В истории раннего ислама верующие понимали конечную цель своей религии как приближение к Всевышнему, снискание Его любви, и стремились к этому. Ученый Хасан аль-Басри (умер в 728 году) говорил о тщетности земной жизни, отдалении от мирского в надежде достичь милости Божией. Его духовный поиск предзнаменовал появление знаменитой женщины — мистика Рабии аль-Адавийя (умерла в 793 году), говорившей о своей единственной любви — к Богу, любви лишь ради любви, не связанной с надеждой на рай или боязнью наказания.
Поиск Бога через любовь к Нему не освобождает от обязанности исполнения правил и ритуалов, напротив, именно они являются средствами и условиями достижения цели. В понимании смысла ритуалов нет места формализму, представляющему совершение обрядов целью веры. Именно на это различие указывает аят Корана, адресованный племенам арабов, принявших ислам: «Бедуины сказали: „Мы уверовали“. Скажи [им, о Мухаммад]: „Вы не уверовали. Посему говорите: ‘Мы стали мусульманами [внешне]’. Вера еще не вошла в ваши сердца“» (49:14). Ибо достижение конечной цели подразумевает слияние веры с сердцем. Ислам указал Путь, название которому «шариат» и установил ряд ритуалов — минхадж, которые служат достижению цели, заключающейся в приближении к Творцу.
Понимание веры и практики первых мистиков, избравших путь аскезы, главной целью которых стало воспитание чувства любви к Всевышнему, обрело последователей, постепенно разрослось и обрело организационные формы в виде кружков — тарикатов либо других местных структур (рибат, ханакат, завийят), развившихся в национальные и даже межнациональные объединения. В каждом подобном кружке формировалась своя методология постижения ступеней, уровней и стоянок, через которые должен пройти посвященный (мурид), на пути приближения к Богу, испытав сокровенные состояния (ахваль), которые понимаются как дар Божий.
Течения суфизма очень разнообразны, но их все объединяют определенные черты: конечная цель веры заключается в снискании любви Всевышнего, ритуалы и практики необходимы и понимаются как средство освобождения от своего «я», но не конечная цель. Для продвижения на пути к Богу требуются обучение, посвящение и прохождение через определенную последовательность ступеней возвышения, что часто представляется как путешествие, символическое паломничество. Вера должна проявляться в действии, благонравии и добродетельности, внешней составляющей духовной эволюции верующего, стремящегося к посвящению. Мистики в исламской традиции уделяли огромное внимание добронравию, нравственности и этике, представляя начало духовного возвышения в следующей тройной взаимосвязи: 1) соблюдение правил и ритуалов должно привести к работе над собой и улучшению нрава, 2) высокий уровень нравственности поможет постичь конечную цель ритуалов и 3) два заключительных момента (тщательное соблюдение ритуальной практики в совокупности с обретенной нравственностью) открывают дверь к завершающему этапу — духовному подъему верующего, который приближается к Богу, освобождается от своего «я» и наполняет сердце божественной любовью. Несмотря на все различия школ, обществ и направлений, именно это послание лежит в сердце ислама.
Существует огромное множество школ мистиков по всему миру. Одни остались верны традиции, другие впали в крайности. Какие-то из-за упорного стремления отмежеваться от навязчивого буквализма стали полностью пренебрегать исполнением ритуальной практики, какие-то начали уделять слишком много внимания деталям, что привело к отклонениям от установленных предписаний веры. Однако ряд школ мистиков, как раннего ислама, так и современных, строго придерживается учения истинных суфиев и сохраняет их традиции. Некоторые превозносят своих наставников и учителей до уровня почти совершенных людей, не способных на ошибку, слепо почитают их как божества или святых, хотя подобное благоговение перед кем-либо, кроме Бога, является отклонением от основ ислама. Предписанной религиозной практикой часто пренебрегают в угоду другим ритуалам (взывание к умершим, освящение надгробий и тому подобное), что в исламе расценивается как нововведение, достойное порицания, в терминах исламского права бид’а. Суфизм, подобно буквализму и праву, погубил максимализм. Неудивительно, что определенные школы стали использоваться в политических целях, далеко не исламских.
Существует четыре критерия, по которым можно определить принадлежность общества мистиков к исламской традиции: 1) соблюдение базовой ритуальной практики и правил ислама, при этом могут добавляться другие практики, согласно пророческой традиции, но не в ущерб основным; 2) наставник или учитель помогает посвященному в приближении к Богу, а не к самому себе, через почитание и наделение себя опасным ореолом святости; 3) суфийское общество сохраняет четкую независимость, не служит какому-либо режиму или политическим силам; 4) общество не принимает деньги от своих членов на непрозрачные нужды (когда только наставник и его окружение получают прибыль и живут в роскоши, призывая других отвернуться от мирских благ).
