— Андрей, это невозможно, — покачал головой следователь. — Мы не пройдёмся по цепочке. Там чёрт ногу сломит. Подставные лица, несуществующие компании, филиалы, «дочки», векселя, подложные документы, фиктивные сделки… Нет, ну я, конечно, попытаюсь.
— Зайдём с двух сторон. Ты будешь разбираться с бесчисленными псевдомедицинскими фирмами, растиражированными господином Сигайловым. А мы продолжим искать пассажиров поезда. В конце концов, два вектора сомкнутся в одной точке, и это станет моментом истины.
— Вы такие умницы, — похвалил Миша. — У одного — жуткое похмелье, второго по затылку приложили… И тем не менее работа кипит!
Бросив растерзанного, но эффективного следователя наедине со второй таблеткой, друзья вышли из здания и направились к парковке, где красовался помятый автомобиль Андрея.
— Нехило долбанули! Вот уроды! — уже в десятый раз посочувствовал другу старлей. — Их поймали?
— Куда там! Наверное, залегли на дно и не шевелятся.
— Может быть, умерли? — предположил Миша. — Ты ведь, наверное, тоже покуражился и насовал им по полной программе?
— Ты мне льстишь. Но машину нашли уже вчера вечером.
— Оперативненько!
— Случайно. Парни бросили «девятку» в одном из дворов, слишком близко к мусорному баку. А когда мусоровоз не смог забрать контейнер, жители дома стали разбираться, чья это битая «девятка» тут вдруг появилась. Позвонили в ГАИ, узнали, что машина была угнана три дня назад. А мои костоправы вряд ли так быстро найдутся, как «девятка». Только если случайно по какой-нибудь глупости залетят.
— Самое главное — ты жив. Ну, почти. Не тошнит? Заторможенность не наблюдается? В сон не тянет? — с тревогой поинтересовался старлей.
— Заботливый ты мой! Не тошнит. Не тянет. Спасибо.
Миша тоже выглядел измученным, но вовсе не из-за чрезмерных возлияний или удара по голове. Вчера весь день он провел в общении с женой — а это было хуже похмельного синдрома и черепно-мозговой травмы вместе взятых. Как и майор Вершинин, Михаил тоже получил на праздник весьма своеобразный подарок — букет из ядовитых упрёков и желчных обвинений.
«Сынок, потерпи немного. Наверное, у Нади послеродовая депрессия», — старалась успокоить Мишу его мать.
«Это у меня послеродовая депрессия, — мрачно думал старлей. — А у неё — врождённая стервозность и жуткий характер. Как же я раньше не разглядел? Идиот…»
Недавно, оставив дочку бабушкам-дедушкам, они отправились в гости к Надиной подруге — Кате. Так как Миша вовсе не мечтал тащиться в гости с супругой, он предлагал посидеть с дочкой, пока жена будет тусоваться. Но Наде приспичило дружить семьями, она гундела, что находится в социальной изоляции и ни с кем не встречается.
Пусть дома она выносила супругу мозг, упрекая в никчёмности и неумении зарабатывать деньги, и проклинала тот день, когда согласилась связать с Мишей свою судьбу, однако на людях гордилась статусом замужней дамы. И, отправляясь в гости, хотела предъявить общественности супруга — вот, у меня есть.
Катя была новой подругой, они с Надей познакомились в роддоме. У Кати почти одновременно с Мишиной дочкой родились мальчики-близнецы. Миша ещё ни разу не встречался с новой приятельницей жены. Он подозревал, что поход в гости организован неспроста. Наверное, у Кати муж — успешный предприниматель, и демонстрация их материального уровня превратится в очередной воспитательный акт: живут же люди, когда мужчина умеет зарабатывать! Долго потом ещё Надя будет попрекать его чужим благополучием.
Но, как выяснилось, материальный уровень Катиной семьи вовсе не зашкаливал, а воспитательный момент состоял в другом. Подруга была довольно неказистой: маленькие глазки, нос картошкой. Такую и с мужем познакомить одно удовольствие — пусть оценит, какое сокровище досталось лично ему.
Пусть поймёт!
Несколько раз, оставаясь наедине в комнате, Надя оборачивалась к Мише: «Они чудесная пара, правда? Катюша, конечно, тот ещё хоббит, но ведь внешность — это не главное, согласись? Главное — человек хороший!» Сама Надя сидела за столом, словно королева, излучая свет неземной красоты. Даже в нынешнем толстом виде она, по сравнению с Катей, была ослепительно хороша.
Но Михаил вовсе не заметил Катиной ущербности. Его поразило другое… Из разговора выяснилось, что обе семьи функционируют в одинаковом режиме: мужья весь день на работе, а супруги возятся с детьми. Так вот, у Кати младенцев было в два раза больше, но она отлично с ними справлялась, не прибегая к помощи нянек и домработниц. Пока гости сидели за столом, близнецы спали за стенкой и даже не пытались противодействовать праздничному ужину.
В квартире всё сверкало, причём это не было чистотой, наведённой наспех к приходу гостей, когда вещи распихиваются по углам, а сор заметается под шкаф. Уж в чистоте старлей разбирался, ведь в их семье уборка являлась его почётной обязанностью. Окинув местность глазом опытной уборщицы, Миша поразился. Ни пылинки, ни соринки, ни пятнышка. Унитаз можно хоть завтра отнести в магазин и продать, выдав за новый…
Кроме того, стол ломился от вкусных блюд, приготовленных всё той же Катей. И когда она успела и пирогов напечь, и салаты нарезать, и мясо потушить? А как же дети? Неужели не вякали каждые три секунды, не ныли, не просились на ручки?
