончательные эскизы, я вдруг понял, что атриум можно превратить в нечто поистине эффектное и захватывающее. И я решил не постоять за ценой, чтобы полностью реализовать его потенциал.
Вероятно, самой удачной нашей идеей был выбор облицовочного материала – мрамора. Сначала мы хотели использовать тот же коричневый «парадизо», которым так удачно облицевали вестибюль отеля «Гранд Хайатт». Но потом я справедливо решил, что если он хорош для вестибюля, то необязательно будет так же уместен для торгового пассажа с его высокими, в шесть этажей, стенами. Мы с Иваной и Дером перебрали сотни образцов. Наконец нам попалось нечто под красивым названием «Брешиа Перниче», редко встречающийся вид мрамора, цвет которого просто поразил нас. Это было восхитительное сочетание оттенков персикового, розового и нежно-кораллового цветов. Просто дух захватывало! Но и стоила эта красота соответственно, тем более что это был редко встречающийся вид мрамора. Когда же мы приехали на мраморный карьер, выяснилось, что на камне есть пятна белых вкраплений и белые прожилки. Я был просто убит – они начисто лишали мрамор красоты. Нам пришлось взять черный скотч и помечать им те участки карьера, где камень был без изъянов. Остальное, примерно 60 % общей площади мраморного карьера, пришлось забраковать. Когда мы закончили, оказалось, что мы добрались до самой вершины мраморной горы и использовали почти все запасы карьера.
Затем необходимо было пригласить самых лучших специалистов по резке и облицовке. Известно, что, если работу делают не самые опытные мастера, можно получить зазубренные края, плохое совмещение и асимметрию, а это испортит эффект.
А эффект этот усиливался за счет огромных отделанных мрамором поверхностей: полов и стен всех шести уровней атриума. Это выглядело грандиозно и потрясающе красиво. Позже все посещавшие наш атриум в один голос утверждали, что он, особенно за счет такого удивительного цвета мрамора, создает теплую, приветливую, но в то же время возбуждающую и волнующую атмосферу. То есть именно ту, что так желательна в любом магазине, чтобы покупатель чувствовал себя комфортно.
Мрамор, естественно, был не единственной привлекательной особенностью атриума. Все его пространство было впечатляющим и необычным. Вместо дешевого и практичного алюминиевого сплава мы использовали для перил полированную бронзу, что было гораздо дороже, но придавало помещению элегантный вид и прекрасно сочеталось с цветом мраморной облицовки. Мы также использовали много зеркального стекла, в частности, покрыли им бортики эскалаторов. Это было очень удачное решение, потому что за счет зеркал все помещение выглядело еще просторнее. Эффект усиливался и тем, что внутри самого атриума было всего две несущие колонны, и поэтому, где бы вы ни стояли, отовсюду открывался чудесный вид и создавалось впечатление огромного сверкающего свободного пространства.
Третьим элементом, против которого я сначала возражал, был огромный вход в атриум со стороны Пятой авеню. По градостроительным нормам его ширина должна быть не меньше 15 футов. Меня это вполне устраивало, поскольку я не хотел терять ценную с коммерческой точки зрения торговую площадь. Но городские власти буквально заставили меня сделать его вдвое шире – в целых 30 футов, на что я согласился очень неохотно. Я пожертвовал ценной торговой площадью, но получил взамен эффектный подъезд. И он стоил того. Отдаю должное Комиссии по городскому планированию.
Последним ключевым элементом атриума был водопад, низвергающийся уступами по восточной стене и декорированный зелеными растениями. Его высота – около 80 футов, и строительство этого чуда обошлось почти в 2 млн долл. Поначалу многие советовали мне развесить по стенам атриума картины, но я всегда считал, что это старомодно, тривиально и не очень-то впечатляюще. Каскад сам по себе представлял произведение искусства, а кроме того, он привлекал куда больше внимания посетителей, нежели самые прекрасные живописные полотна. Вообще, я уверен, что если некоторые торговые центры процветают за счет своей комфортности, безопасности и однородности, то мой торговый пассаж делает то же самое, но по причинам противоположного свойства. Он привлекает своей невероятной красотой и роскошью: там можно бродить, как по стране чудес, и, даже ничего не покупая, вы ощутите себя там чуть ли не Крезом.