[194]. Правда, не все христиане отзывались о мусульманах так благостно; однако и четыре десятилетия спустя Иоанн бар Пенкаи, сирийский несторианский монах, радовался тому, что «царство Персидское» сменилось «царством детей Агари», как называл он мусульман. «[Бог] внушил им почтение к христианам, – писал он. – Несомненно от Бога пришла им заповедь чтить и поддерживать наши монастыри»[195].
Распространение ислама на Ближнем Востоке помогло и иудеям, положив конец их тоске по Иерусалиму. В 135 году, после неудачного мятежа Бар-Кохбы, язычники-римляне запретили евреям даже находиться в святом городе. И после IV века, когда римляне приняли христианство, запрет этот возобновился, теперь – из-за христианских предрассудков. Отец церкви Иероним благословлял преследование евреев римлянами, называя его «гневом Божьим» на «детей этого испорченного народа… [которые] не заслуживают сострадания». Однако после 637 года, когда халиф Омар завоевал Иерусалим и подчинил его исламской власти, мусульмане не только вновь позволили иудеям жить в Иерусалиме, но даже поощряли их туда возвращаться. В конце IX века еврейский ученый Даниил аль-Кумуси одобрительно писал об этом возвращении, замечая, что при «царе Измаила», то есть арабском халифе, «с четырех концов земли сошелся Израиль в Иерусалим, чтобы молиться и проповедовать»[196].
За пределами Иерусалима мусульмане также проявляли гостеприимство и доброжелательность к иудеям – в ту самую эпоху, когда христиане проклинали их как «богоубийц». Поэтому во время исламских завоеваний на Ближнем Востоке и в Северной Африке «иудеи обычно радовались, когда христианские территории попадали в руки мусульман»[197]. В ответ христиане часто «считали иудеев союзниками мусульман и исламской “пятой колонной” на своей территории»[198].
Нынешняя враждебность к христианству в мусульманском мире связана не столько с ключевыми текстами Корана, сколько с политическими претензиями к Западу, ведущими к избирательно негативному прочтению этих текстов. Таким же образом, и безобразные отзвуки антисемитизма в современном мусульманском мире идут не столько из традиционных исламских источников, сколько из арабо-израильского конфликта, связанного с пятидесятилетней израильской оккупацией Палестины.
Связь с иудеями
Все, что подметили мы до сих пор в этой главе, говорит о том, что ислам возник как новая глава в истории авраамического единобожия, тесно связанная с предыдущими. Но вот куда более любопытный вопрос: как произошло это авраамическое возрождение в языческой Аравии? Каково его истинное происхождение?
Для мусульман, в том числе и для меня самого, вопрос этот имеет метафизический ответ: происхождение ислама – божественное откровение. Голос, говоривший с Мухаммадом в пещере, был не голос демона, не галлюцинация – это был Ангел Гавриил. Бог, прежде открывший слово Свое Аврааму, Моисею и Иисусу, теперь открыл его и Мухаммаду. Так что параллели между исламом и другими монотеистическими религиями легко объяснимы: в них отражается одна и та же мудрость откровения, исходящего от одного и того же Бога.
Однако не-мусульмане, что вполне понятно, не готовы принять такой ответ, основанный на вере. Для них остается вопрос: как удалось Мухаммаду собрать и включить знание прежних религиозных традиций и в Коран, и в свои собственные изречения – хадисы, составляющие второй текстуальный источник ислама? Иными словами, вопрос, что и откуда унаследовал «исторический Мухаммад»?
В течение последних двух столетий этот вопрос занимал различных ориенталистов, исследующих происхождение ислама, и чаще всего они искали ответ в области возможных связей с иудаизмом – в том, что Пророк ислама много заимствовал из иудейских учений. Этот тезис во многом убедителен: ислам в самом деле сильно напоминает иудаизм и включает немало иудейских элементов.
Чтобы понять, как это произошло, начнем с Корана. Коран непохож на Новый Завет, рассказывающий нам о речениях и деяниях Иисуса. Больше похож он на Тору – книгу, по вере иудеев, богооткровенную. Как и Тора, Коран рассказывает читателю о Боге, сотворившем мир в семь дней, о Его законах и пророках.
Как Коран напоминает Тору, так и пророк Мухаммад напоминает Моисея – пожалуй, самого часто упоминаемого и подробно описанного из «героев» Корана[199]. Однако и Моисей, и Мухаммад – обычные смертные люди, которым выпала честь стать дарователями Закона: ни один из них – не «сын Божий» в божественном смысле и тем более не сам воплощенный Бог. Ни в иудаизме, ни в исламе нет учения о Троице или чего-то подобного; единобожие их строго и бескомпромиссно. В обеих религиях природа Бога остается непостижимой, и человек может познать Бога лишь через Его «свойства» – справедливость, милосердие, величие.