Подобные крайности действительно встречаются в различных суфийских обществах по всему миру, но эти отклонения не могут ослабить и уничтожить истину древней суфийской традиции, которая продолжает напоминать мусульманам о том, что нельзя применять правила, не постигнув их смысл, что страх перед Богом и чувство вины не приведут к духовному возвышению личности и, в заключение, что работа над собой и есть путь к обретению спасения и счастья.
Одной из ранних исламских наук является этика (ильм аль-ахляк), она посвящена вопросам нравственности и поведения. Этика тесно переплетается со всеми исламскими дисциплинами — основами вероисповедания (акыда), правом, мистицизмом и другими. Однако эта наука постепенно пришла в упадок и прекратила свое существование как дисциплина. Несмотря на присутствие повсюду, такой дисциплины нет. Тем не менее этика призвана играть важную роль в установлении и изучении существенных взаимосвязей между акыдой, правом и мистицизмом. Как мы уже знаем из главы 2, человек изначально наделен достоинством. Примером служит сам Мухаммад, обладатель великого нрава, который был послан человечеству, чтобы усовершенствовать нравственность.
Правила исламской ритуальной практики организованы таким образом, что направляют человека к работе над собой, усовершенствованию своей нравственности, изменению характера. Самовоспитание через строгий самоконтроль и осознанный выбор пути добра, что составляет основу мистической традиции, является приближением к Богу, духовным возвышением личности. Подводя итог, можно сказать, что этика, понимаемая как высоконравственное поведение, является конечной целью (Здесь и далее выделено автором. — Ред.) всех правил и ритуалов, средством выражения духовности в целом и мистики в частности.
В то же время цели и средства, нравственные ценности и благонравие обязывают нас постоянно помнить о конечном смысле и высших целях религиозной практики. Только таким образом мы сможем избежать формализма в юриспруденции и фрагментарности в действиях и в изучении наук. Наука и действия окажутся в опасности, если мы забудем их главную цель — служение Богу и человечеству.
Ученые раннего ислама обращали внимание, что нравственное поведение следует из выполнения религиозной практики. В Коране говорится о мусульманах как о тех, кто объединяет оба качества, «кто верует и творит добро» (95:6). В попытке создать классификацию моральных ценностей и всех деяний было написано множество трудов, посвященных добродетельности и грехам, большим и малым. Со временем этика стала все больше применяться в других областях знаний и наук. Поскольку эти науки служат человечеству, важно определить границы этического поведения для ученых и практиков, будь они врачами, экономистами, архитекторами или художниками. Каковы этические цели и средства, присущие каждой сфере знания? В области медицины и биоэтики исламские ученые вместе с практиками детально изучают такие вопросы, как аборт, эвтаназия, клонирование, геномика, и тому подобные. Это касается и экономики, финансов, экологии, гуманитарных наук и искусства, хотя в последних областях исследования недостаточны и находятся в зачаточном состоянии.
При этом наши перспективы весьма обнадеживают, раз мы продвинулись от строгой ритуальной практики до высших целей человеческой деятельности. На каждом этапе данного процесса встречаются разные подходы, средства и условия, но мы никогда не должны терять общую согласованность. Кроме того, нам следует быть настороже, помня о двух опасностях, упомянутых выше, — формализме ритуальной практики без понимания и благонравия и узкопрактичной фрагментарности знания и наук, которые «без осознания» лишены ответственности.
В арабском языке не существует единого термина, полностью передающего значение слова «духовность». Для выражения смысла этого слова часто используются три понятия в совокупности: рухани — то, что оживляет дух, вдыхает жизнь, либо то, что находится внутри, раббани — то, что готово к встрече с Богом, и наконец тазкийя — очищение себя от своего «я», самовоспитание с целью приближения к Всевышнему. В свете того, что мы узнали из этой главы, можно лучше понять значение таких выражений, как «оживление духа», «то, что переполняет сердце», «очищение своей сущности для освобождения духа».
В итоге все эти понятия направляют нас к такому бытию с Богом, «словно ты видишь Его», к определению понятия ихсан, качества искренности и совершенства. Для применения этого качества в жизни человек должен постоянно задаваться вопросом о смысле и конечной цели своей жизни и своих действий, ибо духовность и поиск смысла не означают отстраненности от этого мира. Напротив, это стремление увидеть данный смысл, распознать его повсюду вокруг себя. Дух, живущий в нас, и присутствие Бога в жизни каждого переводят на новую ступень с вечным поиском смысла, находимся ли мы в одиночестве или в обществе, в молитве или на работе, будь человек ученым или художником, рабочим или интеллектуалом. Но конечной целью всегда должны быть добро, служение человечеству и уважение к творениям как проявления благодарности Творцу и сохранение нашего человеческого достоинства.