Сегодня звучат призывы к демократизации интерпретаций, но единообразное прочтение не служит гарантией свободомыслия и открытого мышления. Простые мусульмане, неподготовленные и не обладающие достаточным пониманием Послания, его хронологии и контекста, могут взять аят, в котором говорится о войне, «убийстве врага», и понять его буквально, сделав заключение, что Откровение дало им в руки «лицензию на убийство». Подобный риск — не голословные опасения, это подтверждается печальными событиями. Вызов крайне серьезный, и, к сожалению, это бедствие будет продолжать преследовать нас еще долго.
Некоторые вызовы, которые я описал (образование, формализм и недостаток критического мышления), касаются непосредственно всего мусульманского мира, но существуют проблемы, присущие исключительно ситуации, когда мусульмане проживают в других странах, где представляют религиозное меньшинство. За последние несколько столетий было разработано много правовых теорий и постановления продолжают издавать с большим энтузиазмом. Сегодня их объем существенно увеличился. Юристы и правоведы, работая индивидуально и в составе учрежденных советов, изучили сложившуюся ситуацию и оценили ее потенциальное влияние на широкий спектр юридических вопросов. Для того чтобы выработать новый правовой подход, были приложены огромные усилия на разных континентах — в Азии и Африке, Северной Америке, Европе и Австралии. Некоторые ученые стали даже говорить об исламском праве для меньшинств, или фикхе меньшинств.
Некоторые ученые и комментаторы в результате обмена мнениями пришли к заключению, что присутствие мусульман на Западе — явление абсолютно новое, исторически мусульмане никогда не оказывались в положении религиозного меньшинства. Однако эти выводы не соответствуют действительности, ведь еще со времен раннего ислама с мусульманами это случалось очень часто. Факт принадлежности к меньшинству хорошо известен в истории, от мусульманского присутствия в Абиссинии еще во времена Пророка до африканских государств, Индии, Китая и некоторых других стран Азии и даже Ближнего Востока. Начиная с IX века правоведы издали множество заключений и правил по данной теме. В сложившейся ситуации нет ничего нового, с давних времен существует корпус правовой литературы, где рассматриваются вопросы управления делами мусульман, когда они представляют меньшинство населения.
Что действительно ново, так это появление мусульман в Северной Америке (Соединенные Штаты и Канада), Европе (в Западной Европе, так как в Восточной они проживали веками), Австралии и даже в Японии, и это явление отклоняется от двух основных демографических изменений. Первая массовая миграция отмечалась между двумя мировыми войнами, затем — в 50-е годы прошлого столетия. Постоянное присутствие мусульман, численность которых быстро увеличивалась, сделало их внезапно заметными, что оказалось неожиданностью и для некоторых откровенным шоком. Кроме того, все без исключения общества, в которых появились мусульмане, были секуляристскими, с созданными светскими правовыми структурами, где религиозная жизнь должна проходить скрытой от общества. В Африке, на Ближнем Востоке и в Азии мусульмане, оказавшиеся в меньшинстве, по сей день проживают в обществах, где духовная и религиозная жизнь составляет часть обыденной общественной. На Западе же, где, как и в Китае, атеизм принят в качестве государственной доктрины, для того, чтобы ответить на запросы мусульман, потребовались двойные усилия: надо было предусмотреть, какую форму исламские базовые ценности должны иметь в светском обществе, и разработать правовую основу, адаптированную под присутствие миллионов мусульман. За последние 50 лет разработка и эволюция законотворчества очень сильно изменились. Удивительно, но, когда исламские ученые прошлого рассматривали меньшинства и отдельные личности с точки зрения их религиозной принадлежности, они совсем не упоминали фикх меньшинств, законы и юриспруденцию меньшинств, а формулировали свой правовой подход на основе общей методологии, как и для стран мусульманского большинства. Концепция фикха меньшинств появилась недавно, чтобы урегулировать правовые нормы мусульман в контексте светского общества, которое во имя секуляризма провозгласило равные гражданские права для всех. Общества, где религия не влияет на положение, права и обязанности граждан, всегда существовали в прошлом, есть они и сегодня. Концепция сама по себе достаточно проблематична, так как смешивает религиозную и гражданскую позицию человека. Некоторые критикуют фикх меньшинств, поскольку недостаточно учитывается правовой статус гражданина европейского общества мусульманского вероисповедания, указывая, что не существует понятие «гражданство меньшинств».