Хозяйка дома явно не страдала от послеродовой депрессии. Она выглядела счастливым человеком и по любому поводу заливалась смехом. Как такое возможно?
А ещё Катюша смотрела на мужа с явным обожанием и несколько раз назвала его «кормильцем». Миша, пропуская рюмочку с Васей, мимоходом поинтересовался, сколько платят на его предприятии. И что он выяснил? У Васи доход меньше! А ртов больше. Ипотеку они тоже выплачивают. Можно подсчитать, что там остаётся от Васиной зарплаты. И всё-таки Вася — кормилец, а Михаил — лентяй и дармоед!
Из гостей старлей возвращался грустным. В тысячный раз он подумал о том, что крупно попал. И это на всю жизнь?
Глава 26Список жертв
Двадцать пятого числа к Лизе заехал хозяин квартиры — забрать дань. Это был юркий, оборотистый мужичок с хитрой физиономией, купец. Он не умел смотреть прямо в глаза, его взгляд всегда метался из стороны в сторону.
Лиза иногда задумывалась, каким образом ему досталось имущество алкоголиков Барановых, как он сумел им завладеть, отправив шебутную семейку на выселки? Однокомнатная квартира в хорошем районе стоила дорого, а купчине досталась за бесценок. Какие шаги он предпринял? Составил коалицию с чёрным риелтором? Три дня накачивал Барановых водкой, уговаривая продать жильё?
Хозяин и пальцем не пошевелил, чтобы придать квартире приличный вид. Он посчитал это лишним, так как запросил небольшую ежемесячную плату. В январе, когда Лиза тележками вывозила отсюда грязь, она клялась, что сразу же съедет, как только решит финансовые проблемы.
Теперь, узнав, какой чудесный сосед живёт за стенкой, Лиза всё чаще мечтала о том, как было бы здорово перекупить у Николая Антоновича эту квартиру. Сделать в ней ремонт и жить, наслаждаясь мыслью о том, что, возможно, в ту самую минуту, когда Лиза лежит на диване, за стеной, в каких-то пяти метрах от неё милый майор, абсолютно голый, стоит под душем весь в мыльной пене…
…Хозяин зашёл в прихожую, огляделся. Благодаря нечеловеческим усилиям квартиросъёмщицы заходить в квартиру теперь можно было без опаски — раньше с антресолей сыпались двухвостки, а под ногами шныряли мокрицы.
— Здравствуйте, Лиза.
— Вот ваши деньги, Николай Антонович, — девушка протянула мужчине несколько купюр.
— Как дела? Всё нормально? — поинтересовался хозяин. — Вижу, вы тут навели порядочек.
Николай Антонович, оттеснив Лизу к стене, просочился в комнату, потом отправился на кухню, инспектируя владения.
— Пришлось капитально потрудиться, — заметила девушка. Она с нетерпением ожидала окончания визита, так как скоро должен был прийти ученик.
— Неплохо, неплохо… — поцокал языком Николай Антонович. — Елизавета, я, наверное, вас расстрою… — начал он издалека.
Девушка насторожилась.
— Понимаете… Я тут прикинул… Всё-таки я продешевил. Маловато с вас запросил.
— Мы обо всё твёрдо договорились! — напомнила Лиза, злобно прищурившись.
— С нового года цены так поднялись, так поднялись…
— Вы не поверите, но я заметила! Я не на Луне живу. Но договор дороже денег! Я переехала в эту дыру ради экономии.
— Вы же понимаете, я мог бы сдавать квартиру в два раза дороже!
— Да! Но после того, как я её вычистила. Раньше вы ваш гадюшник никому не сдали бы.
— Но теперь желающих найдётся немало! — нагло ухмыльнулся хозяин. — Я не обязан заниматься благотворительностью. Поэтому со следующего месяца поднимаю плату на пятьдесят процентов. Видите, увеличиваю не в два раза, а только в полтора, учитывая ваши стеснённые обстоятельства. Себе в убыток!
— Николай Антонович, а вы не офигели, а? — возмутилась Лиза. — Да вы с ума сошли!
— А я никого не держу, — нервно выпалил хозяин. — Съезжайте, если цена не устраивает.
— Да по мне ночью мокрицы ползают! — рявкнула Лиза. — Унитаз течёт, в спальне в углу плесень, плинтусы отходят, линолеум вздыблен!
— Не выдумывайте ерунды, квартирка симпатичная. Нет тут ни мокриц, ни плесени.
— Я вам в баночку насобираю пару тысяч и подарю, — пообещала девушка, яростно сверкая глазами.
— В общем, думайте, Лиза, думайте. Не по карману квартира? Съезжайте!
Лиза отступила на шаг, шумно и медленно выдохнула.
— А вы, когда покупали эту квартиру, познакомились с соседями? — уже спокойным голосом спросила она.
Николай Антонович с тревогой посмотрел на неё.
— Нет. А что?
— Знаете, кто сосед? — Лиза постучала пальцем по стене.
— Кто?
— Майор уголовного розыска Андрей Николаевич Вершинин.
— И что? — пробормотал Николай Антонович. Он пожевал губами, нахмурился, прикидывая, чем ему обернётся соседство с представителем внутренних органов.