Поводом для его звонка было приглашение на званый вечер, который Бен давал для членов правления Hilton в своем особняке в Атлантик-Сити как раз накануне ежегодного общего собрания, назначенного на этой неделе в Нью-Йорке. Он еще намекнул, что это удобный случай потолковать с Бэрроном о нынешних событиях.
Выяснилось, что в совете директоров возник настоящий раскол по вопросу о том, как уладить ситуацию в Атлантик-Сити. Комиссия по контролю казино только что приняла решение вновь провести слушания по заявке Hilton на получение лицензии. Несмотря на это, некоторые члены правления, и среди них Бен, полагали, что единственным разумным выходом была бы немедленная продажа казино, если, конечно, найдется хороший покупатель. Их главный аргумент состоял в том, что, если комиссия не пересмотрит своего первоначального решения и не предоставит Hilton лицензии, последствия для компании будут поистине катастрофическими. К тому моменту, спустя пару месяцев после назначенной даты открытия заведения, компании придется нести расходы по оплате нескольких тысяч сотрудников. Более того, в случае необходимости срочной продажи казино может уйти за бесценок.
В общем, я пошел на этот званый вечер, и Бен представил меня Бэррону, с которым до того мы общались лишь по телефону. И вскоре мы с Бэрроном, углубившись в беседу, долгое время вдвоем прогуливались по саду. Разговор был самым общим, по большей части Бэррон изливал свои жалобы по поводу событий в Атлантик-Сити, а я с молчаливым сочувствием выслушивал их. Вообще-то Бэррон по природе человек довольно сдержанный и замкнутый, не из тех, кто подвержен импульсивным действиям, поэтому я старался быть деликатным. Наверное, по этой причине Бэррон, буквально загнанный в угол обстоятельствами, чувствовал себя со мной комфортно и безопасно – так мне после сказал Бен. Действительно, иногда необходимо проявлять агрессивность и настойчивость, но бывают времена, когда вашей лучшей стратегией становятся пассивность и ненавязчивость.
Вскоре глава компании Golden Nugget Стив Уинн развернул полномасштабную атаку на Hilton, пытаясь захватить контроль над компанией. Лучшего я не мог и пожелать. Если бы это был не Уинн, думаю, Бэррон Хилтон никогда всерьез бы не задумался о продаже мне или комунибудь другому своего казино в Атлантик-Сити.
Четырнадцатого апреля Уинн обратился к Бэррону с письменным предложением выкупить крупный пакет акций компании (27 %) по цене 72 долл. за штуку. В тот момент их цена составляла примерно 67 долл. В своем письме Уинн также сообщал, что в случае согласия Бэррона он готов заплатить по 72 долл. за акцию всем акционерам компании.
Самое смешное, что Уинн вообще никогда не смог бы даже попытаться поглотить Hilton, если бы не чудачество Конрада Хилтона, умершего в 1979 г. Своими посмертными распоряжениями он практически удавил Бэррона. Трудно найти выражение, которое бы в большей степени отражало то, что Конрад Хилтон сотворил со своим сыном. Все предполагали, что Конрад оставит свои акции, а это был почти контрольный пакет компании Hilton, Бэррону или, в крайнем случае, разделит их между всеми членами семьи.
Вместо этого Конрад использовал свою последнюю волю для того, чтобы в буквальном смысле обездолить своих детей и внуков. Он был глубоко убежден, что унаследованное богатство пагубно отражается на нравственных характеристиках и мотивации личности. В принципе я склонен разделять его точку зрения и тоже думаю, что так случается довольно часто.
По моему мнению, самое разумное – передать деньги в доверительное управление в пользу своих детей, чтобы они не могли унаследовать миллионы просто в силу того факта, что им исполнился 21 год. Но Конрад Хилтон в своих заботах о моральном облике родственников дошел до абсурда. Хотя к моменту смерти принадлежавший ему пакет акций оценивался примерно в 500 млн долл., он завещал Бэррону лишь символическое число акций и по пустячной сумме в 10 тыс. долл. каждому из своих внуков. Практически все свое богатство, а именно 27 % акций корпорации Hilton, Конрад отписал фонду своего имени – Conrad N. Hilton Foundation с распоряжением использовать практически весь доход от них на благотворительную деятельность, осуществляемую католическими монахинями в Калифорнии.
В результате Бэррон превратился в одного из наемных корпоративных управляющих компании Hilton, лишенных той власти, которой располагает основной держатель акций. Даже пользуясь в силу своего положения привилегией на выгодных условиях приобретать акции компании в течение десяти лет, Бэррон к 1985 г. имел лишь незначительную часть акционерного капитала компании, основанной его отцом.
Что же предпринял Бэррон в этой ситуации? Он затеял судебный процесс с целью вернуть себе акции фонда. Его шансы на положительный исход этой тяжбы, которая растянулась на долгие годы, были весьма неопределенными. В том числе и потому, что ему достался противник того сорта, с которым лучше не связываться, – католическая церковь.