Быстрый приток мусульман начиная с 50-х годов XX века и далее был не столь заметен, так как большинство селилось в маленьких городках (как в Великобритании и Северной Америке) либо на периферии, в пригородах и изолированных окрестностях (как во Франции, Бельгии и Германии). Вновь прибывшие, равно как и страны, которые их приняли, полагали, что они не задержатся надолго, и, как только накопят достаточно денег, вернутся к себе на родину. Воссоединение семей, создание новых, рождение детей и процесс аккультурации свели предполагаемые планы возвращения на нет. Что воспринималось как временное, оказалось постоянным. Иммигранты стали резидентами, а резиденты со временем обрели гражданство. В течение многих лет исламские юристы советовали мусульманам не получать гражданство страны, которая была «не их», и в будущем планировать возвращение, однако исторический опыт появления и расселения мусульман на Западе вскоре доказал, что те же юристы пересмотрели свои взгляды и уже через поколение выразили полностью противоположное мнение: желательно принимать гражданство страны проживания, чтобы защищать права личности и играть положительную роль в обществе.
В таких странах как Великобритания, Франция, Соединенные Штаты Америки и Канада появилось второе, третье и уже четвертое поколение бывших мигрантов. Рожденные на Западе, они являются полноправными гражданами этих стран. Со временем молодые люди покинули изолированные районы и пригороды, где проживали их родители, оставаясь незаметными. В школах и университетах, во всех сферах деятельности появилось много молодежи, отличавшейся своим происхождением, цветом кожи, одеждой. Это новое явление ислама создавало впечатление массового, навязчивого и опасного присутствия, в отличие от их отцов и матерей, которые оставались «незаметными» пару поколений назад.
Фактически наличие больших семей указывает на то, что религиозная интеграция прошла очень успешно и следует отметить огромный исторический успех в процессе беспрецедентной нормализации. Однако историческое сочетание ряда факторов породило несколько смущающий анализ. С одной стороны, это было ошеломляющее появление новых граждан-мусульман, а с другой — возникновение социальных проблем, связанных с условиями их проживания (по-прежнему в пригородах и маленьких городках). Появилось неблаговидное стремление объяснить социальную маргинализацию, правонарушения и бунты религиозной принадлежностью молодых людей, страдающих от социальных проблем. Повсюду, в Европе и Австралии, Соединенных Штатах и Канаде, «ислам» и «нежелание мусульман интегрировать» теперь претендовали на объяснение постоянных академических неудач, антисоциального поведения и правонарушений. Тем не менее более глубокие социальные исследования в каждой стране показывают, что эти проблемы не имеют никакого отношения к исламу.
Большой проблемой является как раз общественная политика и «интеграция через социализацию». Принадлежность к исламу вторична и часто используется в качестве предлога, чтобы скрыть некомпетентность национальных правительств и местных властей. Многие знатоки ислама попали в ловушку. Они пытались трансформировать социальные проблемы в «исламские» или «этнические», но этим лишь усилили всеобщее замешательство. Акцент нужно делать на предоставлении равных возможностей и доступного образования, решении жилищных проблем и трудоустройстве, борьбе с расизмом, неофициальным и организованным, а также на социальной справедливости.
Ничего из сказанного выше не означает, что ислам как религия и система ценностей не представляет проблем, когда мусульмане проживают в обществе, где большинство сограждан принадлежит к иной религии или не исповедует никакой и где правая система чисто светская. На первое место встает вопрос идентичности. Естественно, что социальная среда вынуждает определиться и объявить, кто ты. В глазах сограждан все эти недавно появившиеся, которые вчера были пакистанцами, турками, африканцами и арабами, стали исключительно «мусульманами», и, поскольку эти люди теперь живут на Западе, вполне правомерно задать им вопрос, считают они себя британцами, французами или американцами либо в первую очередь они все-таки мусульмане.
Многие, из гордости или из-за разочарований, подтвердят, что они в первую очередь конечно же мусульмане, хвалясь своим отличием от прочих, либо что они американцы или европейцы, часто из нежелания выделяться, опасения, что их будут осуждать или из страха расовой дискриминации. Это навязывание мусульманам непременной идентичности стало постоянной темой политических дебатов на Западе, но двойственный формат самой формулировки полностью искажает смысл. Подобный подход отражает образ мышления, когда мусульман уже пометили как «чужих», при этом преобладающий политический и социальный климат способствует тому, что многие мусульмане приняли ярлык «отчужденности» как присущий им.
Однополярной идентичностью не обладает никто. Каждый является носителем нескольких определений (мужчина, женщина, чернокожий, белый, иудей, христианин, мусульманин, канадец, британец и т. д.), и доминанта зависит от контекста ситуации. Во время голосования человек может быть немцем или шведом, перед лицом же смерти он — атеист или верующий. Разные идентичности в зависимости от места и времени дополняют друг друга и гармонизируют, а вовсе не противоречат одна другой. Мусульмане, оказавшись в положении религиозного меньшинства, должны найти способы преодолеть кризис неуверенности в себе, из-за которого они, часто в состоянии стресса, сомневаются в своем праве и возможности заявить о составной идентичности.