Именно так и случилось. Не успели газеты начать атаку на Коха, как он тут же полностью сменил курс. Внезапно оказалось, что городские власти чуть ли не умоляют меня помочь городу в реконструкции катка «Уоллмен Ринк». Шестого июня ко мне в офис пожаловали городские чиновники, в том числе Генри Штерн, чтобы обсудить условия, на которых я выполню эту работу. До сих пор город настаивал на выборе подрядчика на конкурсной основе, как всегда делается, когда речь идет о любом строительном проекте, финансируемом из городской казны. Я сразу предложил самое простое решение этой проблемы. Я обязался вложить в реконструкцию катка собственные средства. Впоследствии возмещение средств должно было происходить из прибыли, которую сможет заработать каток «Уоллмен Ринк», сколько бы времени это ни заняло. Иными словами, я брал на себя обязательство не только осуществить реконструкцию, но и предоставить городу заем в размере 3 млн долл. на неопределенный срок или насовсем – в случае, если каток вообще окажется неприбыльным предприятием.
И тут город в своей бесконечной мудрости начал сомневаться и увиливать. «Нет, мы никак не можем допустить этого, – в один голос утверждали чиновники. – Никоим образом мы не можем позволить вам извлекать прибыль из общественного катка».
«Да нет же, вы не поняли, – настаивал я. – Если каток будет приносить прибыль, она пойдет на возмещение предоставленного мною городу займа. В данном случае я не гонюсь за личной прибылью. В сущности, если я когда-нибудь и получу назад свои деньги, я направлю всю последующую прибыль на благотворительные цели». К моему глубокому удивлению, а также к удивлению моих юристов, город так и не решился сдвинуться со своих позиций. Взамен чиновники выдвинули свое контрпредложение. Я все равно должен был вложить в проект реконструкции свои 3 млн долл., но в тот день, когда работы будут завершены, город полностью возместит мне эту сумму.
Это большое счастье для городских чиновников, что они решили посвятить себя административной деятельности, а не бизнесу. То, что они предложили мне, было во сто крат менее выгодным для города, нежели мое начальное предложение. Ну что ж, не было смысла лишний раз уговаривать их действовать в ущерб моим интересам.
И вот к концу этого дня, пятницы 6 июня, ровно через десять дней после того, как я сделал городу предложение, мы достигли соглашения, которое еще должно было быть передано на одобрение Счетной комиссии. Я должен был вложить деньги в реконструкцию и завершить ее к 15 декабря. К тому моменту городские власти были обязаны возместить мне вложенные средства, но в несколько меньшем размере, чем 3 млн долл. Естественно, при условии, что каток начнет функционировать. Если я уложусь в меньшую сумму, город возместит мне только то, что я потратил. Если же бюджет проекта будет по каким-либо причинам превышен, то я буду покрывать перерасход из собственного кармана. Вот все, что город милостиво позволил мне сделать.
Так что мне оставалось решить всего одну небольшую проблему: в короткие сроки построить каток, и притом построить его правильно. Теперь, после всех своих заявлений, если я потерплю неудачу, или хотя бы на один день задержу открытие катка, или превышу смету всего на один доллар, мне не останется ничего, кроме как упаковать чемоданы и первым же рейсом улететь куда-нибудь в Аргентину. Потому что тогда ни Эд Кох, ни все остальные недруги ни за что не упустят возможности поквитаться со мной.
Поскольку я не имел ни малейшего представления о том, как строить катки, я решил бросить все силы на поиски тех, кто лучше всех умеет возводить подобные сооружения. По логике, лучшим местом, где можно было найти таких специалистов, была Канада. Всем известно, что в Канаде катание на коньках – такое же любимое общенациональное развлечение, как футбол в США. Я предположил, что лучшими специалистами по каткам должны быть те компании, которые строили ледовые стадионы для канадских профессиональных хоккейных команд. Все, с кем я советовался по этому поводу, в один голос утверждали, что лучшей из лучших является компания Cimco, базирующаяся в Торонто. В числе выполненных ею проектов был и искусственный каток для команды Montreal Canadiens. Я дозвонился до главы компании Cimco и обратился к нему с самым важным для меня вопросом: «Во что обойдется строительство огромного уличного катка с искусственным льдом?»
Тут он преподал мне краткий курс строительства искусственных катков. Главное, сказал он, – это выбор морозильной системы, поддерживающей искусственный лед. Нью-Йорк изначально выбрал относительно новую технологию, использующую в качестве хладагента фреон. Преимущества этой технологии состояли в том, что она была не слишком энергоемкой, т. е. требовала меньше электроэнергии, обеспечивая тем самым некоторую экономию с точки зрения энергозатрат. Недостаток фреоновой морозильной системы состоял в том, что она довольно тонкая, чувствительная и ее весьма трудно поддерживать в рабочем состоянии, что является весьма важным соображением, когда речь идет о государственном объекте, для которого характерна текучесть персонала. Мой новый друг из Cimco прибавил, что среди всех искусственных катков, использующих фреоновую систему, примерно треть страдает от постоянных технических неполадок.