Кроме того, ни в иудаизме, ни в исламе нет «святых» – в католичестве посредников между Богом и человеком. Ни иудаизм, ни ислам не признают учения о первородном грехе и связанного с ним понятия искупления. В обеих религиях людям достаточно попросить у Бога прощения за свои личные грехи, а не ждать искупления какой-то внутренней вины, которую все они несут на себе как дети Адама.
В обеих религиях сильна традиция религиозного законодательства: Галаха – в иудаизме, Шариат – в исламе. Этот закон включает в себя и личные правила, касающиеся питания или одежды, и общественные вопросы – например меры наказания. (Тора требует за прелюбодеяние побивать камнями. Коран предлагает за это всего лишь сечь; побиение камнями за прелюбодеяние было включено в Шариат позднее, под влиянием некоторых хадисов.) Насколько буквально следует понимать этот закон и до какой степени его исполнять – вот вопросы, которые делят обе религии на ортодоксальные, консервативные, реформистские и светские точки зрения.
Поражают и некоторые параллели иудаистской Галахи и исламского Шариата. Так, садака («милостыня») в исламе – это не что иное, как цедака в иудаизме. В обеих традициях строго запрещено есть свинину. И для мужчин, и для женщин существует определенный «дресс-код». Для того чтобы мясо было «чистым», необходимо убивать животных определенным ритуальным образом: в иудаизме этот ритуальный забой именуется шехита, в исламе дабиха. Еще одно обязательное правило – обрезание для мужчин: «необрезанными» презрительно именуются язычники. В последнее время эти практики, общие для иудаизма и ислама, в Европе приводят к спорам, так как правительства некоторых стран, руководствуясь желанием защитить права человека и права животных, запрещают обрезание младенцев и ритуальный забой скота. В ответ на это европейские имамы и раввины в 2015 году объединились, создав Совет исламских и иудейских лидеров с целью защищать эти практики как часть своей «религиозной свободы»[200].
В поклонении Богу в иудаизме и в исламе тоже много сходства. Пророк Мухаммад и его последователи в Медине приучились молиться трижды в день, поворачиваясь лицом – только подумайте! – к Иерусалиму, так же, как делали мединские евреи. Направление молитвы, или кибла, изменилось лишь на пятнадцатый год пророчеств Мухаммада, когда новое откровение приказало мусульманам поворачиваться лицом к Масджид аль-Харам – Каабе и окружающим ее строениям; это знаменовало собой расхождение с иудаизмом и, возможно, отход от него. Однако в наше время мечеть и синагога очень похожи: ни там, ни там нет изображений, нет крестов или иных предметов поклонения. Вот почему, хотя ортодоксальным иудеям запрещено не только молиться в христианских церквах, но даже туда заходить, раввины позволяют им молиться в мусульманских мечетях[201].
Из-за этого сходства между исламом и иудаизмом средневековые несторианские монахи воспринимали мусульман как «новых иудеев»[202]. И в наше время некоторые западные ученые полагают, что ислам – не что иное, как адаптация иудаизма к арабскому контексту. В своем знаковом труде 1833 года «Was hat Mohammed aus dem Judenthume aufgenommen?», то есть «Что Мухаммад заимствовал из иудаизма?» немецкий раввин и ученый Абрахам Гейгер доказывал, что на мировоззрение Корана повлияли еврейское Писание и раввинистические источники. В статье 1927 года «Влияние иудаизма на ислам» Альфред Гийом писал об «иудейской ткани» Корана. В 1925 году Джон Дж. Блэр полагал, что Коран – в сущности, «компендиум талмудического иудаизма»[203]. В своей книге 1954 года «Иудаизм в исламе» Абрахам И.Катш развивал эту аргументацию, доказывая, что пророк Мухаммад «делал обширные заимствования из иудейских источников»[204].
Однако в Коране есть еще одна важная тема, которой не просто нет места в иудаизме – на протяжении последних двух тысяч лет иудеи ее решительно отвергают: тема о том, что их долгожданный Мессия уже пришел, и это не кто иной, как Иисус из Назарета.
Коранический Мессия
В Коране есть обширная глава под названием «Аль-Майида» – «Трапеза»: трапеза эта, как мы увидим далее, имеет самое прямое отношение к Иисусу и его ученикам. Отчасти эта глава посвящена истории иудейской и христианской религии. В одном отрывке Бог объясняет эту историю, говоря о себе «Мы»: эта форма, выражающая величие Бога, часто встречается в Коране:
И это Мы, кто низвели им Тору,
В которой правый путь и свет.
По ней судили иудеев те пророки,
Что Господу всем сердцем предавались.
Раввины и ученые мужи судили по тому,