В завещании Конрада было указано, что, если фонд по каким-либо причинам не сможет принять завещанные ему акции, Бэррон получает право выкупить их по рыночной цене 1979 г. А дело в том, что федеральный закон запрещает благотворительным организациям владеть более чем 20 % открытой акционерной компании. Таким образом, Бэррон по закону имел право претендовать на покупку 7 % унаследованных фондом акций Hilton, что и составляло разницу между завещанными 27 и разрешенными 20 процентами.
Однако Бэррон попытался стребовать с фонда гораздо больше. Он утверждал, что имеет право выкупить весь пакет акций, доставшихся фонду. Более того, он претендовал на то, что вправе выкупить весь пакет по рыночной цене 1979 г., т. е. по 24 5/8 – в то время как их реальная рыночная цена возросла до 72 долл. Иными словами, он хотел за 170 млн долл. получить акции стоимостью в 500 млн долл.
Вот что можно назвать грандиозной сделкой. Еще это можно назвать попыткой переписать завещание собственного отца. У меня имелись сильные подозрения, что Бэррон прекрасно понимал всю сомнительность своих шансов. Более того, он отдавал себе отчет и в том, что, если не сможет заполучить контроль над компанией, ему будет гораздо труднее противостоять атакам Уинна, равно как и любой другой попытке враждебного поглощения компании. Наконец, до тех пор, пока Hilton владела своим казино в Атлантик-Сити, не имея лицензии на право ведения игорного бизнеса, сохранялась серьезная опасность возбуждения акционерами судебных исков против компании.
Мне ясно, что бы сделал я, окажись на месте Бэррона Хилтона. Я бы боролся против Уинна и я бы боролся за лицензию на повторных слушаниях в Комиссии по контролю казино. Я не утверждаю, что обязательно выиграл бы, но в случае поражения непременно наделал бы много шуму. Я бы к чертовой матери заколотил этот отель-казино, будь оно проклято. Такой уж у меня характер. Я всегда буду бороться, если почувствую, что меня хотят прижать, даже если это очень трудно, очень рискованно и стоит очень больших денег.
Но мое положение более выгодное. Я не управляю акционерной компанией, и мне нет дела до Уолл-стрит и акционеров, надо мной не висит дамоклов меч очередного квартального отчета о доходах компании. Единственный человек, который должен быть доволен мной, это я сам. Бэррон же, как мне кажется, решил, что не готов вести войну на два фронта – за лицензию и за контроль над компанией. И последняя из этих двух целей была, несомненно, гораздо важнее для него.
А Стив Уинн очень посодействовал мне, причем в двух аспектах. Предприняв попытку поглощения Hilton, он заставил Бэррона бросить все силы на защиту компании, что отвлекало его от повторной борьбы за лицензию. В то же время, чем более агрессивную позицию занимал Уинн, тем больше я по контрасту с ним представлялся Бэррону «благородным рыцарем».
В принципе я не очень гожусь для такой роли, но в данном случае Уинн практически навязал ее мне. Вообще, Уинн вызывал довольно противоречивые чувства. Будучи сыном заядлого игрока, он буквально вырос в зале для азартных игр. Позже, сведя знакомство с нужными людьми в Лас-Вегасе, Уинн сумел прикупить немножко акций казино «Голден Наггет» и в конце концов добился контроля над всей компанией. Лас-Вегас и Атлантик-Сити с их азартными играми были всем, что составляло его мир. И в этом мире Уинн умело играл свою роль. Он был очень лощеным господином: вкрадчивая речь, безукоризненный маникюр, непременно шикарный костюм стоимостью никак не меньше двух тысяч и шелковая сорочка за 200 баксов. Вся проблема Уинна заключалась в том, что он лез из кожи вон, чтобы выглядеть идеально, и, думаю, это отвращало от него многих людей, причем Бэррон был одним из них.
Трудно представить себе двух более непохожих людей, чем Уинн и Хилтон. Бэррон с рождения принадлежал к тому, что я называю «Клубом удачливых сперматозоидов». Он был рожден в богатстве и воспитывался аристократом, он всегда был одним из тех парней, которым ничего не надо доказывать другим. Можно сказать, что если Уинн изо всех сил старался произвести впечатление, то Бэррон никогда палец о палец не ударил ради этого.
Убежден, что Уинн, затевая поглощение Hilton, был уверен в беспроигрышности своей позиции, хотя, думаю, сам он вряд ли согласился бы признать это. Скорее всего, он рассчитывал, что это позволит ему заполучить казино «Хилтон» в Атлантик-Сити, и притом по недурной цене. Кстати, многие были уверены, что в конечном счете Стив добивался именно этого. И в его действиях была определенная логика. Он, вероятно, воображал, что, если прижмет Бэррона с двух сторон, тот догадается, как одним выстрелом убить двух зайцев. Уинн полагал, что Бэррон должен будет сам предложить компромиссный выход: «Слушай, Стив, если ты откажешься от борьбы за контроль над моей компанией, я продам тебе свой отель».
Но Стив Уинн в своих стратегических расчетах недооценил ту силу личной антипатии, которую испытывал к нему Бэррон Хилтон. И тут сыграла моя карта. Вскоре после того, как от Уинна поступило предложение о поглощении Hilton, Бэррон стал всерьез подумывать о переговорах со мной по поводу продажи отеля в Атлантик-Сити.