Другим вариантом, который в течение десятилетий обеспечивает бесперебойную работу сотен искусственных катков, является холодильная система, в которой циркулирует солевой раствор. Она несколько дороже фреоновой, но более надежна и долговечна. Подобную систему использовали при строительстве искусственного катка в «Рокфеллер-центре», который с 1936 г. не сталкивался с крупными техническими неполадками.
Так что к моменту окончания первого телефонного разговора, посвященного проблеме реконструкции «Уоллмен Ринк», я уже решил использовать холодильную систему с солевым раствором. И власти Нью-Йорка тоже, в конце концов, пришли точно к такому же выводу. Единственная разница состояла в том, что им для осознания этого потребовалось шесть лет и несколько миллионов долларов из карманов налогоплательщиков.
Начав работу, я очень скоро обнаружил, что городские власти умудрились проявить полную некомпетентность везде, где только можно, как в крупных вопросах, так и в мелочах. Примерно через неделю после того, как я заключил договор о реконструкции «Уоллмен Ринк», 16 июня, был обнародован доклад городских властей об ошибках, допущенных ими в ходе реализации этого проекта за последние шесть лет. На подготовку доклада ушло 15 месяцев – в четыре раза больше, чем время, отведенное мною для полной перестройки этого объекта. Хуже всего было то, что доклад изобиловал бесконечными примерами ошибок, но не содержал абсолютно никаких выводов о том, кто несет ответственность за это фиаско и каким образом можно в будущем избежать таких просчетов.
Единственное, чем выделялся доклад, так это поразительной хронологией головотяпства, нерешительности, некомпетентности и зачастую абсолютной глупости. Это было бы даже смешно, если бы не было так грустно.
Впервые каток был закрыт на реконструкцию в июне 1980 г. Прошел целый год, пока, наконец, был утвержден план работ и завершен объявленный тендер на реализацию проекта. Сами работы начались лишь в марте 1981 г. с монтажа крайне сложной фреоновой морозильной системы, требующей дорогостоящего медного трубопровода. В это время Департамент парков все еще раздумывал, где бы разместить компрессорную и вообще, на каком холодильном оборудовании остановить выбор. По этой причине, несмотря на то, что система трубопроводов уже была смонтирована, работа застопорилась.
Но самое интересное заключалось в том, что, даже если бы эти трудности были героически преодолены, т. е. если бы холодильное оборудование все же было установлено, этот объект все равно не смог бы действовать из-за огрехов проекта самого катка. В частности, площадка, на которой он размещался, имела уклон, так что одна ее сторона была выше другой на 8 дюймов. В принципе это было сделано намеренно. Только вся беда заключалась в том, что в конечном итоге разница уровней на деле составила не 8, а 11 дюймов. Изначально планировалось, что в летнее время на месте катка будет светоотражающий бассейн, а, как известно, для лучшего отражения необходимо, чтобы его дно имело наклон. Однако зимой это создавало бы существенную проблему.
Не требуется быть особо гениальным, чтобы понять, что заливка льда при подобном уклоне катка могла привести только к двум возможным вариантам. Вариант первый – ледовый покров все-таки мог образоваться, но вследствие разницы в глубине лед имел бы неравную толщину и, следовательно, неравную прочность. Другой вариант был гораздо хуже и, к сожалению, более вероятен – в тех местах, где слой воды был толще, лед вообще мог не образоваться, независимо от мощности морозильного оборудования.
Но даже эти важные технические соображения вскоре отошли на второй план, потому что произошел погодный катаклизм. В июле, т. е. спустя два месяца после того, как началась укладка труб, прошел проливной дождь, площадку затопило, и в результате на только что проложенных трубах остался толстый слой ила. Лишь в сентябре Департамент парков сподобился нанять команду рабочих для устранения илистых наносов.
А тут в Департаменте парков разгорелись жаркие дебаты о том, как проектировать бетонные бортики вокруг катка и какой формы они должны быть. Из-за этого заливка бетона, в том числе в фундамент сооружения, задержалась на девять месяцев. А тут, как на грех, наступила зима. Так что в течение девяти месяцев только что смонтированная хрупкая система медных трубопроводов подвергалась воздействию погоды. Зимой бушевали сильные метели, весной площадку несколько раз затапливало. А кроме того, из-за того, что медь – дорогостоящий цветной металл, хулиганы неоднократно пытались перелезть через ограду стройки и срезать трубы для перепродажи. К весне бедные трубы, все 22 мили, выглядели так, словно пережили войну. Но ни одна душа не догадалась хотя бы проверить целостность системы трубопроводов.